— Точно! — обрадовалась я. — Это лучше всего. И ненаказуемо, если продавать до регистрации квартир в собственность.
— Договорились. Процент тот же. Тридцать на семьдесят. Берем три квартиры. Завтра я их застолблю.
— Столби на средних этажах и с хорошим видом. — Мы вынули из чемоданов часть денег обратно.
— А я куплю себе хорошую машину, — вдруг решила я. — Сколько можно ездить на помойке.
— Только не спеши! — предупредил хорошо знающий мою порывистую натуру Алекс. Но его увещевания пролетели мимо моей головы, забитой другой мыслью. Я так привыкла за эти годы терпеть лишения и преодолевать препятствия, что совершенно не думала, что мое положение женщины с деньгами может доставить мне массу приятных минут. Я прикинула, что тысяч тридцати должно хватить на покупку машины моей мечты, от которой заткнется любой сноб и ненавистник женской независимости. Имелся в виду Руслан, конечно.
— Это безумие, — орал Алекс, вынужденный таскаться со мной по автосалонам весь следующий день. И еще один следующий тоже. К третьему дню метаний между работой и автомагазинами он уже смирился с моей дурацкой одержимостью и покорно ездил и рассказывал все, что он знает об импортном автопроме. Но мое сердце покорилось только искрящейся и сияющей черной, похожей на дельфина машине, большой и тонированной. Фольксваген — Пассат, огромный самолет, летящей по земле в бескрайнюю черноту ночи. Сильный и самоуверенный зверь, мчащийся по дикому лесу в поисках добычи. Все это великолепие стало в три минуты моим. За двадцать семь условных долларовых единиц. Поскольку я выложила деньги наличными, мне тут же оформили номера, добрый и толстый гаишник за сто лишних баксов не поленился сразу же выдать паспорт транспортного средства. А уж сигнализация, музыка и кучи искрящихся огней были в ней и так. Мой Боливар ушел на пенсию. Я отдалась этому плавному кораблю, в котором не было педали сцепления, не было коробки передач в моем однобоком понимании слова. Я утонула в ортопедическом кресле, я растворилась в велюре обивки, я погрузилась в волны музыки и покатила по улицам города. Алекс восхищенно присвистывал, глядя, как я лениво и вальяжно одним пальцем кручу руль, усиленный какой-то невероятной гидравликой.
— Вот оно — счастья, — шептала я.
— Да! Пожалуй, я тоже прикуплю себе что-нибудь подобное, пусть будет в жизни радость. — Алекс лукавил. Его прагматичный мужской мозг наверняка сначала затребует данных о соотношении цен на рынке, потом выберет наиболее рентабельные марки, произведет анализ, сравнит характеристики и остановится на такой же удобной, но вдвое дешевле стоящей корейской птице-синице. Она будет также искриться и переливаться, также лихо катиться по дорогам и это будет оправданный и разумный выбор. Ну и что? Зато мне нравится. Пассат. Что-то ветреное, страстное, несдержанное.
— Да… Подруга, ты в такой тачке смотришься просто паршиво! — вдруг все опошлил он.
— Что? Да как ты смеешь?
— Да кто же ездит в таких штуках, напялив на себя пуховик и ботинки-грязедавы.
— Да в них просто удобнее по стройкам ходить.
— Теперь ты по стройкам будешь ездить, а тебе через стекло кофий подавать. Купи шубу, что ли. А то не директор, а позорище лесное. И как я мог раньше не замечать? — продолжал опускать меня он и в итоге мы на первом же повороте с надписью «Меха» — ха-ха-ха — купили мне шубу на те три оставшиеся тысячи, что были с собой.
— Караул! Я выкинула на ветер столько денег, что становлюсь сама себе противна!
— Не ври! У тебя на лице написано немерянное наслаждение собой!
— Верно. А имею право!
— Точно. Кто ж спорит. И на переговоры тебя такую не стыдно отпускать. И маклеров с тобой путать перестанут, наконец. А то так и норовят все принять тебя за секретаршу и послать за кофе.
— Это почему же? — деланно надулась я.
— А как же еще при такой заднице и с такими глазищами? «А твои, твои глазища, твое имя на заборе…» — запел вдруг счастливый Алекс.
— Главное нам с тобой не растратить в эйфории все заработанные капиталы, — посерьезнела я.
— Ага, и ты этому правилу сами следуешь просто фантастично.
— Я больше не буду, — сюсюкнула я.
— Да брось ты. После нового года начнем спекулировать. Всю прибыль, которая будет резервной, в новостройки. А вдруг они подорожают?
— А что мы будем делать с такими деньгами?
— Как что? Жить! Ты детей будешь содержать и учить. Обеспечишь их квартирами, отдашь в престижные вузы. Маму свою отправишь в пансионат на вечное поселение. Пусть здоровье поправляет и кого-нибудь другого подвампиривает.
— И откуда ты, Алекс, так хорошо меня знаешь?
— Мы ж с тобой уже год как вместе. Вот мой дом, стой. Куда ты едешь, бестолочь. Совсем от счастья рога поотшибало?
— Не хами.
— Да я любя, — улыбнулся он и ушел. Я не могла оторваться от коня. И не могла отказать себе в удовольствии поделиться радостью с Русланом. Я набрала его номер. Я давно этого не делала, все как-то дела… Но все же именно он, а не Алекс был моим любимым мужчиной, хоть и переставшим обрывать невидимые провода моих телефонов, и я захотела в этот великий момент услышать именно его голос.
— Алло, это ты? — прошептал он сонно. Я посмотрела на часы. Одиннадцать вечера, вашу мамашу.
— Ты спишь? Прости, я не хотела тебя будить.
— Нет-нет. Я не сплю. Ты соскучилась? Ты поэтому звонишь?
— Ну, да, в общем, — неуверенно сказала я. Как-то на скуку у меня времени точно не было.
— Понятно, значит, нет. И что ты хотела?
— Я хотела тебе рассказать…
— Если снова что-нибудь о работе, то уволь. Я уже не могу больше часами слушать, какие вы с Алексом молодцы.
— А что, тебе неприятно, что мы так хорошо справляемся? — завелась я. Именно из-за этого его дурацкого отношения к моей работе я и не звонила ему лишний раз. Зачем нарываться?
— Мне? Мне неприятно? Да я счастлив, что у тебя все хорошо. Только не хочу говорить о твоей работе. Неужели нам не о чем больше поговорить?
— Ты предпочел бы, чтобы я вечно жила в трущобе и ждала от тебя редких подарков судьбы в виде звонков и встреч? И чтобы за каждый потраченный на меня доллар была благодарна? Да? Так было бы лучше?
— Ты спятила! Я никогда ничем тебя не попрекал, ни разу!
— Потому что никогда ничего я от тебя ТАКОГО и не принимала. Все сама сделала. Но ты, как и Мотька, не способен просто радоваться моим успехам.
— Да чему мне радоваться, если я вижу тебя раз в месяц, и тогда тоже твой мобильник разрывается от дурацких звонков. Тебе твой Алекс ближе, чем я.
— Да. Да, он мне ближе. Он понимает, зачем я так пашу. Зачем мне нужно обеспечить дочерей, зачем мне нужно вернуться домой. Но все равно, заметь, я с ним не сплю.
— Ты и со мной не спишь, — устало заметил он.
— Я купила машину, — зачем-то уже не к месту сообщила ему я.
— Поздравляю, — равнодушно бросил он.
— Спасибо. Большой черный фольксваген-пассат, такой, как ты мне рассказывал. — Он действительно рассказывал однажды, что до тойоты у него был роскошный черный пассат, который тоже при разводе достался жене.
— Чудесно, — ядовито выдавил он.
— Ты был прав. Это удивительно комфортная машина. В ней словно дома. Я хотела тебе рассказать, как счастлива. Но теперь не совсем уверена, что счастлива.
— Приезжай ко мне?
— Зачем? Чтобы дальше ругаться? И потом, меня дочери ждут. — Почему я не хочу ехать к нему, не понимаю?
— Ладно, если что звони.
— Ты тоже. А давай на выходные махнем в пансионат? — предложила я.
— Ты хоть помнишь, что мы не виделись уже месяц? — вдруг зачем-то спросил он.
— Как месяц? Не может быть!
— Именно. Последний раз мы были вместе аж двадцатого ноября. Были выходные. А больше у нас времени не нашлось.
— Много работы.
— Да.
— И у тебя тоже
— Конечно. Ладно, спокойной ночи, Оля. Мне завтра рано вставать, — холодно закончил он и бросил трубку. Как все-таки тяжело с ним. Ну да ничего. Вот сейчас заработаю еще немного денег, стану посвободнее и постараюсь наладить наши отношения. Но внутри заворочался какой-то червяк.
— А вдруг будет поздно? Что ты тогда будешь делать?
— Ну как транспорт? Удовлетворяет? — спросил меня на следующий день Алекс.
— Это сказка. Добралась до офиса за сорок минут.
— Что, пробок не было?
— Все уважительно расступаются и дают дорогу. Прямо невероятно приятное и совершенно новое чувство.
— Одобряю, — улыбнулся он. Было три часа дня, Алекс выкупил для нас три очень милые однушки и был страшно добр и доволен.
— Я и сама одобряю. И шубу одобряю. Девчонки, как ее увидели, все утро в ней таскались и мерили. Думала — порвут пополам.
— Растут детки. Слушай, Олька, а ведь мы не выполнили самой важной части ритуала покупки!
— Какой?
— Не обмыли. Смотри. Ты и машину купила, и шубу. И на Покровке у тебя уже грязь убирают, я специально узнавал. Так что въедешь туда еще до нового года.
— Серьезно? — взвизгнула я. — Ура!!! Домой, папочка, ты слышишь? Там на небе это ты, небось мне помогал.
— Вот-вот. И денег мы заработали. И квартиры застолбили. Уже двадцать седьмое число, так что сюда можно добавить еще и Новый Год.
— Все-все. Хватит. Я уже готова пить-гулять и танцевать! — закружилась я по комнате, правда быстро докружившись до шкафа и больно стукнувшись об его угол.
— Не скачи, пожалей мебель, — посоветовал добрый помощник.
— Да пожалуйста.
— Лучше открой шкаф, — загадочно кивнул в сторону шкафа тот.
— А что там?
— Не тупи. Открывай.
— Я не туплю. Как ты разговариваешь с шефом? — закабенилась я.
— Шеф!!! — возмущенно задышал Алексик.
— Открываю, — я поскакала, подражая суслику, на цыпочках и открыла дверцу. Ну, конечно! Я, собственно, и не сомневалась — бутылка…Чего? Текилы. Оч хорошо. И конфеты. Отлично. И бутылка…. Чего? Крепленый «Оффлей-порто».
— А это что за птица? — заинтересовалась я.
— Давай-давай. Открывай.