Брежневские льготы просуществовали до распада Советского Союза. В 1993 году им на смену пришел ныне действующий закон Российской Федерации «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях». Впрочем, здесь история уже заканчивается и начинается актуальная жизнь.
Глава 13. «Был ранен пулей в ногу и поехал на воды…» — туризм в России от Лермонтова до Брежнева
Про историю отечественного туризма мы все читали ещё в школе. Да-да, помните «Героя нашего времени» Лермонтова? «Был ранен пулей в ногу и поехал на воды…» — это про возникший два века назад главный центр отечественного внутреннего туризма. Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки с их целебными минеральными источниками уже тогда, в эпоху Пушкина и Лермонтова, были широко известны и пользовались популярностью, хотя всё ещё официально считались не местами туризма и отдыха, а крепостями кавказской пограничной линии.
Впрочем, ещё в 1803 г., когда царь Александр I подписал первый указ об учреждении Кисловодской крепости, то помимо строительства укреплений приказал обустроить на местных минеральных водах и «все те заведения, кои для удобства врачевания и для выгоды больных признаются нужными». Тогда же царь издал распоряжение командировать в регион за казенный счёт двух врачей «для устроения при Кавказских минеральных источниках заведений со всеми потребностями и выгодами для приезжающих пользоваться водами…»
Вид на ворота Кисловодской крепости в XIX веке и сегодня…
Едва ли будущий победитель Наполеона предполагал, что именно так на Северном Кавказе, на всё ещё неспокойном фронтире, начнётся история отечественного внутреннего туризма. Ранее, вплоть до конца XVIII в., русская жизнь, фактически, не знала такого понятия. Развлекательные или лечебные поездки за границу были единичными даже в среде высшей аристократии. Подобные вояжи стали входить в моду лишь на заре XIX в. Внутри же страны любой туризм в современном его понимании отсутствовал напрочь, если не считать таковым поездки на богомолье и паломничество по различным святым местам.
Лишь два века назад участники долгой Кавказской войны — офицеры из столичных дворян, а таковым, вспомним, и был лермонтовский Печорин — открыли для высшего света Российской империи кавказские «воды». Показательно, что в ту эпоху это слово в отношении кавказских минеральных источников чаще писали с большой буквы — «Воды», «на Воды…» Отечественное дворянство к тому времени уже знало, если не на личном опыте, то хотя бы понаслышке, про лечение минеральными источниками в Европе — в австрийских Карлсбаде и Мариенбаде (ныне чешские Карловы Вары и Марианске-Лазне) или немецком Баден-Бадене. И кавказские «воды» стали более дешевой, но не менее экзотической заменой дорогим европейским курортам.
В начале своего существования эти первые центры отечественного туризма слишком плотно соседствовали с Кавказской войной, а первую инфраструктуру наших курортов строили солдаты арестантских рот и военнопленные иранцы (живые «трофеи» отгремевших в начале XIX в. двух русско-персидских войн). Впрочем, привыкшее служить и сражаться русское дворянство той эпохи подобное соседство не пугало. Как писал два века назад очевидец: «Картина, которая представлялась взорам новоприбывшего на Воды, поражала своей необыкновенностью — она за раз напоминала и военный лагерь, и шумную провинциальную ярмарку и столичный пикник, и цыганский табор…»
В 1823 г. по официальной статистике «число посетителей при Кавказских Минеральных Водах было 321 мужского и 85 женского пола душ, кроме прислуги…» Чуть позже, в 30-е годы позапрошлого века, когда лермонтовский Печорин и прибыл «на воды», число ежегодно отдыхающих дворян уже перевалило за тысячу. Дважды эти «воды» посетил Пушкин, а в 1837 г. их попробовал лично царь Николай I — впечатлённый монарх распорядился выделять из казны на их развитие (т. е. в сущности на развитие внутреннего туризма) по 200 тыс. руб. ежегодно.
Лермонтовские герои первого отечественного туризма — и Печорин, и прибывшая из Москвы «на воды» княжна Мэри — это литературные персонажи. Но Лермонтов писал их с натуры, что называется на личном опыте. И некоторые его лиричные строки даже спустя два столетия кажутся вполне знакомы современному потребителю отечественного турпродукта: «Вот уж три дня, как я в Кисловодске… Здешние жители утверждают, что воздух Кисловодска располагает к любви, что здесь бывают развязки всех романов, которые когда-либо начинались у подошвы Машука… Нигде так много не пьют вина и минеральной воды, как здесь».
Вот так Печорин и княжна Мэри пили «воды» в ещё немом кинофильме 1926 года…
«Отдыхать на собственном берегу…»
Если Кавказская война породила туризм «на воды», то Крымская война, столь же парадоксальным образом, дала начало туризму на крупнейшем черноморском полуострове. К середине XIX в. стараниями Новороссийского генерал-губернатора Михаила Воронцова на южном берегу бывшего татарского ханства создали дорожно-портовую инфраструктуру и знаменитые ныне парки с дворцами аристократии. В ходе же Крымской войны местную природу разглядели тысячи дворян, а вскоре по окончании боёв — сугубо по стратегическим соображениям — началось строительство железной дороги, соединившей полуостров с центром России. Вдобавок, с 1861 г. на южном берегу Крыма появилась летняя резиденция царей. Всё это и привело к тому, что уже с 70-х годов позапрошлого столетия можно говорить о систематическом турпотоке в Крым.
«Деревушка Ялта гнездится внизу амфитеатра, который, отступая от моря, понемногу подымается и переходит в крутую горную гряду, и кажется, что деревушка эта тихо соскользнула сюда откуда-то сверху. В низине раскинулись парки и сады знати, в густой зелени то там, то тут вдруг сверкнет, словно яркий цветок, какой-нибудь дворец. Очень красивое место…» — так описал центр новорождённого крымского туризма американский турист, знаменитый Марк Твен, посетивший полуостров в 1867 г.
«Пробудет она в Ялте еще с месяц и за ней, быть может, приедет ее муж, которому тоже хочется отдохнуть…» — это уже из Чехова. Его рассказ «Дама с собачкой» описывает типичный курортный роман в главном центре внутреннего туризма Российской империи последнего десятилетия XIX в. Ялта к тому времени это «Русская Ривьера» — десятки отелей и пансионатов, масса частных дач и более 20 тысяч отдыхающих ежегодно.
«Хочет он прославить русский южный берег Крыма, приучить русских людей отдыхать на собственном берегу моря и не искать такого берега за тридевять земель от Родины…» — так в 1893 г. писала московская газета «Новости дня» о проекте купца-миллионера Петра Губонина. В крымском Гурзуфе им был построен целый комплекс гостиниц, ресторанов и парков, рассчитанный одновременно на тысячу отдыхающих, весьма внушительную цифру для той эпохи. К началу XX в. этот комплекс превратиться в настоящую туриндустрию — «Акционерное общество курорта Гурзуф», акционерами которого станут даже многие аристократические фамилии, Голицыны, Оболенские, Долгоруковы.
Словом, все крымские имена, хорошо знакомые нашему современнику — Ялта, Гурзуф, Симеиз, Алушта — стали известны как центры массового туризма и отдыха уже в эпоху Толстого и Чехова. Туризм в Крыму век с лишним назад, действительно, был массовым (естественно, массовым лишь для высших и средних слоёв населения), так за сезон 1912 г. в походах и экскурсиях Ялтинского отделения «Крымско-Кавказского горного клуба», возникшего еще в XIX в., приняло участие более 15 тыс. чел.
«И у нас есть что смотреть, есть куда ехать…»
К началу XX в. в Российской империи появились и первые СМИ, посвященные тематике массового отдыха — «Русский турист», а также «Вестник спорта и туризма», приложение к знаменитому журналу «Вокруг света». К тому времени в нашей огромной стране существовали уже все знакомые нам центры внутреннего туризма, от Крыма и северокавказских «вод» до Анапы и Сочи, а туристические маршруты пролегали от Закавказья до Поволжья.
«С каждым годом Волга привлекает к себе всё большее количество путешествующих. Трудно указать более счастливое сочетание условий, которое делало бы, как на этой реке, путешествие столь же поучительным, сколь и полезным для здоровья и приятным. Севши на пароход в Твери, путник в продолжение двух недель увидит столько краев и получит столько впечатлений, сколько ему не довелось получить, быть может, за всю жизнь…Людям нервным, утомленным, нельзя рекомендовать лучшего лекарства, чем пробыть на хорошем волжском пароходе в течении месяца или хотя бы двух недель…» — писалось в туристическом «Путеводителе по Волге», изданном в 1903 г.
Ещё в 1877 г. знаменитый театральный режиссёр Владимир Немирович-Данченко в книге «По Волге» описал примечательный разговор с капитаном одного из волжских пароходов:
«Я думаю, летом пропасть туристов по Волге плавает? — спрашиваю я у капитана.
— Русских?
— Да.
— Один только и есть “Турист”, пароход общества “Самолет”, — острит он.
— Да я не о пароходах.
— А ваши питерские чиновники да столичные баре сюда не заглядывают. Они всё больше по Рейну плавают…»
Вопреки скепсису описанного Немировичем-Данченко капитана, к началу XX в. волжский туризм всё же набрал популярность у русского общества, а упомянутое пароходное общество «Самолёт» впервые в России ввело существующую и ныне традицию называть круизные суда именами русских писателей. Накануне Первой мировой войны круиз по Волге на пароходах «Пушкинъ», «Лермонтовъ», «Гоголь», «Некрасовъ», «Гончаровъ», «Тургеневъ», «Крыловъ» с проездом от Петрограда до Рыбинска на поезде, а затем по великой реке до Астрахани и обратно, занимал 19 дней и стоил с полным пансионом 163 руб. 90 коп. в первом классе, 125 руб. во втором и 33 руб. в третьем.
Словом, как и в наши дни, первоклассный речной туризм в царской России стоил дорого. Традиционный приморский отдых обходился куда дешевле. «Хорошего в Анапе это здоровый климат, удобные морские купанья, живописные окрестности и недорогая жизнь или, вернее, прямо дешевая, так что, расходуя 20–25 руб. в месяц, можно позволить себе некоторую роскошь…» — писала в 1888 г. газета «Северный Кавказ». К началу XX в. Анапа уже известна в России своими «водолечебницами», принимающими до 4 тыс. отдыхающих ежегодно.