Площадь Тяньаньмэнь, 16 мая 1989 года
В этих условиях Дэн Сяопин взял встречу Горбачёва на себя. В СССР тоже прекрасно понимали, кто является реальным лидером Китая, поэтому Генсек ЦК КПСС и председатель Верховного Совета СССР первым делом встретился с человеком, который никаких аналогичных постов не занимал. Их встреча состоялась 16 мая 1989 года в здании Всекитайского собрания народных представителей. За окном шумела огромная толпа протестантов на Тяньаньмэнь.
«Ему шел 85-й год, но беседу он повел живо, в свободной манере, не заглядывая ни в какие бумажки. Дэн спросил, помню ли я о его послании, переданном через румынского президента Чаушеску три года назад…» – так позднее напишет об этой встрече Горбачёв в своих мемуарах. Чаушеску к тому времени ещё не расстреляли, но кризис «социалистического лагеря» Восточной Европы уже шёл полным ходом.
Китай в то время находился, фактически, в таком же кризисе. Однако, привычный к военным и политическим кризисам Дэн Сяопин действовал решительно. Он добился от Горбачёва согласия на вывод советских войск из Монголии. Советская танковая армия в МНР напрямую угрожала Пекину и поэтому особенно пугала китайских генералов. И это дипломатическое достижение Дэн Сяопина к вечеру 16 мая еще более сплотило китайский генералитет вокруг старика, вновь доказавшего, что он, прежде всего, военный лидер страны, пусть формально и не имеющий никакого воинского звания.
Дэн Сяопин и чета Горбачевых, 16 мая 1989 года
Далее Дэн Сяопин «сохранил лицо» и укрепил уважение к себе со стороны партийных идеологов. Неожиданно он заявил лидеру СССР: «Хочу сказать несколько слов о марксизме и ленинизме». Как вспоминает сам Горбачёв: «Для меня это было довольно неожиданным. Разговор шел о переменах в сегодняшнем мире, наших отношениях с Китаем, и вдруг такой поворот…» Но для Дэн Сяопина такая отвлечённая тема не была неожиданной. В 60-е годы именно он возглавлял китайские делегации на идеологических дискуссиях в Москве. Товарищ Дэн заявил, что великие теоретики Маркс и Ленин не дали ответы на многие вопросы строительства социалистического общества, и теперь китайским марксистам самим приходится создавать свой «социализм с китайской спецификой». Прочитав растерявшемуся Горбачёву небольшую нотацию о марксизме, Дэн Сяопин тем самым в глазах идеологов КПК оставил за собой последнее слово в идейных спорах с КПСС.
Одним словом, встреча с Горбачёвым стала внутриполитическим триумфом Дэн Сяопина, еще более укрепила его авторитет и власть внутри армии и партии. А Горбачёва уже на следующий день спровадили подальше от шумного «Пекинского Майдана» в Шанхай. Всё внимание лидеров Китая вновь сосредоточилось на обстановке внутри страны.
Перформанс против диктатора
Очередное заседание Политбюро ЦК КПК состоялось вечером 17 мая 1989 года прямо в доме Дэн Сяопина. Первым слово взял сам гостеприимный хозяин. Он вновь говорил о необходимости поддержания политической стабильности и настойчиво предлагал товарищам в кратчайшие сроки выработать единую позицию по отношению к взбунтовавшимся студентам. Итогом заседания стало принятие решения о введение чрезвычайного положения двумя голосами против одного при двух воздержавшихся и молчаливом согласии Дэн Сяопина, который официально постов в Политбюро не занимал и формально не имел права ни принимать участие в голосовании, ни влиять на его ход.
О решении, принятом Политбюро, и о роли Дэн Сяопина уже на следующий день стало известно собравшимся на площади. Ситуация накалилась до предела. Оскорблённые студенты, выражая своё недовольство Дэн Сяопином, чьё имя на китайском языке созвучно словосочетанию «маленькая бутылка», устроили огромный перформанс – торжественно разбивали на площади сотни стеклянных бутылочек. На вооружение был взят и знаменитый афоризм Дэн Сяопина – на транспарантах протестующих появилась надпись «Не важно чёрный кот или белый, лишь бы он ушёл!».
События в Пекине привлеки внимание зарубежных СМИ. Студенты отреагировали на это лозунгами на английском языке. На самой площади была организована символическая «Деревня свободы», затем лидерами студентов было объявлено о создании «Университета демократии», активистами Центрального института изобразительных искусств в ночь с 30 на 31 мая была сооружена трёхметровая гипсовая статуя «Богини Демократии». Количество требований при этом было сокращено до минимума: вступить в переговоры на принципах равноправия с представителями студентов, перестать навешивать на демонстрантов ярлыки и признать патриотическую основу демократического движения.
Интересно, что в стороне от протестов не остались даже студенты из Китая, обучающиеся в Москве. 22 мая 1989 года десятки китайских студентов и аспирантов МГУ собрались на улице Дружбы у стен посольства КНР. Демонстранты держали лозунги на русском и китайском языке: «За реформу!», «Против бюрократии и коррупции». Московская милиция в духе «перестройки» в ход демонстрации не вмешивалась.
Демонстрация китайских студентов МГУ у посольства КНР, Москва, 22 мая 1989 года
Иначе развивалась ситуация в Пекине. 1 июня войска Народно-освободительной армии Китая начали постепенно вступать в свою столицу, продвигаясь к центру города. В ответ на перекрестках улиц, ведущих к площади Тяньаньмэнь, протестующие строили заграждения из автобусов, грузовиков и мусора. На улицах была многолюдно, и армии было трудно продвигаться к центру города. Сопротивление со стороны граждан росло. 3 июня командиры получили приказ «быть настойчивей». Начались столкновения с применением оружия, появились первые раненые и убитые, как со стороны гражданского населения, так и со стороны военных.
В ночь с 3-го на 4-ое июня танковые и пехотные подразделения ворвались на площадь Тяньаньмэнь. Шли настоящие бои – даже отдельные фотографии свидетельствуют о десятках бронетранспортёров, сожжённых «коктейлями Молотова».
Пекинцы фотографируются на фоне сожженной бронетехники на подступах к Тяньаньмэнь, июнь 1989 года
По официальным оценкам властей КНР в ночь на 4 июня 1989 года погиб 241 человек (считая солдат), и около 7 тысяч человек было ранено. Данные разведки НАТО говорят о 7 тысячах погибших (6000 гражданских и 1000 солдат), Amnesty International в те дни утверждала, что погибло до 10 тысяч человек. Горбачёв, на основе данных советской разведки, позднее писал, что только среди военных было свыше 6 тысяч раненных и сотни убитых. Объективно ни одному из этих источников нельзя верить. Китайское правительство никогда не обнародовало списки погибших, ссылаясь на нежелание их родственников афишировать причастность покойных к «позорному мятежу», а у всех остальных не было реальной возможности посчитать.
Уже на следующее утро после штурма площадь Врат Небесного Спокойствия была расчищена, китайский Майдан не состоялся.
«В память о подавлении беспорядков»
Через пять дней, 9 июня Дэн Сяопин выступил на встрече с высшим командным составом частей, участвовавших в обеспечении режима военного положения в Пекине. По мнению товарища Дэна, на площади Тяньаньмэнь оказалась «масса людей, не отличающих правды ото лжи», и «целая группа бунтарей и отбросов общества», чей целью был «подрыв нашей страны и партии». Эта «буря» была неизбежна и разразилась независимо от воли людей, «её предопределила общая ситуация на международной арене и обстановка, сложившаяся в Китае». Политическую стабильность в стране удалось сохранить, благодаря тому, что «ещё здравствуют многие ветераны, прошедшие горнило разных бурь, которые осознают серьёзность этих событий и поддерживают принятие решительных мер по пресечению мятежа». Тех членов КПК, которые не согласились с применением силы к митингующим, Дэн Сяопин великодушно простил в надежде на то, что они рано или поздно «поймут и будут поддерживать» решение, принятое ЦК КПК.
Военные почтительно внимали старому полководцу, одержавшему свою последнюю победу над гражданами своей страны. Товарищ Дэн назвал армию «Великой китайской стеной из стали», которая защитила партию и страну. Погибших и раненых солдат он объявил «мучениками» и «защитниками Республики».
Дэн Сяопин на встрече с военными после событий, 9 июня 1989 года
Более того, как председатель Центрального военного совета Дэн Сяопин учредил специальную медаль за подавление протестов. Так появилась золотая звезда с изображением головы солдата в каске над площадью Тяньаньмэнь с надписью «Защитнику столицы». На оборотной стороне медали надпись: «Памятный знак защитнику столицы, июнь 1989 года. Награжден Центральным Военным Советом». По приказу Дэн Сяопина свой наградной знак учредило и правительство города Пекина, его назвали незатейливо и прямо: «В память о подавлении беспорядков».
Медаль Центрального военного совета КНР за подавление выступлений на Тяньаньмэнь «Защитнику столицы»
Как видим, проведший четверть века на гражданской войне Дэн Сяопин от «мальчиков кровавых в глазах» не страдал. Но даже он, привычный к смертям и крови, понимал, что после массовой бойни на Тяньаньмэнь ему неуместно оставаться на каком-либо официальном посту в государстве. Успокоив военных, убедив их, что стрельба по согражданам была необходимой и правильной, Дэн Сяопин менее чем через год, в марте 1990 года официально оставил пост председателя Центрального военного совета. Его сменил на этой должности Цзян Цзэминь, вскоре объединивший в своём лице все три высших поста в Китае – Генсека ЦК КПК, председателя КНР и председателя ЦВС. Но после Дэн Сяопина именно пост председателя ЦВС считается в китайской иерархии ключевым.
Цян Цзэминь в период событий на Тяньаньмэнь был мэром Шанхая, в мае 1989 года ему удалось без насилия прекратить аналогичный шанхайский «майдан». Именно поэтому он стал идеальным преемником. Сам же Дэн Сяопин почти на три года после Тяньаньмэнь исчез из публичной политики. Только весной 1992 года он появился на публике в ходе поездки по южным городам КНР, где уже дали свои пышные плоды созданные им «свободные экономические зоны». Разбогатевший народ принимал ветерана восторженно.