Как гласит легенда, царь объявил вернувшимся монахам: «Колоколов ваших вы не слыхали, а пушки славу мою до вас донесли! Так уж лучше давайте мне ваши колокола. Я их на пушки перелью, а уж пушки эти славу святых угодников соловецких распространят до самого Стекольного города». Стекольным городом или «Стекольной» в петровские времена на русском Севере именовали Стокгольм…
Но вернёмся от народных преданий к фактам реальной истории. Первые пушки из собранной по стране колокольной меди были отлиты уже 11 марта 1701 года. К концу марта изготовили уже 12 новых больших орудий.
До конца зимы собрать всю четверть российских колоколов не успели, и оставшуюся часть «колокольного сбора» с великим трудом свозили к Москве по распутице всю весну. К лету 1701 года на Московском пушечном дворе собрали 90 тысяч пудов (почти полторы тысячи тонн) колоколов.
Колокольный металл содержал 80 % меди и 20 % олова. При переплавке в него добавляли «красную», то есть чистую медь, чтобы повысить её содержание в сплаве до 90 % – именно это соотношение обеспечивало лучшее качество орудийных стволов. Для создания запасов чистой меди, 21 мая 1701 года появился царский указ о сборе по всей стране медной посуды: «пивоваренных и квасоваренных котлов и винокуренных кубов», а также «иной медной посуды, опричь самых нужных».
Благодаря такой невиданной ранее в истории «мобилизации» металлов, Россия получила необходимый запас стратегического сырья. Уже в 1701 году это позволило не только восстановить потери в артиллерии, но и существенно увеличить число пушек. До конца года из колоколов отлили 269 новых орудий.
В следующем году из «колокольной меди» изготовили еще 130 новых пушек. Запасы колоколов использовались для орудийного производства семь следующих лет, пока не появилась в достаточном количестве медь отечественного производства с заводов Карелии и Урала.
Часть русских пушек в знаменитой Полтавской битве была именно из «колокольной меди». Значит народное предание о Петре и соловецких старцах не согрешило против истины – перезвон русских колоколов обернулся победным громом, прозвучавшим далеко за пределы православной России, которая именно с тех пор прочно вошла в число сильнейших держав планеты.
Глава 24. «Из злата и серебра домашнего» – первые драгметаллы России нашли первопроходцы
Россия прочно вошла в число великих держав при Петре I после победы над Швецией. И когда первый русский император утверждал медаль в честь этой виктории, то велел особо подчеркнуть и выгравировать, что памятная награда изготовляется «из злата и серебра домашнего». «Домашним» царь Пётр называл драгоценный металл, добытый в Забайкалье, буквально вчера освоенном русскими первопроходцами.
Именно там, к востоку от великого Байкала, впервые в истории России нашли свои природные источники серебра и золота – ведь до забайкальской находки все цветные и драгоценные металлы нашим предкам много веков приходилось покупать за рубежом. Расскажем как три столетия назад нашим предкам удалось отыскать и наладить добычу первого отечественного – «домашнего» – золота и серебра.
Прошедшие по золоту
Мы все знаем про несметные богатства недр нашей страны, однако – как это ни покажется странным – так было не всегда. Три с половиной века назад Российское государство уже раскинулось от берегов Днепра до берегов Охотского моря. Но на этих огромных просторах ещё не нашли ни золота, ни серебра, ни меди, ни даже больших источников железной руды. До эпохи Петра I почти все металлы – и драгоценные, и оружейную сталь, и колокольную медь – импортировали из Западной Европы.
В недрах европейской части России богатые источники металлов залегают слишком глубоко – имевшиеся века назад технологии и ручной труд не позволяли ни обнаружить, ни добыть их. Пространства же от Урала до Камчатки были слишком мало населены и ещё меньше изучены.
Отсутствие собственной добычи драгметаллов означало и отсутствие специалистов, способных отыскать золото или серебро на таёжных просторах. Русские первопроходцы за полвека прошли тысячи вёрст от берегов приуральской реки Обь до берегов Колымы, иногда в буквальном смысле шагая по золотым россыпям, но так никогда и не узнали о лежащих прямо под ногами несметных богатствах. «Золотые лихорадки» на открытых ими реках начнутся лишь полтора-два века спустя.
Первопроходцы шли в Сибирь и на Дальний Восток, «навстречу солнцу», именно в поисках богатств – но не лежащих в земле, а бегающих по ней. Русскими богатствами той эпохи были соболиные и иные меха. Цена лучшей шкурки соболя в XVII веке могла доходить до 70 рублей или более трёх килограмм серебра! Именно меха, добытые в Сибири и на Дальнем Востоке, составляли тогда главную статью доходов российского экспорта – примерно как сегодня нефть и газ.
На драгоценные меха у иностранных купцов выменивали все необходимые металлы. Между тем отсутствие на Руси собственных драгметаллов немало тормозило развитие экономики – ведь бумажных денег тогда ещё не было, основой денежного обращения во всём мире являлось серебро. Дефицит импортного серебра не позволял русским царям чеканить много монеты – не случайно, до Петра I рубль оставался лишь умозрительной счётной единицей, в обращении такой монеты просто не существовало. Даже одна серебряная копейка три с половиной века назад была на Руси для простого человека немалой суммой.
У Западной Европы издавна были свои промышленные источники серебра – его добывали в горах немецкой Саксонии и чешской Богемии. Позже основным и очень щедрым источником драгметаллов для европейцев стали испанские колонии в Южной Америке. В России же до самого конца XVII века своего золота и серебра не было. Вместо них имелись лишь смутные слухи о древнем «закамском» и «пермском» серебре, когда-то добывавшемся в приполярном Урале, и еще более смутные байки о купцах Строгановых, якобы в эпоху походов Ермака тайно отыскивавших серебро где-то там же в Уральских горах.
Великий князь Иван III и его внук, царь Иван Грозный, не раз отправляли экспедиции в северное Приуралье – искали легендарное серебро на реке Цильме, притоке Печоры. Историки до сих пор спорят, удалось ли там что-то найти и добыть. Но бесспорно, даже если и удалось, то лишь незначительное количество, буквально горстку, не оказавшую влияния на экономику большой страны. Словом, никаких реальных и доступных источников драгметаллов, кроме внешнего рынка, у нашей страны в ту пору так и не появилось.
«Проведывати всякими мерами про золотую и серебряную руды…»
Между тем наши предки понимали, что за Уралом, на великих просторах Сибири и Дальнего Востока, наверняка могут существовать залежи серебра и золота. Спустя два столетия после первых поисковых экспедиций, царь Алексей Михайлович, отец будущего императора Петра I, не раз издавал указы о продолжении розыска металлов по всей стране. «Чтоб во всех Московского государства городах и уездах и по рекам и по горам и меж гор, на государевых, помещиковых и на монастырских и на порожних землях сыскивать золотую и серебреную и иныя всякия руды, на чьей земле ни прилучится, и чтоб в тех новосысканных рудах чинити опыты…» – гласил один из таких указов.
Более того, все сохранившиеся в архивах «наказы»-приказы русским первопроходцам содержат предписания всякими мерами собирать на «новоприисканных землицах» любые сведения о рудах и драгоценных металлах. Василий Поярков, чей отряд в 1644 году первым из русских людей достиг берегов Амура, имел приказ от якутского воеводы идти в новые земли не только для добычи драгоценных мехов, но и «для прииску серебрянной и медной и свинцовой руды». Пояркову приказывалось «распрашивать всяких иноземцов накрепко где на Шилке реке серебренная руда, и медная, и свинцовая есть ли…»
Командиру первого русского похода в Приамурье приказывалось не просто собрать слухи о металлах, но и по возможности добыть образцы руды. Как писал Пояркову якутский воевода: «И буде милостию Божиею серебряные руды дойдем и ею завладеем, и тебе б для опыту те руды прислать в Якутцкой острог пуда два или сколько можно…»
Аналогичный приказ в 1650 году получил и Ерофей Хабаров – помимо прочего, ему предписывалось узнать у приамурских аборигенов «что у них в их земле есть, золото или серебро или каменье дорогое…» Про драгметаллы не забыли и в царском «наказе» 1655 года для первого забайкальского воеводы Афанасия Пашкова. Среди прочих задач, куда включалось и гипотетическое завоевание Китая, ему приказали «будучи в тех землях, проведывати всякими мерами тайно про золотую и серебряную руды, роспросить и самому разсмотрети про всё подлинно». Если же воеводе удастся добыть сведения «где родитца золото, и серебро, и медь, и железо, и олово, и свинец, и жемчюг, и каменье дорогое», то следовало «всё написати подлинно, да ту роспись и чертеж присылать к великому государю к Москве безо всякого задержанья».
Словом, поиск драгметаллов всегда был одной из главных задач русских первопроходцев. Но разыскать золотую или серебряную руду оказалось сложнее, чем добывать меховую дань-«ясак» у сибирских и дальневосточных аборигенов. Воевать в тайге и тундре казаки умели. Умели ходить в долгие, смертельно опасные походы и плавания даже в Заполярье и Ледовитом океане. Но вот «сыскивать руды» умели не очень – слишком мало было людей в Сибири и на российском Дальнем Востоке в ту эпоху, а знающих специалистов ещё меньше.
Мало в этом деле могли помочь и местные племена – многие из них ещё вели первобытный образ жизни, плавить металлы не умели, если и находили какие самородки, то чисто случайно. Но одна такая случайность и вывела первопроходцев на след давно желанного «домашнего» серебра.
«Только надобно копать глубоко знающими людьми…»
В 1676 году «сын боярский» Павел Шульгин – «приказчик», то есть начальник Нерчинского острога, главного русского поселения за Байкалом – узнал, что посланцы «мунгальского контайши», хана Западной Монголии, разыскивают среди русских Забайкалья специалистов по добыче металлов. «Спрашивали руских людей рудознатцов серебренную и оловянную руду кто знали плавить умели…» – так написал об этом Шульгин в донесении начальству.