Портрет юного Фёдора Матюшкина, он же «Федернелька», он же «Плыть хочется»
В Лицее специально для Матюшкина выписывались книги по географии и мореплаванию. И детские увлечения не прошли даром, юный фантазер «Плыть хочется» осуществил свою мечту сразу по выходу во взрослую жизнь. Пушкин и одноклассники закончили Лицей в июне 1817 года, а уже в августе Фёдор Матюшкин, которому едва исполнилось 18 лет, отправился в кругосветное путешествие на шлюпе «Камчатка».
Шлюп с таким именем, конечно же, шёл от берегов Балтики на Камчатку, чтобы доставить в дальневосточные владения Россия те грузы, которые было тяжело и дорого доставлять через всю Сибирь по суше. Это было седьмое по счёту кругосветное плавание русских моряков. Юный Фёдор Матюшкин числился на корабле «волонтёром», то есть добровольцем, исполняющим обязанности мичмана, самого младшего флотского офицера.
Известно, что среди провожающих Матюшкина в Кронштадте, откуда выходил в плавание шлюп «Камчатка», был и Александр Пушкин. Сегодня мы можем только догадываться, что думал тогда будущий гений русской литературы, уносясь мыслями вслед за своим лицейским товарищем на другой конец планеты.
«Учёная собачья экспедиция»
Как писал сам Матюшкин, в кругосветном плавании он вёл дневник «по совету и плану Пушкина». Путь под парусами из Петербурга к дальневосточным берегам России тогда занимал более восьми месяцев, в то время такое далёкое путешествие было сравнимо с полётом в космос для наших современников. Только в мае 1818 года лицейский друг Пушкина своими глазами с борта «Камчатки» увидит Камчатку.
В сентябре 1819 года Фёдор Матюшкин возвращается из кругосветного плавания, почти весь месяц он проводит в общении с Пушкиным, становится очевидцем дуэли и примирения поэта с Дельвигом, еще одним лицейским приятелем. Затем Матюшкин и Пушкин, вместе с ещё одним одноклассником, будущим знаменитым дипломатом Горчаковым едут в Царское Село, чтобы вместе вспомнить лицейские годы.
Не надо быть провидцем или обладателем машины времени, чтобы быть уверенным – значительная часть разговоров поэта с вернувшимся из путешествия другом касалась именно его дальних странствий. Перед мысленным взором Пушкина, благодаря рассказам Матюшкина, вставали берега Камчатки, о которые разбиваются волны Тихого океана…
Сам же Фёдор Матюшкин не долго наслаждался обществом лицейских друзей, уже весной следующего 1820 года он отправляется в новую экспедицию, которая должна была впервые подробно исследовать самое малоизученное побережье России, от устья Колымы до северных берегов Чукотки. Экспедиция считалась морской, но проходить должна была вовсе не на кораблях. Как писалось в приказе Адмиралтейства: «Из журналов прежних плавателей по Ледовитому морю видно, что в летнее время, за множеством носимого по оному морю льда, невозможно производить описи на мореходном судне…» Поэтому приказ требовал провести исследования морских берегов особенным способом – «исполнить высочайшую волю его императорского величества по льду на собаках».
Целью экспедиции было не только составление первой научной карты северного побережья Чукотки, но и поиск еще неизвестной «обитаемой земли, находящейся, по сказанию чукчей, в недальнем расстоянии». Фактически, бывшему лицеисту Матюшкину и его товарищам предстояло искать легендарную «землю Санникова» – призрачный архипелаг, который якобы не раз видели к северу от Чукотки.
Кроме того, морская экспедиция «по льду на собаках» в соответствии с приказом Адмиралтейства должна была наконец-то решить еще один важнейший географический вопрос той эпохи – как писалось в приказе, «разрешить гипотезу о соединении Азии с Америкой…» Тогда уже предполагали, что два континента полностью разделены океаном, но до первых сквозных плаваний вдоль полярных берегов России оставалось целое столетие, поэтому ещё всерьёз рассматривались гипотезы о существовании между Азией и Америкой сухопутного перешейка или хотя бы удобной цепочки соединяющих их близких островов.
Начальником необычной экспедиции назначили Фердинанда Врангеля, флотского лейтенанта 24 лет от роду. Мичман Матюшкин, которому к тому времени шёл лишь 21-й год, стал его заместителем. Юные начальники экспедиции были хорошо знакомы, оба всего год назад участвовали в кругосветном плавании на шлюпе «Камчатка».
Склонный к самоиронии Матюшкин в разговорах с приятелями по Лицею называл свою будущую одиссею «учёной собачьей экспедицией».
Начальник «учёной собачьей экспедиции» Фердинанд Петрович Врангель (1796–1870), рисунок 1827 года
«Женщины спрашивали у меня – что такое голубые глаза?..»
Экспедиция покинула Петербург в марте 1820 года. Как позднее писал Матюшкин, «от Москвы до Иркутска на пространстве составляющем едва треть всего протяжения России от запада к востоку, встречали мы несколько раз весну и несколько раз зиму…» До Якутска сумели добраться необычайно быстро по меркам того времени – всего за четыре месяца. Последние 27 дней пред прибытием в столицу Якутии плыли по Лене, поражаясь величием и красотою её берегов.
Впрочем, юного мичмана Матюшкина, судя по его письмам, больше занимали красоты не флоры и фауны, а противоположного пола. «Я опять влюблен или, лучше сказать, в меня влюблены. При прощании: обморок, слезы, клятвы…» – так в одном из писем близкому другу описывает он прощальный бал во дворце губернатора Иркутска. Романтический путешественник, отправленный из блестящей столицы на таинственный Север приказом самого царя, явно, казался очень привлекательным для провинциальных барышень.
Вид на город Якутск. Рисунок Ф.Ф.Матюшкина, приложенный к его письму от 24 июня 1820 года
Однако за Якутском уже не было ни балов, ни привычных лицеисту дворянских дочерей. В 600 с лишним вёрстах к северо-востоку от столицы Якутии, у полюса холода в Верхоянске, самом маленьком городе Российской империи, Фёдору Матюшкину довелось наблюдать один из важнейших праздников той эпохи, «тезоименитство» императора. День ангела самого царя считался тогда государственным торжеством и отмечался повсеместно, от столицы до заполярной якутской тайги.
Как писал сам Матюшкин: «Верхоянск – 5 юрт, разбросанных на 5 верстах, недостроенная церковь, часовня и кабак называются городом. Я пробыл здесь до 30 августа и праздновал тезоименитство государя в малейшем городе его империи. На вечеринку было приглашено всё, что токмо двигалось. На столе стояло: сушеное мясо, юкола, пряники, орехи, изюм и… штоф спирту. В углу кривой писарь наяривал на скрипице барыню, и две красавицы (в самом деле красавицы, или мне так по крайней мере казалось) повёртывались и переходили бочком из угла в угол. Этот танец у якутов называется бычок…»
По завершению празднества Матюшкину довелось наблюдать камлание шамана. «Странная его одежда, обвешанная ремнями с железными, медными и серебряными оконечностями, бубны в правой руке и лук в левой – всё, всё давало ему какой-то страшный вид, и он довольно был похож на чёрта в московском театре…» – не без юмора описывал юный мичман свои впечатления. Впавший в транс шаман отвечал на вопросы окружающих, и 21-летний Матюшкин тоже не удержался, спросил шамана: «Какую я люблю девушку?» Последовал ответ: «У твоей девушки глаза, как лазурь неба, а волосы, как слабый свет луны…»
Ответ больше всего поразил не Матюшкина, а местных обитателей. Мичман так описал их удивление в письме другу: «Женщины, которые, как и везде, любопытны, спрашивали у меня – что такое голубые глаза? И удивлялись, что у нас в России бывают не человеческие (т. е. не чёрные) глаза. По всей Сибири голубые глаза редки, и шаман также не имел о них понятия…»
«Топоры, как стекло, ломались…»
Путь Матюшкина из Якутска но Колыму занял два месяца, август и сентябрь. Недавний лицеист потрясённо разглядывал и описывал в посланиях к столичным друзьям, как в самый жаркий месяц лета «в темных рытвинах меж холмов лежит вечный снег и лед». Только в октябре 1820 года, когда уже вовсю начиналась морозная якутская зима, он прибыл в городок Среднеколымск, лежащий в 400 верстах к югу от берегов Северного ледовитого океана.
Страница из письма Ф.Ф. Матюшкина от 20 ноября 1820 года со схемой его пути от Якутска до Колымы
Страница из письма Ф.Ф. Матюшкина с зарисовкой города Зашиверска на реке Индигирке
Страница из письма Ф.Ф. Матюшкина с изображением берегов реки Индигирки
Именно Среднеколымск должен был стать базой для экспедиции, и Матюшкин прибыл туда самым первым, на месяц опередив иных участников, чтобы подготовить всё необходимое. Местное начальство, как выяснилось сходу, не смотря на строгие приказы свыше, столичных гостей не ждало, понадеявшись, что посланцы далёкого Петербурга доберутся на Колыму ещё не скоро.
Бывшему лицеисту пришлось экстренно взяться за дело. Как позднее вспоминал начальник экспедиции Фердинанд Врангель: «Колымское начальство о нуждах экспедиции не озаботилось, не было припасено ни одной рыбы, не привезено ни одного бревна для постройки обсерваторий… Такие неисправности могли иметь самые пагубные последствия для наших действий, если бы Матюшкин, во время краткого своего здесь пребывания, похвальной своей деятельностью не успел многого поправить; узнав по прибытии своем о положении дел, он собрал и уложил тотчас половину нужной для экспедиции рыбной провизии, закупив ее у жителей Колымска и окрестностей. По распоряжению его и под его надзором, невзирая на сильные морозы, от которых топоры, как стекло, ломались, была выстроена башня с четырьмя окнами к четырем странам света для астрономических наблюдений…»
Мечтавший о дальних странствиях лицеист оказался хорошим организатором, не страшащимся неожиданных трудностей. Фактически, именно Матюшкин, оказавшись на Колыме, провёл все главные работы по подготовке экспедиции. Предстояло на собачьих упряжках объехать сотни вёрст заледенелых просторов, но снег и лёд на суше отличались от таковых поверх застывшего моря. Выяснилось, что обычные сани с деревянными полозьями хороши для тундры, но не годятся для дальних путешествий по солёному морскому льду. Как позднее в отчёте объяснял начальник экспедиции Врангель: «От выступающей морской воды остается на поверхности льда морской рассол, по которому деревянные полозья весьма тяжело скользят; для предотвращения такого неудобства привязываются под полозья китовые ребра, которы