Недостающие кадры для новых фронтовых газет в первую очередь мобилизовали из сокращённых гражданских редакций. Например, Брянский фронт сформировали 14 августа 1941 г., и уже через четыре дня был издан первый номер его фронтовой газеты «На разгром врага». Показательно, что в целях дезинформации разведки противника этот первый выпуск газеты вышел под номером 191.
Новая фронтовая газета нового фронта выходила ежедневно, выпуском занималась редакция в три десятка сотрудников. Лишь треть из них являлась кадровыми военнослужащими, направленными на фронт из редакции газеты Московского военного округа «Красный воин», остальные были мобилизованными журналистами из гражданский изданий «Кино», «Гудок» и «Лесная промышленность». Художника для навой фронтовой газеты прислали по мобилизации из юмористического журнала «Крокодил».
Ответственным секретарём газеты Брянского фронта «На разгром врага» стал Арон Митлин, до войны главред газеты «Кино». На этом посту он проработал меньше двух недель – 30 сентября 1941 г. при бомбёжке ему оторвало ногу и на следующий день старший политрук (т. е. капитан) Митлин умер в походно-полевом госпитале на операционном столе. В армейском архиве сохранилась рукописная запись о месте его смерти, звучащая почти романтично – «станция Снежетьская, севернее 1500 м, сосновый бор».
В те страшные дни отступлений и поражений погибли многие сотрудники армейских газет. Многим пришлось, оставив журналистские заботы, драться с оружием в руках. Так под Смоленском в окружение попала редакция газеты 28-й армии «Защитник Отечества». После прорыва к своим редактор Николай Потапов в рапорте от 12 августа 1941 г. писал буднично: «Все были довольно спокойны, ходили в атаку, не терялись, вышли при полном вооружении и никто не потерял, не бросил, не порвал никаких документов». Из 15 сотрудников армейской газеты из окружения вышли 12. Трое пропали без вести. Один из них – лейтенант Василий Шубин, его должность в редакции официально называлась «начальник отдела армейской жизни». 26-летний «начальник отдела жизни» погиб, оставшись с пулемётом прикрывать отходящих товарищей…
«Прочти и передай товарищу»
В первые месяцы войны из соображений секретности меняли не только номера, под которыми выходили многие военно-полевые газеты. Все они оснащались мелкой, но грозной надписью у логотипа – «После прочтения сжечь».
Командование опасалось, что анализ даже открытой газетной информации может дать некоторые сведения противнику. Поэтому множество корпусных и дивизионных газет первых месяцев войны не сохранились для потомков. Этому способствовали не только окружения и отступления, но и приказ жечь. Однако перестраховка с секретностью быстро вошла в противоречие с требованиями жизни – газеты для бойцов и командиров были главным и чаще всего единственным окном в мир, но в первые месяцы войны их катастрофически не хватало. И 24 января 1942 г. последовал приказ, кардинально сменивший жизнь газетных экземпляров, отныне вместо «После прочтения сжечь» военно-полевые газеты оснащались иным предписанием – «Прочти и передай товарищу».
К 1942 г. удалось преодолеть и возникший в начале войны кризис снабжения армейских частей газетами. Как ситуация обстояла в первые месяцы сражений хорошо передают строки рапорта специального корреспондента газеты «Известия» Эзры Виленского. До войны он был широко известен, как участник арктических экспедиций, летом 1941 г. участвовал в обороне Одессы. В сентябре того года журналист писал руководству страны: «9-я армия, в которой я работал, почти не получает центральных газет. За август пришли 5 номеров «Правды» и 1–2 номера «Известий». Та же картина и в июле…»
Командованию пришлось предпринять титанические усилия, чтобы наладить процесс доставки. Так в ноябре 1941 г. для перевозки газет из Москвы к фронту было сформировано 8 специальных железнодорожных эшелонов. Позднее в доставке центральной прессы сражающимся частям активно использовалась авиация. Например, в ходе Курской битвы, в разгар решающих боёв, благодаря транспортным самолётам московские газеты попадали в окопы Центрального фронта на второй день после выхода из печати в столичных типографиях.
В 1944 г., во время стремительного наступления наших войск, в освобожденные районы только самолетами было переправлено более 8 млн. экземпляров центральных газет и журналов. Вообще цифры транспортировки СМИ к фронту поражают – только в Москве, через главный сортировочный пункт военно-полевой почты на фронт в 1941-45 гг. было отправлено более 753 млн. экземпляров периодических изданий и три миллиарда (миллиарда!) листовок.
В осаждённый Ленинград самолёты через линию фронта возили не газеты, а матрицы – готовые формы, с которых можно было печатать газету в местных типографиях. Главная газета страны «Правда» в блокадном городе не вышла по графику только один раз, когда самолёт с матрицами был сбит вражеской авиацией. В Ленинграде все годы блокады работало специальное отделение редакции «Правды» – из шести десятков его довоенных сотрудников пятая часть погибла в 1941-44 гг.
Партизанские газеты и газетные витрины
Газеты в годы войны шли и за линию фронта. Уже 30 июля 1941 г. появился приказ Наркома обороны СССР о выпуске для временно оккупированных территорий союзных республик двух подпольных газет – «За Советскую Белоруссию» и «За Советскую Украину».
По мере развёртывания партизанского движения число газет за линией фронта росло, к началу 1943 г. их издавалось около двух сотен. Центральный штаб партизанского движения переправил за линию фронта более сотни походных типографий. Всего же за три года оккупации на захваченных врагом землях Советского Союза издавалось 385 партизанских и подпольных газет.
Многие из них были почти самодельными листками, тиражом в считанные сотни экземпляров. Но были и многотиражные, вполне профессиональные. Так в августе-сентябре 1942 г. в лесах под Смоленском на партизанских базах создали и напечатали даже десяток номеров спецвыпуска «Комсомольской правды». Для этого из Москвы направили к партизанам группу профессиональных журналистов.
Партизаны и подпольщики Смоленщины вообще стали первыми в деле выпуска «лесных» и нелегальных газет. Уже в январе 1942 г. под Смоленском появились листки с привычным для местных жителей логотипом «Рабочий путь» – так до войны называлась главная областная газета. К апрелю тираж не сломленного оккупацией СМИ достиг 50 тыс. экземпляров.
«Кто-то ночью стучал в ставню, просовывал газету и уходил. Прочитав, таким же образом передавали газеты соседям. Из них мы узнали о Сталинградской битве, а немцы говорили, что Сталинград пал…» – это воспоминания современника о времени оккупации уже не из Смоленской области, а из Краснодарского края.
Однако трудности с доступом к СМИ были не только на оккупированной захватчиками земле, но и в тылу. Там не было опасностей, но были иные проблемы – военное сокращение тиражей привело к тому, что даже центральная пресса становилась дефицитом. Может показаться на первый взгляд удивительным, но в годы войны в советском тылу столичные газеты порою продавались на черных и стихийных рынках по спекулятивной цене. Конечно, номер официозной «Правды» не стоил дороже хлеба, но тоже порой оказывался доходным товаром.
В разгар войны в Кремль нередко поступали сообщения такого рода: «На рынке в Казани по специальным ценам продавались газеты, имевшие штамп обкома ВКП(б), откуда они, очевидно, были похищены…» или «Часть номеров центральных газет в Харькове, Курске, Вологде, Армавире, Махачкале и в других местах пытались время от времени продавать на рынках или обменивать на продукты питания».
Эта парадоксальная ситуация объясняется сухими фактами статистики. Летом 1942 г. по итогам военного сокращения тиражей один экземпляр газеты «Правда» приходился в среднем на 100 человек, «Известий» – на 300, «Комсомольской правды» – на 520, а популярной до войны газеты «Труд» – аж на 2600 человек!
Так что центральную прессу и в тылу тоже читали по фронтовому принципу «Прочти и передай товарищу». Случалось, что не передавали, а продавали или меняли. Власти в итоге сумели преодолеть этот дефицит и ажиотажный спрос на прессу вполне изящным решением – повсеместным устройством «газетных витрин».
Сегодня многие уже почти забыли шорох больших газетных страниц, тем более все напрочь забыли про обычай вывешивать газеты для общего чтения в людных местах. В годы Великой Отечественной войны именно этот способ стал преобладающим. Так 5 декабря 1942 г. Сталин подписал постановление «О газетных витринах на станциях железных дорог». Отныне на всех узлах и полустанках в обязательном порядке вывешивалась для чтения основная центральная пресса, прежде всего «Правда» и «Известия».
Вскоре такие «газетные витрины» обновлялись регулярно и повсеместно в городах и сёлах. К концу войны их насчитывалось более 302 тыс., в том числе 138 тыс. в областях, освобождённых от оккупации. Один экземпляр газеты с такой «витрины» прочитывали даже не десятки, а зачастую сотни людей.
«Зато в дивизионной газете написали…»
На фронте, в окопах самой близкой к рядовому бойцу была «дивизионка», дивизионная газета. За годы войны их существовала почти тысяча, единовременно выходило свыше 600.
Фронтовые газеты печатались в специальных эшелонах-типографиях, редакция и типография армейской газеты обычно занимала целую автоколонну, до дюжины грузовиков. Дивизионной газете хватало одной «полуторки», малого грузовика, на котором монтировался печатный станок с механическим приводом.
О работе такой походной типографии накануне штурма Кёнигсберга вспоминает Олег Кубецкий, в то время 19-летний сержант, после ранения направленный в редакцию газеты «Патриот Родины», выпускавшуюся в 70-й стрелковой дивизии: «Для того чтобы сделать один оттиск надо было нажать на педаль четыре раза. Причем газета была двухполосной, сначала первую полосу набирают, но оставляют место для сводки, так что мы, сперва, вторую полосу печатали, потом в 12 часов радисты сводку примут, принесут, наборщик её наберёт и первую полосу печатаешь. Тираж 1000 экземпляров. 8000 раз ногой вот так – тяжело. Я один экземпляр сделал, прихожу к начальнику типографии, говорю: “Хоть в пехоту, хоть в штрафбат, отпустите, не могу больше”…»