7. Армения
С конца 1989 г. неоязыческое движение охватило и Армению, где часть интеллектуалов, неудовлетворенных христианским наследием, предложила вернуться к «истинной» армянской вере дохристианского времени. У армян неоязычество имеет определенные исторические корни. Оно возникло в 1930-е гг., когда его начал пропагандировать Гарегин Нжде, армянский офицер, активный участник событий 1918-1920-х гг., сумевший отстоять Зангезур от азербайджанцев. После падения Армянской демократической республики Нжде эмигрировал из страны вместе с дашнаками, попал в Германию и, примкнув к нацистскому движению, дослужился до звания генерала вермахта. По примеру нацистов он попытался создать чисто армянскую нехристианскую религию «Цегакрон» (в переводе с армянского «родовая религия»), которая основывалась на отождествлении армян с арийцами и придавала огромное значение «чистоте крови». Эти идеи пропагандировались в журнале «Цегакрон».
В последние годы на основе этих пришедших из эмиграции идей в Армении была создана откровенно фашистская партия «Поклонники рода Армении», устав которой имеет название «Цегакрон». Эта партия была зарегистрирована в июле 1991 г. В ней насчитывается не более 100 человек, исповедующих идеи Нжде, пропитанные зоологическим антисемитизмом. Цель партии – создать чисто национальную религию, основанную на языческих ценностях и не имеющую ничего общего с мировыми религиями. Эти идеи пропагандировала в конце 1980-х гг. газета «Цегакрон», где языческие идеалы армян конструировались под явным влиянием нацистской арийской теории. Особой популярностью эта партия не пользуется, у нее нет ни печатных органов, ни доступа к властным структурам. Тем не менее она имеет свою военную организацию, и ее боевики участвовали в военных действиях в Карабахе. Наряду с этой партией в июне 1991 г. в Ереване была зарегистрирована и «Партия цегакрона Нжде», развивающая сходную идеологию, но без антисемитских выпадов. В ней насчитывается несколько десятков человек[354].
Более массовой является Республиканская партия Армении, зарегистрированная в мае 1991 г. и насчитывающая около 2000 человек. Она имеет печатный орган – газету «Анрапетакан» («Республиканец»), издаваемую тиражом 5000 экземпляров, а также публикует брошюры, призывающие к возрождению «индоарийского» язычества Армении. Ее лидер, Ашот Навасардян, – депутат парламента, всемерно использует свое положение для нападок на христианство и пропаганды армянского язычества в средствах массовой информации. Но и эта партия не пользуется серьезным влиянием в массах.
Летом 1992 г. в Армении была зарегистрирована неполитическая неоязыческая организация Языческие сыновья солнца, которая ежегодно в дни солнцестояния устраивает ритуалы и обряды в эллинистическом храме Гарни. Другая неоязыческая организация Эуцюн (Сущность) стремится придать своей идеологии элементы наукообразия. Ее идеолог архитектор Александр Варпетян горит желанием наделить армянскую идентичность особым блеском, доказывая ее индоарийскую основу и прибегая при этом к псевдонаучным построениям. Любопытно, что в поисках своей оригинальной идеологии Республиканская партия пыталась одно время влиться в состав «Эуцюна»[355].
Возникновению армянского неоязычества способствовала и большая укорененность в Армении языческих верований и обрядов. Например, все большие праздники у армян до сих пор сопровождаются обрядом жертвоприношения – матахом. Забивают нескольких баранов или одного-двух быков. Перед этим их украшают цветами и три раза обводят вокруг церкви. Раньше мясо раздавали всем поселянам и присутствующим в этот момент странникам. Шкуру отдавали церкви.
Забой происходил в священном месте: это могли быть церковь, часовня, хачкар, а также камень, дерево, родник, гора.
Матах сохраняется и ныне. Особенно массовый характер он приобрел в окрестностях Эчмиадзина, главного армянского храма. Там для него даже отведено специальное место. В связи с большой популярностью в народе этого языческого обряда церковь вынуждена признать его. Священник участвует в обряде, кормя солью жертвенное животное[356]. В Армении сохраняются и другие языческие обычаи, связанные с магией плодородия.
В отличие от русских и украинских неоязычников, армянские убеждены в том, что исход арийцев начался именно с территории Великой Армении, где армяне якобы обитали уже в III–II тыс. до н. э. Об этом с конца 1980-х гг. писала газета «Цегакрон», развивавшая неонацистские идеи, объединявшие арийство с армянским язычеством. Иными словами, армянские неоязычники настаивают на том, что из всех индоевропейских народов именно они живут в области исконной прародины и, тем самым, являются как бы прямыми наследниками праиндоевропейцев и их древней духовности. Здесь уместно отметить, что, исходя из научных данных, говорить об армянах до наступления раннего железного века всерьез не приходится. Тем самым, вышеупомянутая неоязыческая версия не только значительно и неоправданно углубляет историю армян, но и делает их фактически бессмертным народом. Симптоматично, что, обсуждая проблемы язычества, руководитель армянских неоязычников постоянно обращался к иранским и индийским параллелям, но ни разу не вспомнил о славянах[357].
Важно отметить, что всплеск неоязыческой идеологии наблюдался в Армении, особенно в первые годы карабахского конфликта, когда многие армяне, даже не имевшие отношения к неоязычеству, были склонны связывать неудачи в необъявленной армяно-азербайджанской войне с расслабляющим влиянием христианства, будто бы духовно разоружившего армян перед лицом грозного военного противника[358].
8. Тенгрианская идея против ислама?
Все рассмотренные примеры связаны с христианским ареалом, где, как мы видели, почти повсюду зарождаются неоязыческие движения. Для мусульманского мира это менее характерно, хотя среди тюркских народов кое-где наблюдается стремление «воссоздать» якобы исконную единую тюркскую религию – тенгрианство. Кое-где оно мирно уживается с исламом, а кое-где выдвигает против него обвинения, подобные тем, которые используют неоязычники христианского ареала против христианста.
Так, кумыкское национальное движение заимствует из тенгрианской идеи прежде всего этнополитическую символику в целях апелляции к исконному культурному своеобразию, а также как основу для политической кооперации с другими тюркскими народами. При этом в политической риторике кумыкских лидеров тенгрианство мирно уживается с исламом[359].
Несколько лет назад нечто подобное наблюдалось в Казахстане, а осенью 1997 г. тенгрианское движение зародилось и в Набережных Челнах (Татарстан), где его возглавил З. Аглиуллин, бывший лидер ТОЦ. В этом случае тенгрианство выступает более как политико-идеологическое, нежели как сугубо религиозное течение. У движения есть своя газета «Безнен юл» («Наш путь»). Она издается с ноября 1997 г. под редакцией Д. Шайхетдина и З. Аглиуллина. Выстраивая свои идеологические ориентиры, газета активно использует традиционную тюркскую графику и символику. Она открывается руническими надписями и изображением волка, важного символа тюркской культуры.
В риторике тенгрианцев слышатся явные нотки советской антирелигиозной пропаганды, которая удобрила почву и для русского неоязычества. Сторонники движения настроены против ислама как учения, привнесенного извне, служащего эксплуатации простого народа, оправдывающего захватнические войны и отражающего прежде всего ценности арабского (семитского), а не «тюркско-татарского» мира[360]. Тенгрианцев не устраивает современная модель «обуржуазивающегося» Татарстана, будто бы идущего на поклон к западной цивилизации и опрометчиво отвергающего истинно национальное тюркско-татарское начало. Этому они противопоставляют тенгрианство как традиционный самобытный образ жизни, возникший естественным путем и коренящийся будто бы в народной «биоэнергетике», в нем видят «собственную идею», тесно связанную с «тюркско-татарским языком».
Вот почему тенгрианцы придают огромное значение доисламскому периоду истории татар и склонны считать своими предками волжских булгар, история которых позволяет легко перекинуть мостик в доисламское прошлое и искать там великих тюркских предков, создававших государственность и культуру на почве язычества. Мало того, тенгрианцы утверждают, что доисламская тюркская государственность была той основой, без которой не возникла бы государственная система России. К языческой эпохе они относят нравственные устои народа, а также бесценную экологическую культуру. Одним словом, сторонники тенгрианства утверждают, что христианство и ислам не создали ничего качественно нового, воровским образом присвоив себе величайшее наследие языческой культуры. Вот почему настала пора вернуться к истинному источнику мудрости – тенгрианству[361].
Газета движения «Наш путь» настаивает на том, что со времен принятия ислама татары находятся под гнетом, который как бы осеняется «семитской религией». С точки зрения газеты, Западная цивилизация готовила татарам судьбу американских индейцев[362], и лишь усилиями джадидов эта опасность была устранена. Однако газета выступает и против джадидизма как интегрировавшего некоторые западные идеи и ценности и свернувшего в сторону от поисков истинного тюркизма. Газета предлагает идти дальше к единой идеологической основе всех тюркских народов, которую она и связывает с тенгрианством. Последнее она почитает как раннюю религию предков-булгар, якобы содержавшую более полное и глубокое миропонимание, чем ислам