– Ты прав, – соглашаюсь я.
– Кстати о сморчке, ты с ним давно общался? Твои родители придут на ярмарку?
Ярмарка – ежегодное мероприятие, которое организует «ЛКУ» в конце каждого хоккейного сезона, чтобы отпраздновать успехи всех наших клиентов. Мы арендуем пару аттракционов, нанимаем артистов и наедаемся до отвала у ларьков с едой. В этом году большую часть планирования взяла на себя Бриэль, и ярмарку назначили на последние выходные июля.
– Надеюсь, что нет. У них нет причин приходить, – говорю я.
На заднем фоне раздается пронзительный визг, и Тайлер кричит:
– Оливер! Ты что, налепил жвачку в волосы своему брату? Прямо у меня на глазах? Где ты вообще ее взял?
– В маминой сумочке, – смущенно отвечает шестилетка.
– Оли, разве можно копаться в маминых вещах?
Пауза.
– Нет, папа.
– Иди извинись перед братом, пока я найду твою маму и скажу ей, что нам надо побрить Джеймисона налысо.
– Ты в порядке? – спрашиваю я, когда становится тихо.
Тайлер фыркает от смеха:
– Я думал, с одним ребенком тяжело. О, каким я был наивным.
– По крайней мере, Оли будет расти с другом.
– Ага, поэтому вместо одного дьявола, я получил двоих… ой!
В телефоне слышится возня, а потом меня приветствует Грейси:
– Да, Тайлер. Сходи за бритвой, а потом ты должен будешь приложить все усилия, чтобы сбрить все кудряшки нашего бедного сыночка.
– Я? Ты имеешь в виду «мы», верно? – спрашивает Тайлер на заднем фоне.
Грейси фыркает:
– О нет. Я имею в виду «ты». Не хочу, чтобы он ненавидел меня за это.
– Пусть он ненавидит меня?
– Я бы предпочла, чтобы он не ненавидел никого из нас, но если у меня только два варианта… Прости, детка.
Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться, и, включив громкую связь, ставлю телефон на стол. До сих пор трудно поверить, что всего десять лет назад Тайлер делал вид, что его не интересует откровенно влюбленная в него Грейси. Это была типичная драма с участием его лучшего друга и по совместительству ее брата, но с добавлением страха серьезных отношений со стороны плохого парня.
Они оба самые упрямые люди, которых я знаю, но каким-то образом в итоге все наладилось. Свидетельство тому счастливый брак и двое прекрасных детей.
– Адам? – окликает Грейси.
Я опираюсь локтями на край стола.
– Привет, Грей.
– Ох, пожалуйста, не называй меня так. Сегодня утром я обнаружила седой волос. К счастью, только один, но испугалась на всю жизнь. Я старею прямо на глазах.
– Ты его выдернула?
– Да. Представь, если бы его увидел Оукли. Он бы мне никогда этого не забыл, – смеется она.
Дьявол на моем плече злобно улыбается.
– Вообще-то, я знаю из достоверных источников, что твой брат вырвал свой первый седой волос в прошлом году. Ава взяла с меня клятву молчать, но я готов рискнуть.
– Вот грязный обманщик. Он только на днях говорил мне, будто уверен, что никогда не поседеет.
Я цокаю языком:
– Вот наглец.
– Спасибо за оружие, которое пригодится мне в следующий раз, когда он попробует меня разозлить. Я хочу сказать, что теперь у тебя в долгу, но на самом деле я заставила Тайлера позвонить тебе в надежде попросить что-то вроде одолжения.
Это подогревает мой интерес.
– О? Грейси Бейтман умоляет старину об одолжении? Это должно быть интересно.
Она смеется.
– Ну, вообще-то, это больше просьба, чем одолжение.
– Ну, давай. Я не становлюсь моложе.
– Ты же знаешь, в эти выходные намечается вечеринка в честь моего тридцатилетия и все такое, поэтому я очень надеялась познакомиться с этой Скарлетт. По личным причинам, конечно, – выпаливает она на одном дыхании, запыхавшись к концу тирады.
– По личным причинам? – посмеиваюсь я.
Единственное «личное» в ее просьбе – это моя личная жизнь. Только один человек мог растрепать моим друзьям об отношениях – или их отсутствии – со Скарлетт, и, когда я доберусь домой, его ждет обильный душ из водяного пистолета.
– Дай угадаю. Купер?
Мгновение тишины, после чего по моим барабанным перепонкам бьет голос Грейси.
– Возможно. Но это неважно! Важно, чтобы ты привел ее на мой праздник. Обещаю не донимать ее вопросами и не отпугивать. Только представь, как хорошо она проведет время на частной яхте в Тихом океане под восхитительными лучами летнего солнца.
Я провожу рукой по волосам и сглатываю ком в горле. Хотел бы я, чтобы Скарлетт познакомилась с моими друзьями? Безусловно. Но со мной уже идет Купер, а привести их обоих попахивает расчетом. Хочу ли я устроить так, чтобы они могли по-настоящему узнать друг друга? Чтобы Купер сблизился с женщиной, которая, возможно, совсем недолго будет рядом?
– Это не так просто, Грей. Там будет Купер.
Она фыркает:
– И что в этом плохого? Судя по тому, что он сказал Мэддоксу, она ему очень понравилась.
А, значит он сплетничал со старшим отпрыском Оукли и Авы. И это означает, что его родители получили подробный отчет обо всем сказанном.
– Я не хочу, чтобы он привязывался к человеку, если я не уверен, что это надолго. Последнее, что ему нужно, – это снова почувствовать себя брошенным, как это было с Бет. Это плохо отразится на нем.
Мои слова тревожно повисают в наступившем молчании.
Грейси смягчает голос:
– Это все веские доводы, Адам. Но как же ты? Что же, тебе вечно быть одному?
Меня передергивает.
– Я бы не хотел. Но Купер на первом месте. Ты это знаешь.
– Я знаю, что это больше территория Авы и мы не очень-то обсуждаем такие вещи, но, Адам, если ты испытываешь какие-то чувства к этой женщине, то просто обязан попробовать. Купер хочет, чтобы ты был счастлив. Мы все хотим.
В животе становится пусто. Я потерял способность делать вид, будто у меня нет чувств к Скарлетт. Если это видит даже мой двенадцатилетний сын, то очевидно, что они действительно есть.
– Испытывать чувства и действовать – совершенно разные вещи.
Она вздыхает.
– Просто пригласи ее на вечеринку. Купер будет занят с детьми, и это идеальная возможность провести с ней больше времени в непринужденной обстановке.
– Ладно, – сдаюсь я. Пульс ускоряется от перспективы отдохнуть в компании Скарлетт. – Я ее приглашу. Но ничего не обещаю. У нее могут быть другие планы.
Грейси пищит.
– Божечки, да! На всякий случай добавлю ее в список гостей.
В мою дверь стучат, отчего она слегка приоткрывается. Я смотрю на наручные часы и хмурюсь. Никого уже не должно быть.
– Грей, мне пора. Буду держать тебя в курсе, хорошо?
– Хорошо. Береги себя, Адам. Люблю тебя!
– И я тебя люблю, – отвечаю я, прежде чем нажать отбой и заблокировать экран телефона.
Дверь распахивается до конца, и я застываю при виде гривы рыжих кудряшек.
«Вот черт!»
Глава 16. Скарлетт
Я собираюсь домой и уже подхожу к дверям, когда в здание влетает Уиллоу. Она в панике оглядывается, в широко распахнутых глазах плещется страх. Стоит ей увидеть меня, как она резко разворачивается в своих старых, потрепанных кедах и бежит ко мне.
Девушка врезается в меня облаком тугих черных кудряшек и неожиданно обнимает обеими руками за пояс. Мои мышцы застывают, прежде чем оттаять, позволяя мне обнять ее в ответ.
– Уиллоу?
Она утыкается лицом в мое плечо, и моя футболка промокает от слез. Я обеспокоенно свожу брови.
На меня обрушивается желание защитить ее, заставляя крепче прижать девушку к себе. Что бы ни случилось, я знаю, что справлюсь с этим. Она моя ученица, и я привязалась к ней сильнее, чем думала. Особенно учитывая короткие две недели нашего знакомства.
Полагаю, Уиллоу так влияет на людей. Она особенная. Я поняла это, как только мы встретились.
– Что случилось? – мягко, осторожно спрашиваю я. Она мотает головой и громко сглатывает. – Уиллоу, я не могу исправить то, чего не знаю.
– Я не хочу бросать хоккей. Он все, что у меня есть, – шепчет она.
Я растерянно моргаю:
– Зачем его бросать? Не надо. Мы тебя любим.
Она опускает руки и пятится назад, сердито вытирая опухшие глаза.
– Это неважно. Не знаю, почему пришла сюда.
– Погоди, – торопливо говорю я, когда она поворачивается к двери, словно раздумывая, уходить или нет. – Ты пришла сюда высказаться, верно? Так давай поговорим. Не убегай.
– Я не знаю, почему пришла сюда.
– Хорошо, – киваю я, – тогда давай выясним. Но не в коридоре. Идем.
Взяв Уиллоу за руку, я веду ее в комнату для персонала.
Добравшись до стеклянной двери, я отпираю ее, и мы заходим внутрь. Уиллоу осматривает незнакомое помещение, слегка кивая в знак одобрения.
Это приятно оформленная комната с кожаным диваном, несколькими креслами и маленькой кухней, оборудованной полноразмерным холодильником и модной мини-печкой. На столешнице стоят дорогая кофемашина, которой я опасаюсь пользоваться, чтобы не сломать, и вращающаяся подставка с кружками, исписанными дурацкими фразочками.
Уиллоу направляется прямиком к посуде и заливается смехом. Я одновременно рада, что она улыбается, и беспокоюсь о том, что могло так резко изменить ее настроение.
Подойдя к ней и посмотрев на кружку, я рычу:
– Адам.
Это матово-черная чашка с надписью «Если потерялась, верните Суровой Специи» и дьявольскими рожками сверху.
– Ему нравится вас бесить, а? – спрашивает Уиллоу, вешая кружку обратно на крючок.
– Если бы злить меня было олимпийским видом спорта, Адам получил бы все золотые медали.
Я сажусь на диван и хлопаю рядом с собой. Уиллоу протяжно выдыхает, но присоединяется ко мне.
– Но сейчас речь не про Адама и его хобби. Рассказывай, что происходит и почему ты думаешь, что тебе придется уйти из хоккея.
Уиллоу сжимает колени руками.
– Мама не может оплачивать занятия. Она и раньше не могла, но я была репетитором для нескольких богатых детишек, занимаясь с ними до уроков, во время обеденной перемены и после уроков, чтобы оплачивать хотя бы половину, а теперь учебный год закончился, и вариантов нет. Ей опять сократили часы на работе, а с учетом моих братьев и сестер, даже если я смогу найти другую подработку, она больше не потянет вторую половину. Она даже не уверена, смогу ли я остаться в хоккейной команде в следующем сезоне.