Московская Русь, русское централизованное государство, так же складывалось далеко к северу от районов произрастания виноградной лозы. Первые века державного существования Москва довольствовалась привозным вином — с юга, из того же Крыма, и с запада, из Европы.
Лишь покорение Иваном Грозным нижнего Поволжья, Астраханского ханства, впервые подарило Московскому государству земли, способные к виноградарству и виноделию. «В Московии нет винограда, но всякого рода вино часто привозится сюда голландскими и иными судами через Архангельск, а теперь доставляется оно и из Астрахани, где также начали заниматься виноградарством.…» — писал в начале XVII века немецкий дипломат Адам Олеарий.
Гравюра из книги Олеария
По свидетельству Олеария первые виноградные лозы в Астрахань доставили персидские купцы. Уже при первом царе из династии Романовых вино из астраханского винограда начали поставлять в Москву. В 1647 г. князь Фёдор Куракин, став астраханским воеводой, получил царский указ «быти у садового строения» и расширить посадки виноградников в окрестностях города. Так что, как минимум, с этого времени мы можем вести отсчёт селекции отечественной лозы. Вольнонаёмных рабочих рук в отдалённом от центра России астраханском регионе тогда не хватало, и воевода Куракин использовал «тюремных сидельцев» для первых работ на отечественных виноградниках.
В 1651 г. в Москве крайне заинтересовались и находками дикого винограда у первых казачьих станиц на реке Терек, в предгорьях северного Кавказа. Из столицы Руси казакам направили царский указ: «В скольких верстах от Терека виноградные кустья растут и то виноградное кустьё, выкопывая из земли, привезти и розвести в садах мочно ли?..» Царь предписывал привезти «лесной», т. е. дикий виноград с Терека в Астрахань «для винограднаго опыту и питейнаго дела».
«Из винограду Великого Государя…»
В 1656 г. специально для развития первого российского виноделия в Астрахань из Европы выписали мастеров-специалистов Якова Ботмана, Петра Лякурта и Паскаюноса Падавина — последний начал обучать русских учеников производству кагора, церковного вина. В особом царском указе упоминаются сами ученики, «виноградных садов работники» Кузьма Иванов, Иван Гордеев и Алексей Михайлов, которым от государевой казны платили жалование по 4 копейки в день. Царский указ требовал «учеников учить питейному делу с великим радением, чтоб им тому питейному строению лично изучиться и впредь бы им то питьё уметь строить самим без мастера из винограду Великого Государя…»
Примечательно, что в том 1656 г. в Москву из Астрахани к царскому столу отправили 1379 ведёр с вином — масштабы ещё очень далёкие от античного размаха, но уже вполне солидные для северной страны. При этом царский указ требовал всемерного расширения производства: «Надобно в Астрахани к питейному делу всяких заводов к прежним заводам в прибавку…»
В начале следующего столетия к отечественному виноделию приложил руку царь-реформатор Петр I. История петровских преобразований начинается с походов на Азов, но именно они познакомили юного царя с виноградниками на берегах одноименного моря и в устье Дона. Одичавшая лоза, которой иногда пользовались донские казаки, вела свою родословную ещё от античных виноделов. Уже в 1706 г. последовал указ Петра «разводить виноградники по Дону». Для улучшения местных сортов привезли черенки лозы из Астрахани и Венгрии, а в 1711 г. в Азов был приглашён французский мастер Посьет. Спустя несколько лет Пётр I уже привёз в Париж несколько бочек донского вина.
Во время подготовки похода в Персию в 1722 г. царь-реформатор посетил и виноградники под Астраханью, даже лично поработал на одном из них. Для улучшения астраханского виноделия Пётр учредил особую «Садовую контору» и начал посадки на берегах Волги венгерской и рейнской лозы. Тогда же было запланировано разведение казённых виноградников и южнее — на Тереке, близ северных склонов Кавказа.
Однако, не смотря на все старания Петра, большую часть XVIII в. Россия, обходилась минимальным производством собственного вина. Во-первых, почти все способные к виноградарству регионы до конца столетия оставались опасным и беспокойным приграничьем, рядом с которым бушевали многочисленные войны против турок и крымских татар. Во-вторых, элита предпочитала высококачественные импортные вина (в начале того века главным образом венгерские, а на исходе — французские), простонародье же довольствовалось «хлебным вином», т. е. водкой, в производстве которой совсем не требовались экзотические в ту эпоху для русского человека виноградники.
Накануне присоединения Крыма к Российской империи под Астраханью из местного винограда производили до 20 тыс. бочек вина ежегодно, а казачьи виноградники на Дону, особенно в районе станицы Цимлянской, давали порядка 3 тыс. Цифры вроде бы внушительные, но в год это давало не более 400 грамм вина на каждого подданного Российской империи.
«Цимлянское несут уже…»
Только к началу XIX в., после присоединения Крыма, Кубани, Северного Кавказа и Закавказья, Российская империя получила обширные земли, где виноградарство и виноделие было либо традиционным издревле промыслом, либо имелся великолепный природный потенциал для разведения лозы и производства вина. Грузинские или армянские вина, а так же вина «Бессарабии»-Молдавии — это отдельная и очень большая история. Поэтому в нашем повествовании ограничимся прошлым виноделия лишь тех регионов, которые ныне входят в состав Российской Федерации.
Уже в 1784 г., на следующий год после ликвидации Крымского ханства, князь Потёмкин поставил вопрос о «насаждении виноградников» и создании на землях древней Тавриды массового виноделия. В Судаке в том году посадили лозы, привезенные из венгерского Токая, славного одноимённым вином.
В связи с включением в состав России обширных пространств, потенциально пригодных к виноградарству, в 1798 г. император Павел I утвердил проект о создании в стране сразу трёх «казённых училищ виноделия» — в Крыму, на Дону и на Тереке. Крымское училище заработало в Судаке в 1804 г. Три десятка учеников из солдатских сирот и армейских рекрутов под руководством выписанных из Франции мастеров приступили к посадкам лозы, привезенной из той же Франции, а так же из Испании, Португалии, Венгрии, Германии и Греции. Выращенные в окрестностях Судака «чубуки»-черенки лозы передавались в различные районы и поместья Крыма для улучшения качества местного винограда и вина.
В 1831 г. «Журнал Министерства внутренних дел» сообщал: «До недавнего времени в нашем Отечестве едва знали о существовании крымских вин…» Именно в эпоху Пушкина производное крымской лозы обретает известность на российском рынке, ровно два столетия назад Крым уже производил порядка 200–300 тыс. ведер вина ежегодно. Именно тогда стараниями графа Михаила Воронцова, генерал-губернатора Новороссии, начинается производство вина в имении Массандра — сегодня этот бренд известен в России, пожалуй, всем.
К середине XIX в. массандровские вина первыми из крымских завоёвывают нишу на алкогольном рынке Петербурга и Москвы, избалованных импортным вином. Даже Крымская война не сможет остановить рост крымского виноделия, хотя за время жарких боёв у Евпатории и Севастополя площадь виноградников Таврического полуострова сократится почти на треть.
В эпоху Достоевского на прилавках Петербурга и Москвы среди отечественного виноградного алкоголя выделялась крымская продукция под маркой «Южнобережные вина светлейшего князя Воронцова». В итоге прославленные виноделием массандровские имения Воронцовых в 1889 г. за огромную по тем временам сумму в 1,8 млн. руб. выкупит царская казна — Массандра поступит в Удельное ведомство, т. е. станет личным имуществом династии Романовых. Под руководством Льва Голицына, ведущего отечественного винодела, в Массандре в 1894 г. построят первый в России подземный завод по производству и выдержке столовых и десертных вин — бренд «Массандра» окончательно обретёт свой вес и значение.
За пределами Крыма, на российских землях Северного Кавказа виноделие, хотя и было известно еще с XVII в., но вплоть до начала прошлого столетия оставалось скорее местным, локальным производством. «Чихирь» и «кизлярка», вина и виноградные водки Терека, Ставрополья и Кубани до начала XX в. были малоизвестны потребителям в остальной России. Зато их хорошо знали и очень любили перекупщики и недобросовестные коммерсанты — скупая по дешёвке северокавказские вина, они разбавляли их водой, крепили спиртом и массово продавали под видом раскрученных импортных брендов: «мадеры», «хереса», «портвейна», «лафита» и т. п.
Продукция виноделов из Области Войска Донского к исходу XIX в. имела в России гораздо более широкую известность, но прежде всего игристыми, шипучими винами. Бренд «Цимлянское вино» хорошо известен и сегодня, но был близко знаком и Пушкину, не даром в «Евгении Онегине» есть вкусные строки:
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже…
«Закон о виноградном вине»
Ровно полтора века назад те регионы, которые ныне входят в состав РФ, давали треть всего производимого в Российской империи вина. Остальные две трети приходились на долю Закавказья и Молдавию. На рынок поступали в основном молодые невыдержанные вина, и общая оптовая стоимость продаваемого на русском рынке отечественного вина составляла порядка 20–25 млн. руб. в год. При этом Российская империя ввозила из-за границы импортного вина на сумму до 18 млн. руб. ежегодно.
«Привычка большинства русских потребителей к иностранным винам служит не малым препятствием к самостоятельному развитию русского виноделия. Большинство русских потребителей предпочитают поддельные вина с эпитетами «мадера», херес», «бордо», «медок» и т. п. натуральным крымским и кавказским винам. Даже вполне состоявшиеся отечественные виноделы, принаравливаясь ко вкусу публики, прибавляют на бутылках к названию своей фирмы иностранное название по сорту винограда…» — так не без горечи писали в 1883 г. авторы «Историко-статистического обзора промышленности России».