Глава 19
Мы с Майком пару минут сидели в молчании.
– Есть еще что-то, что тебя беспокоит, помимо похорон твоего крестного, Джон?
– В смысле?
– Терять кого-то всегда сложно. Особенно близкого человека. Однако мне почему-то кажется, что это не первый раз за последнее время, когда у тебя возникают трудности.
Я покачал головой.
– Да я сам не знаю, в чем дело. Просто что-то вдруг – раз! – и становится другим. Мой первый приезд сюда перевернул для меня все. Я радикально изменил направление своей жизни, и мне это ужасно нравилось. Долгое время чередовал год работы с годом путешествий. Вот как я жил, когда мы в последний раз с тобой виделись. Потом, пару лет спустя, стал отцом – и мир вдруг перестал вращаться вокруг одного меня. Самым важным стало заботиться о ком-то другом… И не пойми меня неправильно: мне это нравится. Я просто обожаю быть отцом. Да это вообще лучшее, что случилось в моей жизни!
– Но это все меняет, – добавил Майк.
Я согласно кивнул.
– И почему-то то, что у меня есть дочь, заставляет меня очень остро чувствовать бег времени. Осознавать, кто я есть… – Я сделал паузу. – И кем больше не могу быть.
Майк понимающе прищурился:
– К примеру, двадцатилетним парнем, вольным как ветер, путешествующим по свету с рюкзаком за плечами.
– Именно! И, опять же, это не значит, что мне не нравится моя жизнь. Нравится. Но как можно ужиться с фактом, что эти реальности миновали, причем навсегда…
Меня это почему-то задевает. И теперь, когда умер мой крестный…
Я пожал плечами и снова заговорил:
– Знаю, наверное, это прозвучит глупо, но пару недель назад я шел по улице и увидел парочку. Юные совсем, примерно возраста Эммы. И было ясно: у них сейчас такой момент жизни, когда они больше ни о чем думать не могут, кроме как друг о друге. То, как они держались за руки, как смотрели друг на друга, как себя вели… И до меня вдруг дошло, что я больше никогда таким не буду. Мне больше никогда не будет ни девятнадцать, ни двадцать с небольшим, ни даже тридцать девять. Я уже никогда не смогу пережить эту беззаботную пору жизни – которая бывает до того, как человек становится родителем. Я не буду ни двадцативосьмилетним парнем с рюкзаком, шатающимся по планете, ни даже тридцативосьмилетним мужчиной с рюкзаком. Эти времена ушли безвозвратно.
Майк задумчиво наклонил голову.
– И почему это так сильно по тебе ударило?
– Наверное, потому, что одной из главных идей, которую я унес отсюда в первый раз, была убежденность в том, что я контролирую свою жизнь. Мои решения создавали значительную часть моей реальности. Но я не могу принять решение и стать моложе. Это невозможно. Я смотрю на шкалу своей жизни и понимаю, что сейчас ближе к семидесяти пяти, чем к двадцати пяти. И что бы я ни делал, нет никакого способа вернуться обратно.
– А ты хотел бы вернуться назад? – тут же заинтересовался Майк. – Если бы как-то смог?
Я всерьез задумался. Это кафе было местом, где следовало тщательно подбирать слова, отвечая на подобные вопросы.
– Нет – если бы это значило, что я рискую оказаться не в том месте, где есть сейчас. Что могу больше никогда не найти это место. Или не буду странствовать по миру, или лишусь своей семьи.
– Тогда похоже, что ты все сделал правильно, – сделал вывод Майк.
Я опустил глаза на меню, лежавшее на столе, и прочел первый вопрос.
Почему вы здесь?
– Наверное, дело в том, что я думал, будто со всем разобрался. Но теперь уже не так в этом уверен.
– А мне кажется, что на тот момент ты действительно разобрался, – не согласился Майк. – Но мы меняемся. И, может быть, тебе сейчас представился шанс со всем разобраться заново. В этой новой фазе жизни.
– Наверное… – нерешительно протянул я. – Наверное, бывают моменты, когда думаю: эх, вот бы я был моложе!
Глава 20
– Вот бы я была старше, – бормотала себе под нос Ханна. – Как бы я хотела быть старше! Мне не приходилось бы ездить на этом дурацком велосипеде. Я была бы самостоятельной. У меня была бы свобода…
Она добралась до машины Джона и поочередно подергала двери. Они все были заперты. Она присела на корточки рядом с задней пассажирской дверцей, пытаясь понять, что делать дальше.
И снова вспомнила о том, как Кейси уговаривала ее вернуться в кафе. Как предлагала помочь ей.
– Дура! – в сердцах обозвала она саму себя. – Надо было пользоваться, пока предлагали.
Раздосадованная, она протянула руку и снова дернула дверную ручку. Не потому, что думала, что дверца откроется. С чего бы вдруг? Минуту назад они все были заперты.
Вот только теперь дверца оказалась открыта. Она почувствовала, как ручка подалась под ее пальцами, и услышала, как щелкнул замок. Девушка застыла на месте. Как, скажите на милость, это могло случиться? Она была совершенно уверена, что считаные секунды назад все дверцы были заблокированы.
На миг ее охватила паника. Чем ей это грозит? Потом опять налетел ветер, пронизывая тело леденящим холодом сквозь мокрую одежду.
Итак, машина стояла открытая. Как так получилось, Ханна не знала, но, если тянуть время, замок может снова заблокироваться. Она знала, что у некоторых машин есть такая функция.
Бросив короткий взгляд на окна кафе и убедившись, что никто не смотрит в ее сторону, она распахнула дверцу и забралась на заднее сиденье.
Глава 21
Эмма помогала Кейси досыпать сахар.
Вдруг Кейси замерла с очередной сахарницей в руках.
Потом улыбнулась.
– Что такое? – спросила Эмма.
– Капля упала в ведро, – загадочно ответила Кейси. И закрутила крышку последней сахарницы.
– Если тебе нужно еще что-то сделать, займись этим прямо сейчас, – сказала она Эмме. – Есть у меня предчувствие, что потом ты будешь очень занята.
– Ты имеешь в виду… – начала Эмма.
– Думаю, да, – перебила Кейси. – Посмотрим.
– Потрясающе! – сказала девушка и радостно улыбнулась. Подхватила поднос с сахарницами. – Отнесу их в кухню и закончу другие дела. Дай мне знать, ладно?
Кейси кивнула.
– Пришло время сдвинуть дело с мертвой точки.
Глава 22
– Привет, незнакомец, – пошутила Кейси, подходя к столику, за которым сидели мы с Майком.
Майк подвинулся, освобождая для нее место, и она опустилась рядом.
– Извини, что у меня до сих пор не было возможности посидеть и поговорить с тобой. Надо было кое-что уладить с Эммой.
Майк покосился на Кейси и вопросительно поднял бровь:
– Правда? Ты так думаешь?
Она кивнула:
– Да, похоже на то.
Я непонимающе смотрел на Кейси и был уже готов спросить, о чем это она. Но она меня опередила:
– Ну, что я пропустила?
Майк кратко пересказал ей суть нашей беседы.
– Так, значит, ты чувствуешь, что стареешь, да? – спросила меня Кейси. – Майк теперь вот тоже… – Она потянулась рукой к его вискам и сострила: – Мистер Оттенки Серого.
– Но-но! – шутливо запротестовал он.
Мы рассмеялись.
– Проблема в том, что ты знаешь, что стареешь, но внутренне не чувствуешь себя таким, – пояснил я. – Пока тебе не напомнит об этом собственное тело – или остальной мир.
– И, как я понимаю, недавно это с тобой случилось? – лукаво спросила Кейси.
Я вздохнул.
– Последние пять лет мы с приятелем вывозим свои семьи в один кемпинг. Там куча занятий и развлечений для детей, а мы с ним на пару участвуем в турнирах по пляжному волейболу.
– Если я правильно помню, это как раз твой вид спорта, – вклинился Майк.
Я кивнул.
– И каждый год мы побеждали практически одной левой. А в прошлом году чуть не проиграли. Нет, мы в итоге победили студенческую команду, но это было нелегко. И я не мог перестать думать о том, что каждый год они играют чуть лучше, а мы становимся чуть старше. И когда-нибудь настанет день, когда для нас все изменится.
– Кажется, в этом году так и случилось, я угадала? – спросила Кейси с улыбкой.
– Да. И что хуже всего, брат моего приятеля за ужином подсел к нам и рассказал, что парни, которые нас победили, потом пошли в кафе. Они разговаривали о нас со своими друзьями, и один из них спросил: «Как вы думаете, сколько лет этим мужикам?» И кто-то из компании ответил: «Точно не знаю, но очень надеюсь, что, когда буду настолько старым, смогу играть хоть как-то».
– Ай! – воскликнул Майк и рассмеялся. – Какой болезненный щелчок по самолюбию!
– Ну да, это было неприятно, – подтвердил я. – Нет, конечно, я в курсе, что времена моего студенчества давно миновали. Но именно такие моменты и не дают забыть о том, каким видит тебя мир.
– Но это не означает, что ты должен бросить волейбол, – добавил Майк.
– Или серфинг, или велосипед, или бег… – подхватила Кейси.
– Я знаю. И планирую играть до тех пор, пока не пойму, что больше не могу. Физически. Просто иногда с этим трудно смириться. Все так, как я уже говорил, Майк. Трудно осознать, что тебе больше никогда не будет двадцать.
– Точно, – согласился Майк.
Я увидел, как Кейси смотрит на меню. И снова перечитал вопросы.
Почему вы здесь?
Боитесь ли вы смерти?
Удовлетворены ли вы?
– Что ты там увидела? – спросил я.
– Ты хорошо играл свои роли, Джон? – неожиданно ответила она вопросом на вопрос.
– Свои роли?
– Когда ты ушел отсюда и стал путешественником, который хотел изучать наш мир, хорошо ли ты играл эту роль? Целиком в нее вкладывался? Играл ли ты эту роль на пределе своих возможностей?
Я задумался. Воспоминания о путешествиях замелькали в моей памяти. Я невольно улыбнулся, вспоминая, как ходил на веслах по рекам в Амазонии. Как ездил на слоне по джунглям Юго-Восточной Азии. И тот безумный момент, когда мы с друзьями решили съехать на санях со склона вулкана… И тысячи других моментов.
– Да, – ответил я через некоторое время. – Да, хорошо.
Майк тоже поднял глаза от меню.