Ловлю на себе внимательный взгляд супруги. Она чует, когда у меня неприятности или предстоит сложный выбор. Прямо колдунья, а не императрица. Дети доели суп и в ожидании чая, принялись бурно обсуждать повозку.
— Через час у меня разговор с архиепископами. Честно говоря, надоели они мне. Как бы, не сорваться, — морщась, отвечаю Кате и продолжаю, — Упёрлись и не хотят идти на уступки. Мол, старообрядческой церкви в столице и Москве быть не должно. Хочется решить всё силовым путём, но это приведёт к новому противостоянию в обществе.
Супруга не особо набожная, но немного осуждает мою помощь староверам. Хотя обычно я получаю от неё полную поддержку.
— Ты сам заварил эту кашу. Не стоило так спешить и давить на иерархов. Только и они иногда забывают, кто хозяин России, делая всё для её благополучия, — неожиданно произнесла Катя, — Расколоть общество сложно, ибо давно у нас не было такого единства. А если священники решили мутить воду, то для этого есть Тайная экспедиция и твоя канцелярия.
Вот понимай её как знаешь. Сначала выгораживает попов, а затем предлагает их тиранить. Но всё равно мне повезло с женой. На душе стало как-то легче, а ещё я так внимательно посмотрел на выпирающий лиф платья, получив в ответ вопросительно поднятую бровь. Судя по лёгкой улыбке, моё предложение полностью одобрено, и мы не станем задерживаться на приёме. А пока будем пить чай и радоваться вместе с детьми необычной повозке. Ведь у меня есть ещё час, а дела никуда не убегут.
Глава 2
Март 1774 года, Санкт-Петербург, Российская империя.
— Я же предупреждал тебя! Ей нельзя было беременеть и рожать! Неужели у тебя такая потребность в бабах, что не мог подождать полгода? Придворных шлюх разве не хватает?
Чувствую, что меня просто разрывает от клокочущей ненависти. Кровь ударила в голову, а перед глазами встала пелена, застилающая всё, кроме ненавистной рожи ганноверского недоумка.
Перепуганный принц жмётся к стене, потихоньку перемещаясь к столу, за которым он явно хочет укрыться. Но это вряд ли. Делаю рывок и хватаю, пытающегося сопротивляться ублюдка за грудки.
— Ты ведь знал? — от моего шипения ганноверец быстро закивал, побледнев ещё сильнее, хотя куда уж дальше, — Так почему ты, падаль немецкая, сделал по-своему и убил мою сестру? Перед смертью можешь сказать даже правду.
Эта орясина молчит, а моя жажда крови требует выплеска. Поэтому я начинаю душить принца, глядя в наполненные ужасом глаза. Тут кто-то повисает на моих плечах, но я усилием сбрасываю самоубийцу, посмевшего лезть не в своё дело. Но через мгновение к храбрецу приходят на помощь. На задворках сознания, начавшего впадать в неконтролируемое бешенство, до меня доносятся слова.
— Ваше Величество, нельзя! Судите его, а затем казните, но только не убивайте самолично.
Откуда здесь взялся дон Алонсо? Я ведь приказал никого не пускать. Тем временем меня оттаскивают от рухнувшего на колени Эрнста Мекленбург-Стрелицкого. Пытаюсь сопротивляться, но это бесполезно, когда тебя держат сразу де Кесада и Пафнутий.
— Прочь! — делаю ещё одну попытку, но понимаю, что уже начинаю выдыхаться.
Да и не могу я убить этого слюнтяя, глотающего сопли у стеночки. За что? Ору мысленно вопрос, который я задавал себе последний раз шесть лет назад. Чем я прогневил бога или судьбу, что у меня постоянно отнимают самое дорогое? Сначала Аня, теперь сестра.
У Лизы не получалось родить. Два выкидыша подряд сильно ударили по её душевному состоянию. Хуже всего, они изрядно подкосили здоровье сестрёнки. При этом она продолжала мечтать о детях и не хотела слушать предостережения врачей с просьбами семьи. Мы даже немного поругались. Просьбы Антона Ульриха и братьев тоже игнорировались. Но в итоге Елизавета успокоилась и решила повременить с зачатием. Я же предупредил её глуповатого муженька, чтобы тот соблюдал предосторожность. Но вот новая беременность, выкидыш и смерть от кровопотери.
— Вы тоже немец, — вдруг произнёс Эрнст, сморкнувшись в платок, — А я её любил! И вообще, мою супругу призвал господь.
Кровь снова бросилась в голову. Меня начало трясти от желания растоптать балбеса. Тут же в голове промелькнула картина мертвенно-бледной Лизы, лежащей в гробу. И я снова зарычал, наступая на отползающего принца.
Сука!!!
Вдруг меня, куда выбрасывает, и я уже сижу в каком-то помещении. Сначала не могу понять, что произошло. Оглядевшись, вижу вокруг обстановку собственной спальни. Снова этот жуткий сон!
— Опять? — изящные ладошки супруги ложатся на плечи, а сама она прижимается к моей спине, — Ты слишком много работаешь. Надо же хоть немного отдыхать. Вот зачем ты вчера после приёма засел за бумаги? Вообще-то, тебя ждали в спальне. Неужели, документы нельзя было прочитать с утра?
— Прости, — ложусь на кровать и прижимаю Катю к себе, — Но я вроде потом наверстал упущенное.
Удар кулачка вбок и тихое фырканье подтверждают, что ночью я не оплошал. Не сказать, что мы прямо сгораем от страсти, но точно не охладели друг к другу.
Смотрю в окно и понимаю, уже утро. Празднества затянулись, перешагнув далеко за полночь, и столица сегодня спит. Высший свет, конечно. Судя по едва слышным звукам, слуги давно работают и обеспечивают жизнь столь огромного сооружения, как Зимний дворец.
Спать больше не хочется, но и вставать тоже лень. Чего-то я действительно переработал. Здесь ещё долгая дорога, которая зимой не доставляет особого наслаждения. Надо съездить к отцу или устроить праздник дома. У Софьи и Даниила скоро день рождения, вот и повеселимся. Думаю, Катя устроит нам веселье, у неё это отлично получается.
— Что решили с архиепископами? — супруга тут же напомнила о себе.
— Упёрлись рогами и ничего слушать не хотят. Поэтому вскоре в Санкт-Петербурге начнётся возведение старообрядческого храма. Я так решил, — усмехаюсь, вспоминая вчерашний неприятный разговор, — Некоторым людям не мешает напомнить, кто правит в России.
Попы за последние годы выпили у меня столько крови, что мне с трудом удалось удержать от ответных кар. Всё не могут забыть мне создание Старообрядческой церкви. Хотя у нас есть договорённость, что её деятельность находится под строжайшим надзором Синода. Даже передача РПЦ огромных земель Западного Края, нас не примирила. Ведь там я приказал действовать осторожно и возвращать униатов в истинную веру без насилия. Дай им волю, так устроят новые гонения, что недопустимо. Не для того я извивался, будто уж, договариваясь с Фридрихом, и вкладывал в раздел Польши столько денег, чтобы долгогривые фанатики всё разрушили. Да и людские потери надо учитывать, что архиереи делать не хотят. Ведь всё в руках божьих. Угу. Только почему объединение русских земель произошло именно при моём правлении? Об этом верхушка духовенства тоже не хочет говорить. Вернее, делает это по приказу сквозь сжатые зубы. Сволочи!
Многие староверы меня тоже ненавидят. Ведь беспоповство запрещено и карается весьма строго. А различные общины, отказывающиеся подчиняться закону, громятся без всякой пощады. Хотя купцы и лавочники довольны, ведь теперь нет двойного налога, и никто не мешает им богатеть. Кроме особого отдела канцелярии, занимающегося экономической деятельностью староверов. Ведь обнаглевшие от свободы раскольники начали откровенно притеснять обычных православных и магометанских купцов в Поволжье. Пришлось это дело пресечь, кое-кого казнить, большую часть нарушителей разорить и отправить в Сибирь и на новые земли.
С беспоповцами и расплодившимися сектами мы боремся до сих пор. Потребовалось четыре года, чтобы сломать хребет мракобесам. Есть отдельные затаившиеся проповедники или далёкие скиты, куда сбежал обманутый народ, но их мы тоже отлавливаем. Хотя по донесениям экспедиции, часть сектантов тайно исповедует старую веру, при этом посещая церковь. За этим надзорные службы следят весьма строго. Наказываются, в том числе и помещики, чьи крепостные погрязли в ереси. Штрафы оказались весьма действенной мерой, и нам удалось вскрыть немало гнойников. Но пройдёт ещё немало времени, прежде чем властям удастся навести порядок. В общем, здесь тоже всё сложно.
А ещё есть армяне, попытавшиеся подмять астраханскую торговлю, свободный город Баку и потребовавшие себе чуть ли не особой юрисдикции. И это на русской земле! Были ещё многочисленные случаи подкупа местных чиновников, неожиданно сгоревшие склады купцов иных конфессий, пропажи судов и людей. Но с Бекетовым, который тогда дорабатывал последние полгода губернатором, такие гнусности не прошли. Он вообще не знает такого слова, как жалость, если речь идёт о покушении на российские законы. И расплата последовала незамедлительно, как только завершилось расследование, куда были брошены немалые силы.
Для меня армяне — обычные сектанты, ибо живут замкнутой общиной, не желая встраиваться в русское общество. Есть отдельные представители этого христианского народа, имеющие выход на русскую знать и попытавшиеся заступиться за обнаглевших соплеменников. Особо в этом усердствовали купцы Лазаревы и ещё несколько родов. Но подобные попытки мы быстро прекратили. Есть закон, и его надо выполнять.
Поэтому, как и в Крыму, никто с преступниками не церемонился. Головы летели десятками, а целые семейства просто изгонялись на юг. Восток — такое дело, где нужно показать, что миндальничать с ворьём и разбойниками никто не будет. Изрядно сократившаяся и выплатившая огромную контрибуцию армянская община успокоилась, и теперь знает своё место. А оно теперь такое же, как у христиан в Порте и Персии. То есть они чужаки, платящие двойную подать и не имеющие хода во власть. Это касается инородцев, обосновавшихся в Поволжье, Москве и иных старых губерниях. Здесь ничего нового и нет никакого попрания прав. К сектантам у нас теперь такое же отношение, как ранее было к староверам. Пока армянские торгаши не заслужили иного отношения, далее, посмотрим.
Хочешь достойно и спокойно жить в Российской империи? Переходи в православие или для начала отслужи в армии. Что позволит твоему роду претендовать на дворянство и включение в состав русского общества. Или ты просто торгаш, которого терпят за некоторые полезности. Понтийских греков это тоже касается. Разве что с верой у них порядок. Но большую часть их общины я выселил к османам. При этом в обратную сторону последовало множество греков из Мореи и с островов.