Обоняние грифа-индейки было наконец реабилитировано в 1964 году, когда Кеннет Стейджер, еще один независимый американский полевой исследователь, представил окончательное доказательство, основанное на годах тщательного и разумного экспериментирования и случайности.
Главное открытие Стейджера произошло во время разговора с сотрудником Union Oil, который вскользь упомянул, что с 1930-х годов компания использовала острое обоняние грифа-индейки для обнаружения утечек в своих газопроводах. Они начали добавлять в природный газ этилмеркаптан [228] (им пахнут бомбы-вонючки – stink bombs), так как он привлекал грифов, которые всегда усаживались в тех местах, откуда исходило зловоние, и так указывали на все утечки прежде, чем их обнаруживали люди. Стейджер понял, что такое же соединение испускают и разлагающиеся трупы. И точно: когда он использовал устройство для дозированного выпуска этилмеркаптана, чтобы пукать запахами тления в калифорнийское небо, над ним вскоре закружились грифы-индейки.
Десятилетия путаницы с обонянием грифов можно дополнить и кучей простых недопониманий. Во-первых, похоже, что самый почитаемый американский орнитолог был не настолько внимателен к своим птицам, как можно было бы предположить. Некоторые виды, описанные Одюбоном, проявляют интерес к охоте на живых животных, а не только к падали. Это дает основание считать, что в его распоряжении были американские черные грифы (Coragyps atratus), а не грифы-индейки (Cathartes aura) с черным оперением, как он их определил. Во-вторых, считалось, что у всех падальщиков примерно одинаковые обонятельные способности. Это не так. Двадцать три вида падальщиков распадаются на две хорошо различимые группы – грифы Старого Света, которые обитают в Африке, Азии и Европе, и грифы Нового Света, живущие в Америке. Хотя они выглядят и ведут себя похоже, эти группы состоят в весьма отдаленном родстве, не попадая даже в один отряд, не говоря уж о роде. Оказывается, все падальщики охотятся с помощью зрения, но лишь часть грифов Нового Света, в том числе индейковый гриф, находят добычу также и по запаху. Важно, что американские черные грифы числятся среди тех, кто обонянием не пользуется. В-третьих, вопреки традиционному представлению, падальщики удивительно разборчивы в еде. Как и мы, они предпочитают есть мертвых травоядных, а не плотоядных, и не любят, когда туши слишком тухлые. Еще один довольно эксцентричный эксперимент, проведенный в 1980-х годах, состоял в том, что в панамских джунглях прятали семьдесят четыре куриные тушки. Выяснилось, что с точки зрения индейковых грифов идеальная тухлятина, падаль al dente [229], – это то, что получается через два дня после смерти, ни больше ни меньше. Американские грифы-индейки, возможно, воротили нос от павшей свиньи Одюбона и древних субпродуктов Бахмана просто потому, что туши слишком сильно разложились.
Сообщения о талантах грифов-индеек искать по запаху привлекло внимание Управления уголовного розыска Германии, которое разработало схему обучения грифов для замены собак-ищеек. Полицейский Райнер Херрманн проникся этой необычной идеей после просмотра документального фильма о дикой природе, в котором расхваливали обонятельные способности птиц. Он надеялся, что грифы, оснащенные GPS-трекерами и сопровождаемые лендкрузерами, смогут покрывать бо́льшие площади и быстрее собак.
Для пилотного эксперимента был выбран гриф-индейка из местного птичьего парка. Его предсказуемо назвали Шерлоком и дали ему личного тренера с очень немецким именем Герман Алонсо. С такими персонажами дело привлекло много внимания в СМИ, и вскоре из сорока отделений полиции по всей стране потекли запросы на услуги грифов.
У Алонсо были некоторые сомнения относительно своего подопечного. Он считал, что грифы могут испытывать трудности с различением мертвых людей и мертвых животных и поднимать поэтому ложную тревогу. Но тренер, казалось, не был озабочен перспективой того, что птицы могут съесть все найденные вещдоки. «Такое будет случаться, и вы их не остановите, – объявил он национальной газете, а потом добавил для успокоения: – Но весь труп они не уберут, они столько не могут съесть. А если они немножко откусят, ничего страшного, жертве уже все равно не поможешь»[230] – такое отношение вряд ли могло успокоить нервы матери пропавшего или понравиться криминалисту, которому нужны нетронутые улики.
Шерлок, однако, проявлял заметно меньший энтузиазм в отношении своей новой работы, чем кто-либо еще. Ему не нравилось летать во время поисков учебного материала – тряпки из морга, в которую заворачивали мертвое тело. Вместо этого он прыгал по земле, нервно изучая пространство вокруг. Временами он так тревожился, что прятался в лесу или кидался наутек при команде «искать». В помощь ему были взяты два молодых грифа по имени Мисс Марпл и Коломбо[231], чтобы он чувствовал себя частью большой семьи грифов-детективов. Но все только и делали, что дрались.
Дикие грифы-индейки могут хорошо находить утечки газа, но на грифов в неволе, несмотря на их имена, и на их нос нельзя полагаться в раскрытии преступлений. Это показывает, что даже в наше время сенсорные возможности грифов преувеличивают. Полицейский Херрманн был потрясен тем, что птицы могут унюхать дохлую мышь на расстоянии больше километра. Но это вряд ли соответствует действительности, так как недавние исследования показали: чтобы уловить запах мертвечины, птицы должны летать низко. Так что, хотя грифы-индейки ищут падаль по запаху, в точности как утверждал Уотертон, их обонятельные способности даже близко не сравнятся с таковыми у собаки-ищейки и, возможно, ненамного превосходят человеческие.
Герман Алонсо натаскивает ученика-детектива Шерлока вынюхивать пропавших (но надеется, что гриф не набросится на их глаза или анус)
Зрению падальщиков тоже был присвоен мифологический статус. В Южной Африке верят, что у грифа такое острое зрение, что он владеет «ясновидением» – способностью видеть будущее. Несколько лет назад я побывала на главном muti, или рынке традиционных лекарств, в Йоханнесбурге. Среди киосков, продающих части расчлененных животных, я обнаружила десятки людей, торгующих маленькими пузырьками с мозгами грифов, о которых мне сказали, что их курят или нюхают, чтобы достичь просветления. С появлением в стране лотереи мозги грифов стали самым продаваемым товаром на рынке – этого защитники грифов никак не могли предвидеть, сколько бы они ни вдыхали этой субстанции.
Не слишком достоверной кажется и часто упоминаемая способность этих птиц замечать труп с четырех километров, о чем любят утверждать многие сайты о грифах типа «Факты о…». Анатомы, вскрывавшие глаза грифов, были удивлены, что зрение этих птиц разве что вдвое лучше нашего. У грифов нет бинокулярного зрения [232], и из-за хорошо развитых надбровных дуг, которые защищают их глаза от палящего солнца (и наделяют птицу характерным свирепым взглядом), у них также есть значительные слепые зоны.
За жуткую способность грифов быстро и в большом количестве прибывать на место смерти отвечает другой высокоразвитый орган – их мозг. Грифы – это мудрые существа, которые смотрят друг на друга и учатся друг у друга. В большинстве случаев гриф не сам обнаруживает труп; он видит стаю кружащих птиц, которые видны с нескольких километров, и направляется в их сторону. Молодые грифы проводят значительное количество времени, перенимая методы поиска падали у родителей. И семьи птиц остаются вместе с кланами родственных птиц, с которыми и ночуют. Разные виды грифов также слетаются к одному месту, на котором и кучкуются. Ученые предполагают, что подобные общественные собрания падальщиков дают птицам возможность получать информацию о местонахождении их предполагаемых источников пищи.
Действительно ли большие группы грифов распространяют данные разведки насчет обеда, еще надо доказать. Но одно известно точно: прибытию их редко рады, даже в нашем современном мире. Когда, например, стая из пяти сотен грифов-индеек, которых загоняет на север глобальное потепление, решает добавить город Стонтон в штате Виргиния к своему зимнему миграционному пути, человеческие обитатели этого исторического «городка с открытки» бывают недовольны.
«Они омерзительны»[233], – говорит местная жительница корреспонденту Washington Post, описывая новых соседей. Птицы покрыли ее ухоженную подъездную дорожку испражнениями, как будто там поработал гигантский Джексон Поллок. Этого можно было ожидать: грифы-индейки – молниеносные засирательные машины. Они практикуют урогидроз, этим научным эвфемизмом именуется манера гадить себе на ноги, чтобы охлаждаться. Это не самый элегантный способ терморегуляции, но тем не менее удобная замена потению, поскольку потеть птицы не могут.
Производные продукты урогидроза не только не радуют глаз. «Они воняют аммиаком и канализацией», – сказал другой житель Виргинии. И люди жалуются не только на вонь. «Они безобразные… Я заворачиваю за угол, а там на надгробных камнях сидят штук пятьдесят и шипят. Как будто живешь в фильме ужасов. Если бы это зависело от меня, я бы их всех истребил»[234].
К несчастью для счастливых обладателей оружия Стонтона, грифы-индейки в США охраняются и не могут быть убиты без последствий в виде серьезных штрафов. Один расстроенный местный житель попытался импровизировать, стреляя в грифов пейнтбольными шариками, но в результате обнаружил, что у птиц есть довольно неприятные способы дать сдачи. «Гриф сблевал на моего сына, – сказал он Washington Post. – Полфунта говяжьего фарша на плече. Это было отвратительно. Сына мы почистили. Сняли рубашку. И заставили его перестать орать»