Звякнув дверным колокольчиком, мы выходим на улицу, и я делаю шаг в сторону от Адама и его руки. Только теперь я могу снова свободно дышать.
Пока мы покупали обед, палящее летнее солнце стало только горячее, и я внезапно возненавидела нашу рабочую форму и дополнительное тепло, которое она обеспечивает. На моей шее выступает пот, а кроссовки тяжело шлепают по тротуару.
– Намного жарче, чем я ожидал, – говорит Адам, глядя на небо.
Он прикрывает прищуренные глаза ладонью и стонет. Рукав футболки натягивается на бицепсе, и я сама чуть не издаю стон.
Вместо этого я сглатываю.
– Мы одеты для катка. Думаю, это добавляет жара.
– Да, наверное, – соглашается он, опуская руку и доставая из кармана ключи от машины. – Кстати, о катке. Завтра вечером «Ванкувер Варриорс» играют матч плей-офф, и поскольку у «ЛКУ» есть ложа в «Роджерс»[8], мы с некоторыми сотрудниками пойдем на игру. Есть местечко и для тебя, если захочешь присоединиться.
Носок моей кроссовки попадает в трещину на тротуаре, и я спотыкаюсь. Разворачиваясь, таращусь на Адама, разинув рот.
– Вы посещаете столько игр, что это окупает стоимость ложи?
Мне повезло сидеть в ложе на паре матчей, когда я играла за свою бывшую команду в Альберте, и это само по себе роскошь.
Адам недоверчиво смотрит на меня.
– Точно. Глупый вопрос, – бормочу я.
Почему бы крупнейшему тренировочному центру в стране не иметь постоянные места там, где во время сезона можно встретить большинство профессиональных хоккеистов? Идеальная маркетинговая стратегия.
– Двое их игроков – мои лучшие друзья, – отвечает он в следующее мгновение.
Я хмурю брови от неожиданной информации.
– Двое?
Мы выходим на парковку, и Адам открывает машину.
– Я играл в студенческой команде с Оукли Хаттоном и Тайлером Бейтманом. Мы как одна семья, – говорит он под мигание фар.
Я останавливаюсь перед машиной Адама.
– Офигеть. Ты шутишь? Тайлер Бейтман в прошлом сезоне выиграл Приз Норриса[9].
Сейчас он один из лучших защитников Лиги, а ведь его даже не задрафтовали.
Адам идет мимо меня к пассажирской двери, наши руки соприкасаются. В уголках его глаз появляются морщинки, когда он улыбается и открывает мне дверь.
– Чертовски верно. И я предлагаю тебе возможность увидеть его в пятом матче второго раунда плей-офф с одного из самых удобных мест на арене.
Его глаза озорно сверкают.
Я понимаю, что Адам пытается манипулировать, чтобы я согласилась, но черт меня побери, если это не работает. Я слишком давно не смотрела игры, тем более вживую, так что уже давно пора. Лео напоминал мне об этом сотни раз с тех пор, как я переехала домой.
Может, это станет толчком, который мне необходим, чтобы преодолеть последние препятствия? А может, только сделает хуже. В любом случае я не узнаю, пока не попробую.
Я встречаюсь с его полным надежды взглядом и киваю.
– Во сколько мне быть готовой?
Глава 11. Адам
– Ты уверен, что Скарлетт действительно хотела пойти, а не просто согласилась потому, что ты ее босс? – спрашивает Бэнкс с пассажирского сиденья моего кроссовера.
Он лопает пузырь никотиновой жвачки, хотя знает, что это меня раздражает. Мне уже не раз хотелось отнять ее с тех пор, как я подобрал его, и если бы я не знал, как сильно он старается бросить курить, то уже сделал бы это.
Парень всего на четыре года младше меня, но иногда, клянусь, ведет себя хуже Купера.
– Мы разговаривали утром, и она выглядела так, будто хочет пойти, – присоединяется к разговору Бриэль. Она хватается за спинки передних сидений и вклинивается между нами. – Мне не терпится пообщаться с ней вне работы. Она не очень-то разговорчива в рабочее время.
Посмеиваясь, я следую инструкциям навигатора в телефоне и сворачиваю на улицу Скарлетт.
– Не думаю, что это связано с работой, Бри.
– Посмотрим, – отвечает она и вытягивает руку, показывая на что-то впереди. – Вон! Наверняка дом с птичьей купальней у крыльца.
Я смотрю на навигатор и киваю – она права. Мой пульс ускоряется от волнения, когда мы подъезжаем к маленькому желтому дому. Должно быть, мама Скарлетт любит птиц, судя по нескольким скворечникам на лужайке.
– Никогда не понимал, зачем птицам купальни, – ворчит Бэнкс.
Я бросаю на него взгляд. Бэнкс откинулся на спинку и теребит дырку в джинсах на колене.
Бриэль издает гортанный звук.
– Потому что в отличие от тебя они серьезно относятся к гигиене.
– Ого, неплохо, – угрюмо отвечает он. Опустив пассажирское окно, наклоняется и выплевывает жвачку. – Давно заготовила?
Бриэль откидывается обратно на сиденье, и я вижу в зеркало заднего вида, как она прожигает взглядом затылок Бэнкса.
– Почти так же давно, как ты занимался сексом. Сколько времени прошло? Месяцы?
Неожиданно Бэнкс хрипло смеется:
– Нет, дорогуша. Не угадала.
Я останавливаюсь перед желтым кирпичным домом в тот момент, когда Бриэль опускает свое окно и почти высовывает голову. Не реагируя на нее, я поворачиваюсь к Бэнксу:
– Прекратите. Пожалуйста, веди себя сегодня как взрослый. Я хочу, чтобы все прошло хорошо.
– Ага. Будет сделано, – отвечает он без колебаний, и я благодарно улыбаюсь.
Кивнув сам себе, я хлопаю ладонями по коленям и объявляю:
– Я пошел.
Выйдя из машины, захлопываю дверь и вытираю потные ладони о футболку. Не понимаю, почему так нервничаю. Это не свидание. Ничего подобного.
Я просто веду себя по-дружески. И черт побери, будь я проклят, если сегодняшний вечер не принесет Скарлетт удовольствие. Это ее первый хоккейный матч после травмы, и она будет сидеть вдали от толпы, в комфортной обстановке. К тому же она согласилась пойти. Я ее не заставлял. Если бы она не хотела, то, не сомневаюсь, сказала бы мне отвалить со своим предложением. Я лишь указал на преимущества нашей компании.
Я глубоко вдыхаю, чтобы прояснить мысли, расправляю плечи и иду по тротуару. Возле крыльца сильно пахнет цветами, и, поднявшись на три ступеньки, я понимаю почему.
Крыльцо уставлено цветочными горшками, в которых не видно ни одного засохшего листочка, а лепестки яркие даже в приглушенном свете заходящего солнца. В углу стоит маленький столик и два плетеных кресла, а на деревянных перекладинах сверху висят китайские колокольчики.
В эту часть дома явно вложено много заботы.
Я поднимаю руку, чтоб постучать, но входная дверь распахивается. За ней стоит миниатюрная женщина, в которой я сразу узнаю маму Скарлетт. Она широко улыбается, ее зеленые глаза так же проницательны, как в тот день, когда мы встретились на парковке цветочного магазина.
– О, Адам. Рада снова увидеться, – восклицает она, поднимая руки и быстро сокращая расстояние между нами.
Я мягко смеюсь, когда она меня обнимает.
– Взаимно, Амелия. Прекрасно выглядите.
Она делает шаг назад, но берет мою руку и крепко сжимает. Я хмурюсь, когда в ее глазах блестят слезы.
– Спасибо за то, что делаете, – произносит женщина дрожащим голосом. – Вы не представляете, как сильно ей это было необходимо. – Голос Амелии срывается. – Ох, я знала, что работа у вас – именно то, что ей нужно.
Игнорируя комок в горле, я сжимаю ее руку.
– Не благодарите меня, Амелия. Я хочу помочь ей всем, чем могу.
– До вас она… она… О, мамочки. – Амелия замолкает, сосредоточенно сжав губы. – Кажется, я забыла, что хотела сказать.
Я не успеваю полностью осознать ее слова, как к нам выбегает Скарлетт с развевающимися рыжими волосами. Я ловлю ее обеспокоенный взгляд поверх плеча Амелии и пытаюсь изобразить на лице успокаивающую улыбку.
– Мама, – выдыхает она. Нерешительно положив ладонь на плечо матери, Скарлетт осторожно, почти нервно встречает мой взгляд и считывает беспокойство, которое, я знаю, отчетливо видно на моем лице. Она морщится. – Ты должна была позвать меня, если Адам придет, пока я выношу мусор.
Амелия ахает:
– Точно. Прости, милая.
– Я только что пришел, Суровая Специя. К тому же твоя мама – отличный собеседник, – торопливо уверяю я, не в силах видеть боль в ее взгляде.
Здесь, очевидно, кроется какая-то история, которую она мне еще не доверила. Что-то достаточно плохое, чтобы заставить ее страдать. Я хочу знать, в чем причина, и попытаться исправить и облегчить ее боль.
– Суровая Специя? – повторяет Амелия, звонко смеясь.
Скарлетт закатывает глаза:
– Мам, не начинай.
Ее мама пожимает плечами:
– Адам, это идеально.
Я подмигиваю Скарлетт:
– Я тоже так думаю.
Скарлетт, явно будучи не в настроении для приколов, разворачивает Амелию к себе.
– Тебе пора прощаться.
– Хорошо-хорошо, дорогая, – вздыхает та и снова поворачивается ко мне. – Позаботьтесь о моей девочке. Я буду смотреть игру, чтобы мельком увидеть вас.
Скарлетт стонет. Я улыбаюсь.
– Хорошего вечера, Амелия, – говорю я и спиной спускаюсь на одну ступеньку с крыльца.
Мама Скарлетт охотно машет мне рукой, после чего девушка заталкивает ее в дом и уводит по коридору. Через мгновение она возвращается, но все такая же обеспокоенная.
Я смотрю, как она запирает дверь, после чего поворачивается и теребит ремешок перекинутой через плечо сумки, избегая смотреть на меня, а вместо этого таращась на деревянные планки над нами. Ее мысли явно где-то далеко, и я не могу не гадать, где же именно.
– Ты в порядке? – тихо спрашиваю я.
– Да.
Я сдвигаю брови и сую руки в карманы, чтобы не поддаться желанию успокоить ее.
– Тогда посмотри на меня. Расскажи, что происходит.
Скарлетт мотает головой.
– Бриэль сказала, что мы сегодня все на одной машине. Они нас ждут?
– Ждут, но…
– Пожалуйста, просто пойдем, – умоляет она.
Я откидываюсь на пятки и выдыхаю. Каждая клеточка моего тела не желает отпускать эту ситуацию и продолжать следовать нашим планам, когда я знаю, как ей плохо. Но я уже сказал, что не стану давить, поэтому приходится соответствовать своим словам. Даже если это неимоверно раздражает.