Первые советские пенсии
По подсчётам историков, на начало XX века потенциальным правом получать какую-либо пенсию в Российской империи обладали порядка 2 % населения. Остальные 98 % оставались вне любых мер социальной поддержки по старости.
Не удивительно, что требования о создании общегосударственной системы пенсионного страхования появились в программах революционных партий. В 1912 году в резолюции общероссийской конференции РСДРП Владимир Ленин писал: «Пролетарий лишён всякой возможности сделать из своей заработной платы сбережения на случай потери им трудоспособности вследствие увечья, болезни, старости… Поэтому страхование рабочих во всех указанных случаях является реформой, властно диктуемой всем ходом капиталистического развития».
Придя к власти, большевики декретом от 11 декабря 1917 года первоначально оставили в действии все старые нормы пенсионных выплат. Отменили лишь самые высокие пенсии (уровня придворных камергеров, министров и полных генералов), превышавшие 300 руб. в месяц. Однако, вскоре из-за гиперинфляции и гражданской войны любые денежные пенсии превратились в фикцию.
В следующее постреволюционное десятилетие разорённой стране было не до «пенсионов». Лишь в 1925 году, борясь с неграмотностью, в СССР централизованно ввели государственные пенсии для учителей. Все работникам начальных школ, проработавшим не менее 25 лет, стали выплачивать по 20 рублей ежемесячно. Это равнялось примерно половине от средней заработной платы в промышленности того времени.
В 1930 году пенсию по старости установили для рабочих нескольких важнейших отраслей промышленности — металлургической, электрохимической, текстильной, железнодорожного транспорта и т. п. Пенсия в размере половины прежнего заработка выплачивалась мужчинам по достижении 60-летнего возраста при рабочем стаже не менее 25 лет. Женщинам — после 55 лет при 20-летнем стаже. В 1937 году эту пенсионную норму распространили на всех государственных служащих.
На начало 30-х годов количество различных пенсионеров (по старости, инвалидности, военным заслугам и ранениям) не превышало миллиона человек по всему СССР. Немногими относительно обеспеченными среди них были «персональные пенсионеры», те кому пенсии назначались государством за особые заслуги. Среди таковых, порой, встречались уникальные биографии — например с 1928 года персональную пенсию в размере 250 рублей получал Иван Сытин, бывший миллионер и крупнейший книгоиздатель дореволюционной России.
Первыми же «персональными пенсионерами» Советского Союза в 1923 году стали «14 активных участников Морозовской стачки» — крупнейшей рабочей забастовки, произошедшей в Российской империи ещё в 1885 году.
По мере появления плодов индустриализации, количество пенсионеров в СССР росло — к началу 1941 года их насчитывалось уже 4 млн. Это составляло те же 2 % от населения, но, в отличие от царской России, это были не те, кто имел потенциальное право на пенсию, а те, кто уже получал от государства регулярные пенсионные выплаты.
«Назрела необходимость улучшить дело пенсионного обеспечения…»
К концу эпохи Сталина пенсии в СССР при средней заработной плате в 600–700 руб. составляли от минимальной в 150 рублей, до максимальной «персональной пенсии союзного значения» в 2000 руб. На территории России-РСФСР таковых «персональных пенсионеров» тогда проживало около 15 тыс. чел.
В ряде случаев, на уровне высшего руководства страны принимались решения о пенсиях исключительного размера. Например, осенью 1948 года правительство СССР по инициативе Сталина приняло решение о назначении пенсии вдове члена Политбюро А.А. Жданова — 12 тыс. руб. ежемесячно. Эта «сталинская» пенсия — 1200 руб. после хрущёвской индексации цен — выплачивалась вплоть до распада СССР в 1991 году.
Эпохальным в истории отечественной пенсионной системы стал знаменитый XX съезд КПСС 1956 года. Он запомнился прежде всего «разоблачением культа личности Сталина», и сегодня мало кто помнит, что именно на этом съезде Никита Хрущёв впервые высказался и о масштабной пенсионной реформе. «Назрела необходимость улучшить дело пенсионного обеспечения…» — выступил новый глава партии и государства.
Предполагалось значительно расширить право на пенсию и увеличить её средний размер, при некотором снижении максимума. По инициативе Хрущёва вопросами пенсий занялась особая комиссия под председательством Лазаря Кагановича. Однако вскоре сам экспансивный Хрущёв пришёл в смятение от прогнозируемого роста пенсионных расходов. «Предложения Кагановича государство не выдержит» — резюмировал наследник Сталина.
Тем не менее, летом 1956 года в парламенте СССР начались прения по проекту «Закона о государственных пенсиях». Прения были бурными — например, долго обсуждали и всё же отклонили первоначальное решение снизить возраст выхода на пенсию для женщин с 55 до 50 лет. Для такого жеста ежегодно требовались дополнительные 1,2 млрд руб., которые в казне не нашли.
Правительство Хрущёва смогло мобилизовать дополнительные средства на проведение пенсионной реформы только при помощи внутреннего займа — у населения СССР тогда «добровольно-принудительного» заняли 32 млрд. руб. сроком на 20 лет. В итоге с 1 октябре 1956 года в СССР вступил в силу закон «О государственных пенсиях». Уже со следующего года расходы госбюджета на пенсии удвоились, а число пенсионеров за следующую пятилетку выросло в два раза, достигнув 21 млн. чел. Так Советский Союз впервые стал страной действительно массового пенсионного обеспечения.
«В пенсионном обеспечении колхозников у нас ещё нет порядка…»
Никита Хрущёв на достигнутом не остановился, на пике своего лидерства замахнувшись на задачу, которую Ленин и Сталин не поднимали даже в теории. До середины XX века, ни в царской, ни в советской России не существовало пенсионного обеспечения крестьян.
Согласно сталинского постановления 1932 года, члены колхозов «могли создавать кассы общественной взаимопомощи для оказания поддержки колхозникам в случаях инвалидности, болезни и старости». В такие «кассы» полагалось отчислять порядка 2 % колхозной прибыли. Однако в реальности лишь очень немногие коллективные хозяйства могли производить выплаты сельским старикам.
14 февраля 1964 года, выступая на Пленуме ЦК КПСС Никита Хрущев недвусмысленно высказался о том, что «в пенсионном обеспечении колхозников у нас еще нет строго определенного порядка» и «созрели условия для того, чтобы ввести систему социального обеспечения тружеников колхозов». Так началась разработка будущего закона «О пенсиях и пособиях членам колхозов».
Любопытно, что этот законопроект фактически ускорил свержение Хрущёва сторонниками Брежнева — люди «дорогого Леонида Ильича» хорошо понимали, что убрать с олимпа «волюнтариста» Хрущёва следует до того, как его имя будет прочно связанно в народе с назначением первых пенсий миллионам крестьян. В итоге закон вступил в силу с 1 января 1965 года и уже оказался не «хрущёвским», а «брежневским».
Если пенсии рабочим и служащим тогда начислялись в диапазоне от 30 до 160 руб., то крестьянские пенсии — от 12 до 120. И хотя первые колхозные пенсии были невелики, но количество пенсионеров в стране сходу выросло на 6 млн. чел. В итоге полвека назад в СССР насчитывалось уже 36 млн. пенсионеров — свыше 15 % всего населения.
Так наша страна стала одной из первых, в которой заработала всеобщая система социального обеспечения по старости. Произошло это в те годы, когда треть государств, представленных в ООН, ещё не имели какой-либо пенсионной системы вообще.
Впрочем, всеобщая пенсия имела не только благоприятные последствия. Изначально предполагалось, что для выплаты крестьянских пенсий все колхозы будут ежегодно отчислять в централизованный фонд 3–4% от доходов. Однако реальность оказалась иной — например, по статистике колхозы России-РСФСР отчисляли почти на четверть меньше запланированного. Недостаток приходилось покрывать из других средств общего госбюджета.
Вместе с ростом продолжительности жизни всеобщая пенсия привела к фундаментальному изменению всей структуры государственных расходов. Если в 1955 году по сталинской инерции расходы на оборону в четыре раза превышали все пенсионные выплаты государства, то уже в 1970 году оборонные траты превышали пенсионные лишь в 1,5 раза. А спустя еще полтора десятилетия, к 1985 году прямые расходы на оборону были, наоборот, уже в полтора раза меньше всех пенсионных расходов СССР…
Накануне пресловутой «перестройки» взносы на пенсионное страхование из заработной платы граждан покрывали не более 40 % всех пенсионных выплат. Остальные 60 % государству приходилось обеспечивать из иных источников. К моменту распада СССР количество пенсионеров всех категорий достигало почти 61 млн. или 21 % от населения. Из них свыше половины — почти 34 млн. — в 1991 году проживали на территории России.
Эпоха Ельцина резко и не к лучшему изменила «пенсионный вопрос», как и всю иную жизнь россиян. Впрочем, это уже не история, а вполне актуальная политика.
Глава 12. «Амурская пенсия» — непростая история северных льгот
Наверное, все слышали про льготы для жителей и работников Крайнего Севера. Возможно, некоторые из читателей даже пользовались ими. «Северные надбавки» с прочими льготами распространяются и на многие территории Дальнего Востока. Но мало кто знает, что подобные преимущества впервые в России были утверждены законодательством именно для Камчатки, а произошло это более двух веков назад — в знаменитом 1812 году!
Расскажем о появлении и развитии в России северных льгот.
«Учинена будет денежная и товарная многая милость…»
Наши предки изначально понимали, что работа и служба на отдалённых территориях куда труднее, чем в давно обжитых и освоенных районах. Тем более если речь идёт о землях с суровым климатом, о дальних краях тайги и тундры. Поэтому первые льготы на Дальнем Востоке появились ещё в эпоху первопроходцев. Заметим, что сам термин «льгота» это очень древнее русское слово, существующее во всех славянских наречиях и не раз встречающееся в литературе средневековой Руси