Сам последний русский царь в молодости любил застолья офицеров-гвардейцев Преображенского полка, шефом которого считался. Кульминацией «полкового» вечера был вынос огромного серебряного жбана, наполненного шампанским с нарезанными ананасами. Элитный в то время тропический фрукт в сочетании с лучшим шампанским подчёркивал аристократичность и роскошность вечеринки. И тут сложно не вспомнить весёленькие, но весьма двусмысленные строки знаменитого поэта «серебряного века» Игоря Северянина, написанные в 1915 г., в разгар кровавой мировой войны:
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо? и остро?!
…
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!
Первая мировая война и «сухой закон» резко сократили импорт заморских вин — по сравнению с 1913 г. к началу 1917 г. он в физическом объёме упал в 9,5 раз. Внутреннее производство тоже резко упало — если в 1913 г. винзавод Абрау-Дюрсо произвел 613 тыс. бутылок шампанского, то в 1916 г. уже в шесть раз меньше, а в 1917 г. прекратил производство вообще.
Даже в «первоклассных» ресторанах Москвы и Петрограда было запрещено продавать не только крепкие спиртные напитки, но и виноградные вина. Естественно этот запрет нарушался всевозможными способами, однако при резком падении импорта и производства шампанское даже для зажиточных слоёв населения вновь стало предметом малодоступной роскоши.
Однако всю войну сохранялся легальный способ приобретения шампанского, только не в магазинах и ресторанах, а в… аптеках! Дело в том, что век с лишним назад шампанские вина считались лечебными — например, врачи той эпохи рекомендовали употреблять замороженное до состояния кубиков льда шампанского при лечении дизентерии и даже холеры. Поэтому согласно строгим «сухим законам» Николая II, накануне революции, в столичных аптеках можно было приобрести шампанское — но только по рецепту и не более бутылки в одни руки!
«Советское шампанское»
Даже в разгар гражданской войны, в 1919 г. винзавод «Новый свет» в бывшем имении князя Голицына продолжал производство шампанского, пусть и в небольших объёмах. Другой из бывших княжеских заводов, Абрау-Дюрсо, уже в 1920 г., после трёх лет простоя, произвёл 35 тыс. бутылок игристого вина — пусть и в 18 раз меньше, чем в последнем довоенном году, но это было первое «советское шампанское», хотя до возникновения такой марки оставалось ещё много лет.
Последующие НЭП, «новая экономическая политика», и отмена советской властью «сухого закона» частично возродили потребление игристого вина. Впрочем, в первое десятилетие существования СССР этот дорогой напиток ещё считался буржуазным, явным признаком «несоветского» стиля жизни. Как в 1929 г. писал Владимир Маяковский:
От трудов своих почив,
Занавесившись с опаскою,
Выдували нэпачи
Зашипевшее шампанское…
С 1923 по 1931 гг. в СССР действовало Государственное Акционерное общество «Винторг», продававшее внутри страны и на экспорт не только свежепроизведённый алкоголь, но и дореволюционные запасы шампанского, вин и коньяков из погребов «Удельного ведомства» — особого госоргана Российской империи, осуществлявшего управление личной собственностью царей. В советской рекламе эпохи НЭПа такая продукция именовалась «старыми винами».
К началу индустриализации СССР продавал за рубеж по 7–8 тыс. тонн виноградных вин ежегодно. При этом импорт иностранного вина, в т. ч. шампанского, был близок к нулю — государство всячески копило валюту и тратило её только на промышленное оборудование. Внутри страны производство шампанского долгое время оставалось в разы меньше дореволюционного. Так в 1931 г. Абрау-Дюрсо, ставший из царского имения совхозом, произвёл 153 тыс. бутылок шампанского — всего четверть от объёмов 1913 г.
Всё изменили те годы, которые ныне в массовом сознании ассоциируются уж точно не с шампанским и праздниками. Сначала, 28 июля 1936 г. появилось подписанное Сталиным постановление Совнаркома и ЦК партии большевиков «О производстве советского шампанского, десертных и столовых вин». Так возник знаменитый бренд «Советское шампанское», а по всей стране было предусмотрено строительство заводов шампанских вин.
Постановлению предшествовал ряд административных и научных событий, связанных с двумя поистине историческими личностями — профессором виноделия Фроловым-Багреевым и наркомом (министром) пищевой промышленности Микояном. В далёкой дореволюционной юности Антон Михайлович Фролов-Багреев, сын крупного царского чиновника, учился химии у самого Менделеева, затем постигал азы виноделия в Германии, Франции и Португалии. До 1905 г. служил «химиком шампанских производств» в Абрау-Дюрсо под началом князя Голицына.
Молодой химик сочувствовал оппозиции самодержавию, и год первой русской революции закончился для него увольнением. Далее вновь учеба виноделию за границей, в Швейцарии, и работа в разных винодельческих хозяйствах. Виноградники Абрау-Дюрсо будущий отец «советского шампанского» возглавил ещё в 1919 г., в разгар гражданской войны, при власти белых. После победы красных он сохранил свою должность и за последующие годы не только восстановил виноделие, но сделал ряд прорывных открытий.
Антон Михайлович Фролов-Багреев (1877–1953)
Если князь Голицын успешно применял к русским почвам французские методы, то Фролов-Багреев двинулся дальше, совершенствуя прежние и создавая новые технологии. Усовершенствованный им «акротофорный» метод — когда брожение идёт не в бутылках, а в особых и сложных резервуарах — позволял резко сократить время «шампанизации» и увеличить производство игристого вина.
«Сталин предпочитал полусладкое…»
К 1936 г. виноделие было передано из ведения сельского хозяйства в подчинение наркомату (министерству) пищевой промышленности. И технологии Фролова-Багреева попали в руки Анастаса Микояна, который в те годы создавал весь «общепит» СССР — от мороженого до производства колбасы. Энергичный Микоян в сопровождении профессора виноделия в том же году побывал во Франции, знакомясь с методами производства и маркетинга на родине шампанского.
Позднее сталинский нарком так вспоминал общение с главой одного из «шампанских домов» Франции: «Хозяин предприятия с особой гордостью сказал, что раньше все русские послы и царский двор покупали у него ежегодно по нескольку тысяч бутылок, на что я ответил, что теперь в связи с развернувшимся у нас строительством нам на вино не хватает валюты и потому мы хотим сами производить для себя шампанское. Видимо, он был огорчен таким сообщением, тем не менее по возвращении с его предприятия обратно в Париж я выяснил, что сей гостеприимный хозяин без моего, конечно, ведома поставил в багажник автомобиля ящик шампанского. Всё это я рассказал по возвращении домой Сталину и упомянул об этом ящике. Он заинтересовался и сказал: “Раз уж так, сделай приятный для него жест — купи у него тысячи три бутылок шампанского”. Я так и сделал…»
Именно «акротофорный» метод Фролова-Багреева стал технической основой для сталинского постановления «О производстве советского шампанского». И в 1937 г. в СССР произвели почти 2 млн. бутылок игристого вина — именно в тот пресловутый год родилось не только «Советское шампанское», но, в сущности, и вся наша привычка к нему! Ведь при всём дореволюционном почтении к винам Шампани, они и их местные аналоги были доступны абсолютному меньшинству. Новое же промышленное производство, начатое с 1937 г., познакомило с шампанским миллионы.
По итогам последнего мирного 1940 г. в СССР продали 6 млн. литров «Советского шампанского», оставив далеко позади царскую Россию по потреблению игристого вина. Накануне Великой Отечественной войны «заводы шампанских вин» уже вовсю работали в Ростове-на-Дону, Харькове, Горьком (Нижнем Новгороде), Тбилиси. Война замедлила, но не остановила советскую «шампанизацию» — Московский комбинат шампанских вин начали строить в разгар боёв, в 1943 г. Решение на первый взгляд неожиданное, но логичное — именно с того года уже можно было начинать пить за советские победы «советское шампанское». А в победном 1945 г. впервые начался экспорт «Советского шампанского» за рубеж — первые 2,5 тыс. бутылок продали в Швецию.
Как вспоминал нарком Микоян: «Сталин предпочитал полусладкое и сладкое шампанское. Сухое и брют он не любил, предлагал даже прекратить их производство. С трудом я отстоял эти сорта, сославшись на требования экспорта…»
«Он ввёл хрусталь, шампанское, балы…»
По итогам правления Сталина советское шампанское уже прочно в советский быт. Популярнейший при Хрущёве и Брежневе поэт Евтушенко у друзей юности носил прозвище «Шамп» за стойкое пристрастие к игристому напитку. Однако в своих стихах обласканный властью поэт-«шестидесятник» гнул линию Маяковского, в которой шампанское стойко ассоциировалось с чем-то не слишком хорошим:
А вот пошляк, шаман,
впрямь — из шутов гороховых!
Ему подай шампань,
И баб — да и не ромовых!..
Поэт-«диссидент» Бродский на этом фоне выглядит честнее. По воспоминаниям очевидцев, шампанское он не любил, и в огромной массе его рифмованных строф это вино упоминается крайне редко. «Он ввёл хрусталь, шампанское, балы. / Такие вещи скрашивают быт…» — звучит в одном из «латиноамериканских» стихотворений Бродского с явным намёком на совсем не латиноамериканского диктатора, буквально вчера вернувшего шампанское и прочие мещанские радости в советский быт.
Во времена Хрущёва и Брежнева с доставшимся по наследству от Сталина «Советским шампанским» познакомился, без преувеличения, каждый гражданин СССР. Игристый напиток окончательно стал не только привычным, но и неизменным спутником всех празднеств — от свадеб до Нового года.
Для этого СССР стремительно организовывал производство шампанского даже там, где его никогда не знали. Даже в прежде голых степях. Так в 1960 г. почти миллион бутылок шампанского из местного винограда произвели в Казахстане, в котором десятилетием ранее производство любого вина было минимальным. Помимо типичного «Советского шампанского», от сладкого до сухого, в советском Казахстане выпускалась и своя шампанская марка «Ак-Кайнар» — в дословном переводе «Белый ключ», так кочевники традиционно именовали бурлящие и пенящиеся горные источники.