— Не надо. Вы только навредите и ничего не добьётесь, — тихо произнёс де Кесада.
— Он убил Гелю! — хриплю в ответ, не узнавая собственного голоса, — А ещё бил меня и пытал! Я должен…
— Сейчас не время. Ваше положение излишне шаткое. Да и в ином случае, данный поступок просто глупость, способная навредить и отвратить от вас достойных людей, — спокойный тон Алонсо начал оказывать на меня воздействие, — В Италии говорят: месть — это блюдо, которое подают холодным. А будущий правитель вообще не должен поддаваться порывам и чувствам. Сначала надо всё обдумать и взвесить. Есть много способов навредить человеку, не применяя оружие и не марая своё имя. Поверьте опытному дуэлянту, Ваше Высочество.
В тот день я по-новому взгляну на своего учителя фехтования. Ситуация ещё более запуталась, если учесть, что он человек Шешковского. А может, и самой Екатерины. Только испанец смог найти нужные слова, и я постепенно начал успокаиваться. Рано мне ещё бороться с опытными противниками, коль не могу сдержать порывов. А ведь прожект, как испортить карьеру Вындомского давно готов. Надо только поговорить с одним человеком, если я не ошибся с местом его службы. Но всё равно, как же хочется выхватить нож и вогнать его в ненавистную рожу!
Наверное, моё лицо скривилось в оскале, более свойственному дикому зверю. Уж больно многозначна была усмешка дона Алонсо.
— Вот видите, вы уже придумали, как справиться с врагом. И для этого не надо никому резать горло. Да и не умеете вы ещё этого делать, — тихо произнёс он, — Хотя, враги очень заблуждаются насчёт одного принца, недооценивая его ненависть и упорство. А если вы научитесь думать, прежде чем действовать, то они об этом сильно пожалеют.
Глава 9
Встреча с комендантом прошла спокойно. Вернее, сей неприятный господин с дряблым лицом, редкими зубами и носом пропойцы, поразил меня желанием угодить. Его поведение выглядело настолько глупо и омерзительно, что вызвало гримасу недовольства на лице Щербатова. Но Вындомский будто не замечал никаких намёков, утопив меня в славословии и глупой лести, обдавая мерзким запахом изо рта. Мне с трудом удалось отбиться от столь навязчивого внимания и сбежать к родне. Помог Никита Иванович, поймав мой умоляющий взгляд, он увёл полковника завтракать. Только граф неверно оценил происходящее. Я не молил о помощи, а просил убрать коменданта подальше. Ведь ещё несколько минут подобных разговоров, и пришлось бы вытаскивать кинжал. Мне потом долго мерещился этот заискивающий взгляд и трясущиеся щёки. Бррр. Какая мерзость!
А ведь нервическая реакция и столь возбуждённое поведение пристава понятно. Он ездил в Архангельск за мебелью и иными предметами обстановки, которые положены моей семье. Только бедолаги никогда не видели изящных шкафов и резных кресел, ибо пользуются обычными грубо сколоченными лавками, столами и убогими сундуками. Про одежду и фарфор, буквально навязанный им несколько дней назад, я уже упоминал.
Наш глупый герой считает себя самым хитрым. Даже если бы он успел сменить обстановку, то, как можно за неделю научить людей носить дворянское платье? А натруженные руки и скудное питание? Или комендант думал, что отец станет молчать? Антон Ульрих всё прекрасно понимал, в том числе мои намерения, когда я записывал нужные сведения. Просто он не хотел портить отношения с Вындомским. Ведь столица далеко, а пристав рядом и может в любой день ухудшить нелёгкое положение поднадзорных. И возможно, он делает это с молчаливого согласия императрицы.
Поэтому следующим утром, закончив занятия и позавтракав, я захватил записи и осторожно покинул дом. Полковник вчера закатил самый настоящий пир, где собралось руководство каравана и прибывший из Архангельска адъютант губернатора. Мне с трудом удалось высидеть положенное время и покинуть ужин, сославшись на ранний подъём. Судя по всему, сиятельные господа неплохо перебрали вина из обширных погребов пристава. Ведь завтракали мы вдвоём с доном Алонсо. Даже обычно сдержанный Щербатов изволил расслабиться. Главное — удалось обойтись без лицезрения хозяина дома.
Кстати, один из обозников и кавалергард, обычно сопровождающие меня до архиерейской усадьбы, изрядно удивились. Ибо после занятий я направился совершенно в другую сторону, благо здесь недалеко. Ещё мне повезло, что нужный человек оказался во дворе дома, давая поручение одному из своих людей.
— Ваше Высочество? — глава обозников сорвал с головы шапку, но хоть не стал отвешивать поясной поклон, — Чем обязан? Мои остолопы, чем-то вас разгневали?
Андрей Николаевич, я вспомнил имя старшины, грозно взглянул на мнущегося рядом подчинённого.
— Нет, ваши люди ни при чём. Я по иному делу. Здесь может помочь только ведомство, в коем вы служите.
— Дык я это… Приписан к Коммерц-коллегии.
Натолкнувшись на мой ироничный взгляд, старшина перестал паясничать и сразу переменился. Только что перед тобой стоял обычный мещанин. И в следующий миг — это уверенный в себе человек с умными глазами.
— Пройдёмте в дом. Нечего здесь мёрзнуть, — произнёс Андрей Николаевич и махнул рукой подчинённому.
Оглядываюсь и вижу, как обозник чуть ли не бегом рванул со двора. Дом оказался просторным, но каким-то неуютным. Скорее всего, здесь проживают представители экспедиции, ведущие надзор за моими родственниками. Присматриваюсь к старшине и понимаю, что меня смущало в его облике. Борода! Когда мы встретились в столице, он только начал её опускать. А сейчас внушительная растительность была аккуратно подстрижена и расчёсана. Все встреченные мне доселе мужики не ухаживали за бородой так тщательно.
— Давайте обойдёмся без ненужных вступлений и криков — «Слово и дело государево», — начинаю беседу, опустившись на жёсткую лавку, — И представьтесь, если это не тайна.
Собеседник хмуро посмотрел на меня, но ответил. У нас ведь сложилась достаточно забавная ситуация. С одной стороны, я поднадзорный и меня надо охранять. Особенно от сношений с заговорщиками и иными сторонниками, которых нет и в помине. Не удивлюсь, если у старшины есть приказ убить меня в случае особых обстоятельств. А с другой стороны, я наследник. Игнорировать меня и тем более хамить, весьма глупая затея. Ведь, возможно, в будущем нахалу придётся отвечать за это перед императором. Потому моё сопровождение находится в затруднении и не понимает, как себя правильно вести.
— Титулярный советник Вахромеев, — после небольшой заминки произнёс собеседник, — Происхожу из дворян Рязанской губернии.
Ничего себе! Это же получается целый капитан пехоты, если сравнить гражданский чин с военным. Ещё и дворянин! Сразу видно, что Шешковский преисполнен ко мне самого искреннего уважения. Ха-ха!
— Андрей Николаевич, ваше ведомство занимается поимкой казнокрадов и нарушителей указов императрицы? — решаю далее не тянуть и вытаскиваю из сумки несколько листов бумаги.
— В данный момент я не уполномочен ловить преступников. Но нахожусь на службе и обязан выполнять свой долг, — тихо ответил Вахромеев.
А ведь он ещё молод. Может, старше меня на два года, но не более. Уже упомянутая борода и натянутый на лоб треух, сделали его значительно взрослее.
— Я, знаете ли, увлечён арифметикой и прочими цифрами. Поэтому, когда мне удалось увидеть, сколь скудно живёт и питается моя семья, пришлось сделать определённые выводы. Особенно с учётом роскошных хоромов, коими владеет полковник Вындомский, — протягиваю записи удивлённому титулярному советнику, — Здесь перечень продуктов, одежды, домашней скотины и лекарств, переданных в архиерейскую усадьбу за последние три года. Так как данные могут быть неполными, то я накинул четверть к полученной сумме. Стоимость перечисленных вещей была уточнена у местных жителей. При разговоре присутствовал слуга графа Панина, поэтому можете его допросить. В конце списка указано, сколько денег украл комендант за этот срок. В расчётах я учитывал затраты на содержание моей семьи, выдаваемые казной. Их мне указал Никита Иванович. Прошу заметить, что в списке нет подарков, которые иногда посылали моему отцу императрицы, а также заграничные родственники. По словам Антона Ульриха, за последние десять лет они не видели ни одного подарка. Я уж молчу, что временами их откровенно морили голодом.
Мои последние слова не произвели на собеседника никакого влияния. Думаю, он давно зачерствел душой, работая в экспедиции. А вот мой список не на шутку увлёк Андрея Николаевича. Постепенно маска равнодушия дала трещину, и Вахромеев взглянул на меня диким взглядом. Оно и немудрено. Если мне не изменяет память, то капитан пехоты получает двести рублей. И это в год. Здесь же за три года, какой-то капитан умудрился украсть не менее двадцати пяти тысяч! Это немыслимая сумма! Ещё за этот небольшой период он получил два чина разом и дослужился аж до полковника! Какой-то надзиратель, не имеющий отношения к армии, просто воровал и нарушал указы сразу трёх правителей России.
Понятно, что воруют даже слуги в Зимнем дворце. Но так нагло красть подарки высочайших особ, ещё и иностранных родственников ссыльных, достаточно редкая ситуация. Майор называл подобное деяние — «слабоумие и отвага». Здесь я с ним полностью согласен.
— Думаю, вы умный человек, и сами знаете, как распорядиться полученными сведениями, — я даже мысленно не собираюсь давить на служащего экспедиции, — Оставляю вам бумаги, а далее уже не моё дело.
Судя по всему, титулярный советник оказался в неудобном положении. Он просто не может пройти мимо подобного дела. Но арестовать или начать дело против полковника гвардии тоже нелёгкая задача. Законодательных тонкостей подобных происшествий я не знаю. И пусть Вахрамеев решает сам. Со своей стороны скажу одно — Вындомскому не жить, коли я доберусь до власти. Может, оно и мелочно, но морения голодом близких людей, не прощу.
— Дядя, Ваня! — радостно заголосила малышня при моём появлении, — Смотри, кого нам подарили!