[163], чтобы желудок, который может составлять до трети веса тела ленивца в ходе медленного переваривания листьев, не раздавил ему легкие.
Ленивцы также поддерживают очень низкий метаболизм, примерно половину от того, что можно ожидать от млекопитающего их размеров, и низкую температуру тела – всего лишь от 28 до 35°C, в то время как большинство млекопитающих постоянно разогревают свою внутреннюю среду до жарких 36°C и выше [164]. Вместо того чтобы сохранять тепло, забивая свой двигатель внутреннего сгорания калориями, ленивцы, хотя и обитают в тропиках, носят толстое пальто, которому могли бы позавидовать арктические животные. Энергия солнца бесплатна, в отличие от энергии ядовитых листьев, и ленивцы пользуются ею, вывешиваясь на верхушки деревьев, греясь, как ящерицы, впитывая тепло. И, подобно холоднокровным животным, они способны за день выдерживать колебания температуры тела на несколько градусов. «Они очень экономные животные и стараются получить максимум из всего, что им доступно, – говорит Бекки. – Если их подталкивают к крайностям, то они могут все преодолеть и найти альтернативные пути. Вот хотя бы взять их скорость метаболизма – похоже, они могут его ускорять и нагреваться… если им совсем некуда деться. Но большую часть времени им это не нужно».
Долго считалось, что ленивцы совершенно не способны поддерживать температуру тела [165], что подпитывало идею о том, что они будто бы менее развиты, чем другие теплокровные млекопитающие. Но ленивец вообще окружен всякими научными мифами больше других животных, и многие из этих слухов основаны на неточных исследованиях и пересказах первой половины XX века. Бекки усовершенствовала подход к изучению ленивцев, включив современные методы и оборудование. Например, для исследования их метаболизма она использует специально разработанную для этих целей камеру и «попомер» [166], который она в своих экспериментах «смазывает» и вставляет в готового на все ленивца. (Постижение тайн ленивца не всегда происходит уважительно.)
«С каждой новой порцией данных ленивцы снова и снова показывают мне, что способны выживать гораздо лучше, чем мы думаем, – справедливо замечает она. – Они прожили 64 миллиона лет… Если бы они совершенно не могли поднимать температуру тела, они бы давно вымерли».
Бекки подозревает, что низкий метаболизм ленивцев может быть причиной их сверхспособности к выживанию: их мнимая способность обманывать смерть – еще один миф, но такой, в котором может быть зерно истины.
Иллюстраторы старинных книг по естественной истории стряпали поразительно плохие рисунки ленивцев, на которых те часто выглядели человекоподобно. Этот ленивец из 1770-х годов, плод фантазии Джорджа Эдвардса и Марка Кейтсби, похож скорее на хиппи (не считая ужасающих когтей, как у Фредди Крюгера)
Умение ленивца цепляться за жизнь обсуждалось в течение многих столетий. Это отметил еще в 1828 году британский натуралист Чарльз Уотертон. «Из всех животных это несчастное, дурно устроенное создание наиболее цепко держится за жизнь, – писал он. – Оно долго живет, получив такие ранения, которые уничтожили бы любое другое животное»[167]. Поступали сообщения о легко отделавшихся ленивцах, упавших с тридцатиметровой высоты на лесную подстилку, об их выживании после сорока минут под водой и суток – в холодильнике. Говорят, один ленивец даже прожил тридцать часов после удаления мозга – вот уж поистине вынос мозга.
Многие из этих историй, конечно, преувеличены, но Бекки согласна, что ленивцы невероятно крепкие. За прошедшие годы команда в приюте для ленивцев в Коста-Рике повидала животных, которые почти чудесным образом выздоравливали, будь то после удара током на высоковольтке, нападения собак или попадания под машину.
«Почему и как они способны выздоравливать после ужасных травм, пока загадка», – говорит она. Беседа с профессором Энрике Амайей из Манчестерского университета, который специализируется на генной экспрессии и регенерации конечностей у гекконов, натолкнула ее на мысль: «Когда геккону нужно заново отрастить хвост, он входит в “эмбриональное состояние” [168], как его называет Амайя, у него снижается уровень метаболизма, чтобы вся энергия направлялась на исцеление». Она давно подозревала, что низкий уровень метаболизма ленивцев может работать сходным образом, но до сих пор не могла подтвердить свою гипотезу экспериментальными данными.
Высказывались предположения, что замедленный метаболизм ленивца может защищать его от рака или участвовать в эволюционных преобразованиях, позволяя врожденным дефектам сохраняться и развиваться в полезные новые структуры, включая такие особенности, как необычно длинная шея, в которой больше позвонков, чем у любых других млекопитающих, например жирафа. Длинная шея позволяет прирожденному увальню поворачивать голову на 270° и срывать листья вокруг, не тратя драгоценной энергии на перемещение остальной части тела [169]. У млекопитающих столь масштабные нарушения эмбрионального развития обычно устраняются, но у ленивца они сохранились в качестве полезного приспособления.
Метаболизм ленивца доказанно замедленный, но это не значит, что животное все время спит. Хотя издавна сообщалось, что так называемое самое ленивое животное в мире проводит около двадцати часов в сутки во сне, недавнее исследование обнаружило, что дикие ленивцы на самом деле спят меньше половины этого времени, в среднем 9,6 часа в день[170].
«То, что они не двигаются, не значит, что они спят, – сказала мне Бекки с уверенностью человека, проведшего среди ленивцев большую часть времени. – Трехпалый ленивец, в частности, не спит, как другие животные, девять или десять часов подряд». Большую часть дня (да и ночи) он проводит, спокойно повисая на деревьях, как будто медитирует, неподвижно, с открытыми глазами, уставившись в пространство. Такое бодрствующее, но неактивное состояние критически важно для энергосбережения и в итоге для выживания ленивцев.
Пока все дзен. Но как засыпающий, практически неподвижный мешок ферментирующихся листьев добивается того, чтобы его не съели?
Главный хищник, охотящийся на ленивцев, – это орел гарпия, такая ужасная птица, что ее назвали в честь архаичных доолимпийских божеств из древнегреческой мифологии, которые относили души мертвых к Аиду. Гарпия – один из самых крупных и быстрых хищников, когти у него как у медведя гризли, а размах крыльев – два метра. Он может развивать скорость до 80 км/ч. У него острое как бритва зрение и кольцо из перьев на голове, фокусирующее звуки так, чтобы можно было уловить легчайшее дуновение листика.
Ленивец не кажется достойным противником этому верховному хищнику. С его плохо развитыми ушами и глазами он всю жизнь живет в приглушенном и расплывчатом мире. Такие притупленные чувства вряд ли могут заранее предупредить о приближении кровожадного крылатого нападающего, а при максимальной скорости менее 1,5 км/ч у ленивцев явно нет шансов спастись.
Очевидная неспособность защищаться являлась одной из главных причин недовольства этим животным графа де Бюффона. «У ленивцев нет ни оружия нападения, ни оружия защиты. У них нет режущих зубов, их глаза скрыты волосами», – писал он, подкрепляя свое мнение едкими наблюдениями, что эти волосы «напоминают сухую траву»[171]. Может, если бы Бюффон изучал живых ленивцев в их естественной среде – джунглях, а не ограничился только осмотром нескольких шкурок в музее, он бы снисходительнее отнесся к прическе ленивцев.
Дело в том, что ленивец – мастер иллюзии, способный исчезать в дождевом лесу под плащом-невидимкой. Его шуба – миниатюрная экосистема, которая может составить конкуренцию бороде старичка Эдварда Лира [172]. Специальные желобки в ворсинках меха набирают воду и служат гидропонными садами для восьмидесяти разных видов водорослей и грибов. Это придает ленивцу зеленоватый оттенок. В меху также обитает множество членистоногих. В одном исследовании было обнаружено, что ленивец может служить домом для девяти видов бабочек и моли, тринадцати видов клещей и четырех видов жуков, включая 980 особей лишь одного вида. (Для педантичных ученых добавим, что три вида клещей живут не в шерсти, а в анусе ленивца, но не будем вдаваться в подробности.)
Кишащий жуками и выглядящий так, будто его протащили сквозь плетень задом наперед, ленивец вряд ли победит на конкурсе красоты. Но зато он выглядит и пахнет в точности как дерево. И большую часть времени он тоже неподвижен. Когда же ленивец начинает свое движение, он не ломится по веткам, как обезьяна; его древесный балет молчалив, как легчайший ветерок, и такой медленный, что ускользает от радара чудовищной гарпии, когда она несется над пологом леса, отслеживая любое движение.
Первым, кто оценил скрытную стратегию выживания ленивцев, был американский натуралист Уильям Биб, сторонник изучения животных в их природной среде обитания. Именно Биба многие считают отцом полевой экологии. Биб провел большую часть своей жизни в опасных экспедициях. Он обогнул земной шар, чтобы описать фазанов всего мира – работа, которая временно лишила его рассудка и постоянно – жены. Он больше тридцати пяти раз погружался в глубины океана в ненадежной металлической сфере, которую называл батисферой. Когда ему было уже за восемьдесят, он еще забирался на тропические деревья, чтобы заглянуть в птичьи гнезда.
Биб провел большую часть 1920-х годов, наблюдая ленивцев в диких джунглях Гайаны, и этот опыт привел его скорее к анализу, а не порицанию странностей этого создания. Он высмеивал графа де Бюффона за его устарелые недалекие взгляды. «В Париже, – писал Биб, – с ленивцем, несомненно, случилось бы то, что сулил ему этот французский ученый, но, с другой стороны, Бюффон, вися вверх ногами на ветке в джунглях, испустил бы дух еще раньше»