Исчерпывающую характеристику подлобных настроений оставил в своём донесении в МИД Российской империи от 29 марта 1914 года русский посол в Стокгольме Анатолий Неклюдов: «Два противоположных течения господствуют ныне в жизни Швеции. С одной стороны, старинное и тесно сплоченное шведское дворянство питается воспоминаниями времен Карла XII. Трудно представить себе, как жива здесь память о Нарве и Полтаве, о Гангуте и Гогланде… Шведское дворянство сплотилось ныне вокруг трона, сочувствуя всецело настроениям прусского юнкерства, мечтает о создании такого войска, которое при благоприятных обстоятельствах дало бы потомкам Левенгауптов и Горнов добрый случай вынуть из ножен старые заржавевшие палаши. К воззрениям дворянства примыкает большинство лютеранского духовенства, значительная часть состоятельного крестьянства, университетский мир в лице большинства профессоров и даже студентов. Но рядом с ним окрепли и другие течения. Швеция все более становится страной промышленною… Влиятельные капиталисты и финансовые деятели – сторонники нейтралитета, и даже антимилитаристы».
Действительно, романтикам шведского «империализма» противостояли прагматики, хозяева бурно развивавшегося шведского капитализма. К началу XX века Швеция стала развитым промышленным государством, с экономикой, тесно связанной как с Англией, так и с Германией. И борьба этих двух направлений – «активистов» и сторонников нейтралитета – предопределила двойственность и неопределённость политики Швеции в августе 1914 года.
«Активисты» в Стокгольме осенью 1914 года, требуют войны с Россией…
Нейтралитет на грани войны
2 августа 1914 года в Швеции была начата мобилизация армии и флота, особое внимание уделялось приведению в боевую готовность береговой обороны – именно против России. Тема «русской военной угрозы» была важнейшим мотивом политики шведских «активистов».
Постоянный состав шведской регулярной армии был невелик – около 25 тысяч, но после мобилизации Швеция с населением свыше 5,5 миллионов человек могла поднять численность армии до 400 тысяч. Шведский военный флот насчитывал 10 приспособленных к действиям в Ботническом заливе броненосцев, 1 современный крейсер и полсотни миноносцев – существенно уступая российскому Балтфлоту, он, тем не менее, в союзе с германскими ВМФ мог стать серьёзным противником.
Поэтому 2 августа 1914 года командование русским Балтийским флотом серьёзно рассматривало вопрос о превентивном ударе по шведским кораблям, если будет выяснено что Швеция не станет соблюдать нейтралитет. Действительно, вопрос с нейтралитетом в Стокгольме тогда лишь обсуждался и очень жёстко – в тот же день, 2 августа шведский министр иностранных дел Кнут Валленберг (по совместительству один из крупнейших шведских банкиров) грозил английскому послу, что Швеция вступит в войну на стороне Германии, если Англия вмешается в конфликт на стороне России.
Одним словом, в первые дни августа 1914 года Швеция стояла на грани открытого вступления в мировую войну. С большими сомнениями и колебаниями правящая элита Стокгольма отвергла этот геополитический соблазн – 3 августа правительство Швеции всё же приняло решение о провозглашении нейтралитета.
Однако колебания продолжались еще трое суток и лишь 6 августа декларация о нейтралитете была обнародована. При этом шведский министр иностранных дел Валленберг в тот же день поспешил навестить германского посла и конфиденциально сообщил ему, что нейтралитет Стокгольма «будет благожелательным к Германии».
Кнут Валленберг, глава МИД Швеции в годы Первой мировой войны
Решение о шведском нейтралитете в конечном итоге предопределила экономика – национальное богатство Швеции тогда в основном обеспечивала высокоразвитая металлургическая промышленность, которая зависела от импорта английского и германского угля. Но из Англии угля поставлялось 90 %, а из Германии всего 10 %, поэтому симпатизировавшие немцам шведы были вполне готовы вступить в войну с Россией, но предпочли не вступать в войну с Англией…
Тем не менее, всю осень 1914 года в Петербурге откровенно боялись, что Швеция, пользуясь удобным случаем, попытается взять исторический реванш и вмешается в войну. Главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич прямо заявлял, что вступление Швеции в войну станет «катастрофой» и надо «всеми силами избегать всего того, что могло бы обострить» русско-шведские отношения.
К декабрю 1914 года в Стокгольме увидели, что европейская война вдруг превратилась в совсем не романтическую затяжную бойню без конца и края. Соблазн ввязаться в такую войну сразу исчез, и шведы начали демобилизацию увеличенной в августе армии и даже отказались от германского требования минировать против английских подводных лодок свои берега пролива Эрезунд, соединяющего Атлантику с Балтикой.
В итоге Россия, заметив шведскую демобилизацию, перебросила половину своих войск из Финляндии на германский фронт под Варшаву. В связи с этим немецкий кайзер Вильгельм II устроил настоящий скандал шведской королеве Виктории, когда та в самом конце 1914 года посетила Германию.
Но к тому времени шведы уже окончательно решили оставаться вне войны, зарабатывая большие деньги и выгоды на нейтралитете. В том же декабре 1914 года по инициативе шведского короля Густава V в шведском городе Мальмё состоялась встреча всех трёх королей Скандинавии. Норвежский Хокон VII, датский Кристиан X и шведский Густав V согласовали свою позицию – всеми силами «оставаться вне войны».
Последним всплеском шведского военного энтузиазма стало лето 1915 года, когда в момент наибольших успехов германского наступления против России в шведском парламенте «активисты» открыто требовали вступить в войну на стороне Германии, чтобы «вернуть Финляндию». Однако тут уже активно выступил против крупный шведский капитал, наживавшийся на нейтральной торговле.
Бизнес по обе стороны фронта
Нейтралитет к тому времени стал потрясающе выгодным. Швеция активно торговала по обе стороны фронта, благодаря военной конъюнктуре выручая огромные деньги. Швеция и до войны была основным поставщиком железной руды в Германию, но после августа 1914 года объем продаваемой немцам руды вырос в два раза. Сталь из шведской руды обеспечила производство трети всего оружия, произведённого Германией за годы Первой мировой войны.
Именно Швеция снабжала армию кайзера кожаными сапогами, продав до конца 1916 года в Германию свыше 4,5 миллионов пар сапог армейского образца. Только в марте 1915 года шведы продали немцам свыше 10 тысяч лошадей-тяжеловозов для артиллерии. Швеция обладала достаточно развитой военно-морской промышленностью и шведские заводы всю войну негласно изготовляли для германского флота корпуса морских мин и запчасти для торпед.
До войны Швеция никогда не обладала избытком продовольствия, покупая его на внешнем рынке, но после августа 1914 года шведские бизнесмены не удержались от возможности заработать огромные деньги на продаже продуктов в Германию. С началом войны вывоз свинины из Швеции в Германию увеличился почти в 10 раз, говядины – в 4 раза. Если в 1913 году Швеция продала в Германию 30 тысяч тонн рыбы, то в 1915 году – уже 53 тысячи тонн. По итогам 1915 года продажи всех видов продовольствия из Швеции в Германию выросли более чем в 5 раз по сравнению с довоенным 1913 годом.
Большая часть хлопка, попавшая в Германию в 1914-18 годах (важнейший для войны стратегический товар, используемый в производстве не только военной формы, но и различных порохов) так же попала туда через шведских бизнесменов, которые, пользуясь нейтралитетом своей страны, закупали хлопок в США и с огромной выгодой перепродавали его немцам. Согласно шведской статистике, продажа хлопка из Швеции в Германию в 1915 году увеличилась по сравнению с 1913 годом в 323 раза!
Германия не имела источников никеля, металла без которого тогда было невозможно производство торпед и качественной брони. Во время войны немцы вынуждены были изъять из обращения всю никелевую монету, с начала 1915 года немецкие торговые агенты скупали и по всей Швеции посуду из никеля, в шведских аптеках исчезли даже никелевые футляры для термометров. Стокгольмское правительство с откровенным цинизмом решило неплохо заработать на этой нужде и официально обратилось к Англии с просьбой о продаже никеля. Англичане, в ходе войны нуждавшиеся в деньгах, не сразу раскусили шведский подвох и продали Стокгольму 504 тонны никеля, из которых шведы 70 тонн тут же по увеличенной в семь раз цене перепродали в Германию. И до конца 1916 года немецкие подлодки, благодаря шведским коммерсантам, топили британские корабли торпедами, изготовленными с использованием английского никеля.
Но нейтральная Швеция выгодно торговала не только с немцами – к 1916 году экспорт шведских товаров в Россию вырос в пять раз по сравнению с довоенным временем. Более того, Швеция заняла выгодную позицию посредника в торговле между воюющими Россией и Германией.
Так, в октябре 1915 года из России в Швецию ввезли зерна на сумму 42 миллиона долларов (в ценах XXI века) как оплату за производство 150 тысяч ружейных стволов. Русская армия тогда испытывала страшный дефицит винтовок и Петербург был готов не скупясь переплачивать за их изготовление кому угодно.
Производство оружия для воюющей страны являлось прямым нарушением нейтралитета, но ради выгоды шведы без колебаний пошли на такое нарушение, получили за изготовленные стволы огромное количество русского зерна и большую часть его тут же с не меньшей выгодой продали в Германию. Российские власти ради дополнительных винтовок, а немецкие власти ради дополнительного хлеба дружно закрыли глаза на такое вопиющее нарушение правил нейтралитета.
Все годы войны через посредничество шведских фирм в Россию ввозилась продукция немецких заводов, а в Германию переправлялись деньги в счет оплаты поставок. Например, в сентябре 1914 года берлинский завод «Симменс» продал в Россию через Швецию 225 тысяч электролапм, специально изготовленных без надписей на немецком. Российская элект