Она получила тонну писем – в том числе ругательных, а «от вменяемых людей очень мало». Это поучительная история для ученых, поддающихся соблазну приукрасить свои находки, чтобы привлечь интерес публики к работе и к необходимости срочно спасать исчезающие виды. Благодаря интернету мы вступили в новую эру мифотворчества, где заголовки-приманки и вымышленные новости слишком часто неотличимы от реальных вещей.
Хотя Кихоу не одобряет сообщения прессы о том, что ее шимпанзе нашли Бога, она все же думает, что они могут испытывать чувство благоговения. Другие приматологи предполагают то же самое. Джейн Гудолл отмечает, как она наблюдала очень характерное ритуализованное поведение шимпанзе около водопадов – их шерсть встает дыбом, они бросают камни, а затем садятся и пристально глядят на бурлящую воду. Шимпанзе не умеют плавать, вода для них – это опасность. Но такая демонстрация определенно не реакция на страх. «Это нечто совершенно уникальное, то, что может запускаться чувствами благоговения и изумления», – именно так об этом рассказывала Гудолл во время видеодемонстрации[597]. «Мозг шимпанзе схож с нашим. У них есть эмоции, которые явно похожи на счастье, грусть, страх, отчаяние и так далее. Так почему у них не может быть какого-то духовного начала? Это ведь по сути – изумление чему-то вне тебя».
Кэт наблюдала подобное поведение у шимпанзе Будонго, танцующих под дождем. «Это очень красиво. Такое случается только во время действительно сильной бури – грохочущего дождя, который просто заглушает все другие звуки, и шимпанзе начинают этот странный балет – как представление в замедленном движении, будто под водой, абсолютно беззвучно. Это отличается от любых других демонстраций, и они ведут себя так только в ответ на очень грандиозное, величественное явление природы. Когда слышишь вдохновляющую музыку, просто хочется двигаться. В этом нет религии, больше напоминает благоговение перед чудом природы. Возможно, они способны на что-то подобное. Я не знаю».
Я тоже не знаю. Это могут быть зачатки духовного начала или еще один пример того, что мы видим мир животных сквозь призму собственного восприятия. Как это часто случается с животными, мы можем никогда не узнать правду. Но я точно знаю, что наблюдение за шимпанзе Будонго настолько восхитило меня, что мне бы хотелось верить, что и они могут испытать это удивительное чувство. И я не могу не думать, что ощущение связи с нашими самыми близкими родственниками скорее поспособствует укреплению отношений, чем проведение все новых линий вокруг того, что, по нашему мнению, обеспечивает нам превосходство. Особенно с учетом того, как опасно сокращается численность шимпанзе от рук человека.
Столетие за столетием мы приписывали себе уникальность, которая с каждым новым открытием исчезала. Эдвард Топселл, создавший в XVII веке свой бестиарий, так определял обезьян: «Они не люди, потому что у них нет ни совершенного использования Разума, ни скромности, ни честности, ни справедливого правления, и хотя они говорят, все же их язык несовершенен; и, прежде всего, они не могут быть людьми, потому что у них нет Религии, которая (как верно говорит Платон) свойственна каждому человеку»[598].
Многое ли из этого списка остается верным сегодня для человека или для шимпанзе?
Заключение
Наши многовековые заблуждения насчет животных могут многому нас научить. Историки науки любят славить наши успехи, но я думаю, что столь же важно исследовать и неудачи – особенно когда мы размышляем, почему истина может быть настолько неожиданной.
Главная беда, сбивающая нас с толку и затемняющая правду, – это гипнотическая тяга к очеловечиванию животных. Мы – неуверенный в себе вид, ищущий подтверждения правильности своего поведения в пьяных лосях и деловитых бобрах и готовый быстро осудить тех существ, которые не соответствуют нашему моральному кодексу, таких как ленивые ленивцы, свирепые гиены и грязные грифы. Правда об этих животных нам неприятна, и это многое говорит как о наших ожиданиях, так и о наших страхах.
Интересно проследить происхождение этих предрассудков. Во многих случаях расследование приводит к одной книге IV века – «Физиоло́гу». Удушливые моральные кодексы древних философов и авторов средневекового бестиария живы и по сей день в популярной прессе и в изложениях естественной истории (включая и некоторые из моих), восхваляющих традиционные нормы: гетеросексуальность, моногамию и нуклеарную семью. Все это в природе встречается нечасто.
Это не значит, что у некоторых животных нет элементарного морального компаса. Сейчас это горячая тема, и исследователи, такие как уважаемый приматолог доктор Франс де Вааль, утверждают, что основа морали – сочетание эмпатии и чувства справедливости – встречается у таких разных видов, как обезьяны и крысы. Это говорит о том, что морализаторство само может быть частью нашего фундаментального биологического устройства. Но, рисуя животное царство нашей искусственной этической кистью, мы лишаемся поразительного разнообразия жизни во всем великолепии кровопийц, некрофилов и пожирателей родственников. Нам не нужно бояться такого поведения: все эти существа здесь не для того, чтобы наставлять нас. Пингвин может быть геем, натуралом или заниматься сексом с замороженной головой, это не имеет никакого отношения к нашей собственной сексуальности. Что бы мы ни думали о себе, мы не центр животной вселенной.
Это подводит меня к другому наблюдению, сделанному в ходе работы над этой книгой. Если антропоморфизм – враг номер один, то наша спесь ненамного от него отстает. От истребления бобров ради их бесполезных «лечебных яичек» до использования лягушек в качестве тестов на беременность или привлечения панд на дипломатическую службу – на протяжении всей нашей истории остальная часть животного мира рассматривалась так, будто она предназначена лишь для удовлетворения наших потребностей. Эта эгоистичная точка зрения привела ко многим страшным ошибкам. В нынешние времена массового вымирания мы не можем больше позволить себе новых животных.
Стремление к истине – это длинная и извилистая дорога, усеянная глубокими ямами. Сделав два шага вперед, мы делаем шаг назад. К счастью, наши нынешние методы менее жестоки, чем методы нашего удручающего прошлого, но мы по-прежнему бредем в темноте и совершаем ошибки. Истина никогда не была так необходима нам, как сейчас – в дни роста правого религиозного фундаментализма, часто пытающегося дискредитировать науку. Но и неверные повороты – существенная часть научного прогресса, требующего свободного полета мысли в поисках новых горизонтов в понимании. Пока нами не движут самомнение или догматическая вера, мы можем не бояться совершать поразительные ошибки в духе Чарльза Мортона и его улетающих на Луну птиц.
Благодарности
Я хочу поблагодарить Уилла Франсиса за то, что он лучший в мире литературный агент и постоянно направлял меня на всех этапах работы над этой книгой. Вся команда из Janklow & Nesbit оказалась превосходной – PJ, Ребекка Фолланд, Кирсти Гордон и другие. С их помощью мне посчастливилось работать с двумя отличными редакторами – Сюзанной Уэйдстон и Томасом Келлехером, их опыт, трудолюбие и бесконечное терпение сделали эту книгу предметом моей гордости. Команда из Transworld и Basic Books не могла оказать мне лучшей поддержки, чем я ожидала, и я удостоилась чести иметь их на своей стороне. Отдельного упоминания заслуживают Робин Деннис, Элизабет Стейн и Кейт Самано – они подняли книгу на ступеньку выше с их дотошными копиями, а Кэролайн Хотблэк и Джо Ормистона дополнили ее великолепными иллюстрациями. Софи Лоримор помогала на телевидении, пока я копалась в книгах. Исследовательская работа для этой книги была проделана огромная. Мэтт Брирли и Джозеф Расселл сделали великое дело, помогая мне с начальными набегами на различных животных. Серия книг о животных Reaktion оказалась важным портом, с которого я начала свое плавание. Спасибо историку медицины Джесси Ольжинко-Грюн за щедрость, с которой он поделился исследованиями по тестам на беременность на амфибиях. Спасибо Хенри Николлсу и Джону Муаллему за то, что они не только вдохновляли меня как писатели, но и щедро делились со мной контактами. Но больше всего я обязана ученым и защитникам окружающей среды, которые все эти годы делились со мной своими знаниями. Их слишком много, чтобы перечислить всех, но вы встречали многих из них на страницах этой книги. Особенно я хочу поблагодарить доктора Эндрю Кроуфорда, доктора Рори Уилсона и Сэма Тралла (из Института ленивцев) – они внимательно читали отдельные главы. Доктор Мриналини Эркенсвик Ватса вместе с Марианной Брукер помогла мне разобраться в моих хаотических заметках и библиографии. Написание этой книги пришлось на два самых сложных года в моей жизни (погрязших в раке и смерти). Я не смогла бы пройти через это, если бы не помощь моих самых близких друзей: Бини Адамс, Хизер Лич, Макс Джиннан, Венди Оттвилл, Максин Франклин, Лиза Ганнинг, Крис и Тори Мартин, Сара Чемберлен, Шарлотта Мур, Джеймс Пурнелл, Люк Готтелье и Лесли Катон. Особо следует упомянуть Джесс Серч, которая столько лет смеялась над моими историями и подталкивала меня к расширению творческих границ. Спасибо Ребекке и Дэмиену Тиммеру за то, что они вдохновили меня стать Мстителем-амфибией и субсидировали мою метаморфозу домом на чердаке (и спасибо Джеду и Самсону за любезное участие). И конечно же, огромное спасибо Брюсу за то, что он поддерживал меня со всей вдумчивостью, веселостью и любовью. Спасибо за незаменимые советы о том, как, черт возьми, написать книгу, Алексу и Натали Беллос, Алексис Киршбаум и Андреа Генри (которые в важный момент подтолкнули меня в правильном направлении). Спасибо Джету за то, что сделал такой веселой мою фотосъемку; Арчи Пауэллу и Джеймсу Брауну за то, что они предоставили мне место для жизни и работы в очень тяжелое лето; Тому Ходжкинсону за то, что он позволил мне встать на сцену «Холостяка», чтобы нести пургу о ленивцах. И Лиз Бису за все в Сети.