Похоже, именно Березина сломала гениального императора Франции. Спустя менее недели после завершения той битвы, 5 декабря 1812 года он оставит даже свою гвардию и фактически сбежит в Париж.
Перед этим Наполеон продиктует очередной «Бюллетень Великой Армии» – регулярный пропагандистский листок, излагавший для всей Европы французскую версию той войны. «Затруднение, сопряженное с наступившими вдруг морозами, привело нас в самое жалостное состояние…» – именно эти, написанные сразу после Березины строки Наполеона в будущем породят легенду про le général Hiver, о том, что наполеоновскую армию победил прежде всего «генерал Мороз». Далее в тексте «бюллетеня», продиктованном Наполеоном, следовало острожное и слегка приукрашенное описание событий на Березине, завершавшееся фразой: «Армия имеет нужду в восстановлении дисциплины, в отдохновении, в снабжении лошадьми; сие есть не что иное, как следствие происшествий выше сего описанных… Здравие Его Величества находится в самом лучшем состоянии».
Бодрые строки о «здравии» никого не обманули ни в Париже, ни в остальной Европе. Именно после Березины французы осознали глубину поражения в России. Но ещё важнее, что именно впечатления спасшихся с берегов Березины стали переломом для прочих европейцев в той войне. На берегах белорусской реки 29 ноября 1812 года Наполеон выжил, но погибла «наполеоновская Европа». Именно после Березины антироссийская коалиция стала распадаться, а её участники начали перебегать на сторону России. C’est la Berezina.
Глава 53. Цена 1812 года
Отечественная война с Наполеоном – это не только блеск гусарских эполет и гром пушек. Как и все войны, это прежде всего большие потери и большие расходы, в том числе те, которые измеряют рублём. Сколько же стоила России победа 1812 года?
Поразительно, но царские архивы сохранили для нас финансовые цифры той войны с точностью до долей копейки. Так все государственные доходы в 1812 году составили 331 984 378 руб и 45,75 копейки, а расходы государственного бюджета – 342 192 564 руб 19 копеек.
Прямые расходы Военного министерства на армию и боевые действия в 1812 году составили 157,5 млн. рублей. Правда в эту сумму не вошла стоимость «реквизиций» – в самые сложные месяцы войны действующая армия снабжалась и питалась в основном за счёт изъятия продуктов у населения. По подсчётам Министерства финансов, таким образом солдаты и кони русской армии «съели» у населения около 200 миллионов рублей.
Для сравнения лично свободный наемный рабочий в то время получал в среднем 10 руб. в месяц, а доходы крепостных крестьян были в разы ниже. Полковник русской армии ежемесячно получал 85 рублей, а самый младший офицерский чин прапорщик – 15 руб. Рядовой солдат русской армии, служивший 25 лет, получал чисто символическое жалование – 10 рублей в год. Килограмм говядины стоил 20 копеек, а цена хорошего чая достигала 25 руб. за кило. Поскольку Россия тогда была крепостной страной, то в 1812 году у нас можно было легально купить человека по средней цене 150–200 рублей.
Летом 1812 года русскую границу пересекло свыше полумиллиона солдат Наполеона, 400 тысяч из них обратно уже не вернулось. Эта гигантская по тем временам орда принесла с собой невиданные ранее потери и разорения. Общая сумма материальных потерь России от наполеоновского вторжения превысила 1 млрд. руб.
В Москве было сожжено 70 % жилых домов. Сделанные по горячим (в буквальном смысле) следам подсчёты Государственного казначейства Российской империи оценили потери Москвы в 280 009 507 рублей 70 копеек. Из-за расходов войны восстановление старой столицы растянулось на долгие годы – первые 5 млн. руб. государство смогло выделить на эти цели только в 1813 году.
Война взвинтила цены на многие товары и прежде всего на оружие. До войны кавалерийская сабля стоила 6 рублей, а к концу 1812 года – до 40. Ружья, производившиеся в Туле, до войны стоили 11–15 рублей, а за полгода боевых действий цены на них выросли в 6–7 раз.
Бюджет Российской империи с трудом, но выдержал тяготы войны. Вскоре после начала боевых действий, 15 июля 1812 года царь Александр I предпринял ряд чрезвычайных мер чисто финансового характера – например, была прекращена выдача кредитов из государственных банков, а все городские бюджеты, ранее пользовавшиеся заметной самостоятельностью, были подчинены Министерству финансов.
Когда Наполеон занял Москву, правительство Александра I включило печатный станок – за осень 1812 года было напечатано 64,5 млн. бумажных рублей. За счёт этой эмиссии покрыли часть расходов на войну, но стоимость бумажных ассигнаций по отношению к серебряному рублю значительно упала – в конце 1812 года за бумажный рубль давали не более 20 копеек серебром.
Устойчивости русской экономики в 1812 году способствовала активная внешняя торговля, не прекращавшаяся даже в разгар войны. Пока Наполеон занимал Москву торговля через Архангельск, черноморские порты и даже на Балтике не прекращалась. Общая стоимость экспортированных Россией в 1812 году товаров достигала 150 млн. руб., а положительное сальдо торгового баланса составило 59,3 млн. руб. ассигнациями.
Заметную долю в финансировании войны составили пожертвования населения. За 1812 год граждане Российской империи всех сословий собрали для борьбы с неприятелем почти 100 миллионов рублей. Например, в Петербургской губернии собрали 4 млн руб, в Тульской – 4,5 млн, в Крыму – 756 тысяч, в Одессе – 300 тысяч.
Расходы населения на войну этим не ограничились. По законам того времени призванных в армию новобранцев местные сельские и городские общины снабжали униформой и сапогами за свой счёт – в итоге одеть одного новобранца стоило порядка 50 рублей. В 1812 году в армию призвали 320 тысяч человек, на сапоги и шинели которых население потратило 16 миллионов рублей из своего кармана.
Сразу после изгнания Наполеона и перехода русской армией государственной границы всем без исключения солдатам и офицерам царь Александр I выплатил премию – полугодовой оклад на общую сумму 4 миллиона рублей.
Глава 54. Несостоявшиеся партизаны Бонапарта
Почему союзники в 1814 г. взяли Париж, а французские партизаны так и не появились…
Едва речь зайдёт о наполеоновских войнах, почти каждый вспомнит русских партизан 1812 года, а многие вспомнят и партизанскую «гверилью» в Испании, тоже доставившую немало головной боли французскому императору. Особо продвинутые знатоки военной истории припомнят еще и прусских партизан из «ландвера» 1813 года.
Но, думаю, не ошибусь, если скажу, что французских партизан не вспомнит практически никто. Нет, речь не о довольно известных «вандейцах» эпохи якобинства и Директории. Речь о другом… Когда Наполеон победно входил в чужие столицы, он в итоге всегда сталкивался с партизанской войной той или иной степени интенсивности. Когда же союзники из России, Австрии и Пруссии наконец то в 1814 году вошли во Францию и в итоге заняли Париж, французские партизаны остались практически не замеченными. По меньшей мере, не замеченными для истории.
Само же союзное командование антифранцузской коалиции в декабре 1813 года, решаясь форсировать Рейн и наконец-то перенести войну во Францию, очень боялось партизанской войны. Все еще очень хорошо помнили народный энтузиазм французов времён революции двадцатилетней давности. Все, особенно русский император Александр I и его штаб, на собственном опыте прекрасно понимали, чем может грозить народная война против оккупантов.
Понимал всё это и сам Бонапарт. Уж его-то опыт войны с партизанами, пусть односторонний, был больше, чем у прусского короля, русского царя и австрийского императоров вместе взятых. С конца 1813 года владыка Франции разработал поистине наполеоновские планы уже своей партизанской войны.
Раздувать её пламя Наполеон планировал по-военному чётко – при штабе каждой французской армии назначался генерал, отвечавший за вооружённое восстание и подготовку партизан в каждом конкретном департаменте Франции. Формирование партизанских отрядов тормозило отсутствие ружей – после затяжных и неудачных войн, накануне вторжения союзников во Францию, Наполеону их не хватало даже для вооружения новобранцев регулярной армии. Тем не менее, организационные структуры будущих партизан-бонапартистов были созданы и оказывали на противника влияние уже самим фактом своего существования.
«Отделение Наполеона от Франции»
Поэтому накануне вторжения во Францию союзники начали настоящую пропагандистскую атаку. Они вполне разумно начали «отделение Наполеона от Франции», т. е. формирование общественного мнения французов в удобном для антинаполеоновской коалиции ключе. Еще с октября 1813 года в крупнейшие города Франции потоком пошли «подмётные» письма, в которых утверждалось, что именно союзники принесут мир для уставшей от войны Франции, а препятствием к этому служит лишь упёртый Бонапарт, ослеплённый совей былой славой. Такая пропаганда была понятной и логичной для всех французских обывателей – выгоды былых побед померкли, в то время как бесконечная война достала во Франции уже почти всех.
Три последних месяца 1813 года подготовленные к наступлению армии союзников стояли у границ Франции на восточном берегу Рейна и вели пропагандистскую атаку позиций Наполеона. Министр иностранных дел Австрийской империи Меттерних вполне откровенно озвучил суть этой пропагандистской подготовки: «Наша нравственная цель очевидна – мы воздействуем на дух Франции».
«Французы! Не верьте ложным слухам, которые распускают недоброжелатели; расценивайте союзных монархов только как сторонников милосердия, которые сражаются лишь с противниками мира», – гласило воззвание союзных монархов к жителям Франции.
Наполеон не мог оставить этот опасный вызов без ответа. Однако тут он оказался в весьма затруднительном положении, поскольку русский царь, прусский король и даже австрийский император после всех событий начала XIX века имели полное моральное право говорить об отражении наполеоновской агрессии и борьбе за мир для всей Европы. Наполеон же, по понятным причинам, смотрелся бы в роли искреннего миротворца весьма неубедительно.