Гудрун умолкает и продолжает спокойно делать свое дело. Почувствовав себя лишней, я начинаю ходить туда-сюда по проходу. Девочки, на полшага позади меня, следуют за мной. На всех табличках после первого имени стоит «а», после второго — «ф». Неужели сплошная аристократия?!! В каждом боксе — лошадь, этакое здоровенное животное, крепко сбитое, но с изящными формами, а в одном — маленькая сивая лошадка, а еще в одном — пони. И у всех по три имени, которые связаны этими «а» и «ф». Какие роскошные имена! И все-таки что-то здесь неладно. Надо бы узнать. Я замечаю, что Легг сидит в одиночестве.
— А в Голландии придают значение благородному происхождению, например, Тандема? — осторожно начинаю я разговор.
— Да, особенно мясник!
— Это почему же?
— Тандем стар, своенравен, медлителен. А за конину платят валютой. Возьмите сегодня Тандема вы.
Я выхожу во двор и делаю глубокий вдох. Загадочное «фон» мне, в общем-то, совершенно безразлично. Мне бы только разузнать, как садиться в седло. Другие уже сделали по два круга. Я подхожу к одной паре в джинсах.
— Извините, пожалуйста, моя фамилия Бем, вы не могли бы мне подсказать, как садиться на лошадь?
Оба курят по очереди одну сигарету, и мужчина цедит сквозь зубы:
— Ногу в стремя, руки на седло…
Я жду дальнейших разъяснений, но он говорит:
— Потом все элементарно.
Он отворачивается в сторону, и до меня наконец доходит: аудиенция окончена.
Наездников вызывают к лошадям. А я быстро отдаю распоряжения детям. Кордуле захотелось побыть во дворе, рядом с высокими липами. Неподалеку лежит лопата. Две отслужившие свое повозки стоят поодаль, под деревьями; между веток я замечаю качели. Юли хочет пойти со мной на манеж, она обещает послушно сидеть на скамейке. Меня вызывают уже во второй раз, и я бегу к конюшне. Мне бы в туалет… Это совершенно необходимо, но фрау Легг уже отвязала Тандема и ведет «ее» ко мне. Тандем — это «баба». Так сказала Легг.
— За что же мне взяться? — спрашиваю я в отчаянии. Фрау Легг поправляет кожаный повод в моих руках и улыбается.
— Фройляйн Бем, быстро вставайте в строй перед конюшней! — кричит Легг, и я пытаюсь вытащить лошадь из конюшни, но та и шагу не делает.
А ведь рядом с Гудрун лошадь бежала как заведенная. Я тяну за повод и в упор гляжу на нее, сверкая белками. Но я не знаю, на каком расстоянии видит лошадь. Придвигаюсь немножко ближе. Тяну за повод. Выпрямляюсь перед Тандемом во весь рост и грозно смотрю на лошадь.
Только не волноваться, думаю я, лошадь очень большая. Легг поднимает руку.
— Быстрее, — рычит он. Тандем одним прыжком выскакивает из конюшни. Я отбегаю в сторону. А ремни крепко обмотаны вокруг запястья. Я спотыкаюсь. Падаю. Способ моего продвижения к цели не слишком элегантен. Слышу задорный хохот.
— Фройляйн Бем, что вы там ищете? — спрашивает Легг.
Поднимаясь, я ищу глазами Юли. Она сидит, судорожно вцепившись руками в скамейку, ноги не достают до земли. На лице ее написано: «Я послушная. Сижу на скамейке. Не встаю, пока ты не разрешишь».
Кордула прислонилась к дереву и строит мне — с безопасного расстояния — сочувственную мину. Я с полным безразличием оглядываюсь вокруг и успокаиваюсь, заметив, что Тандем без моей помощи идет на свое место. Я трусцой направляюсь к лошади. Колени у меня дрожат.
— Садитесь на лошадь слева, фройляйн Бем.
Я зла на Легга. И все-таки не знаю, с чего начать.
— А где лево? — спрашиваю я.
Раздается взрыв хохота. Кордула прячется за дерево, а Юли смотрит на меня вытаращив глаза. Я стараюсь успокоиться и говорю про себя: «Что тут смешного, ведь все зависит от ориентира. Может, точка отсчета я, а может — лошадь. Сейчас-то лошадь справа от меня, а когда я повернулась, чтобы забраться на нее, она окажется с левой стороны».
— По коням! — слышится команда. Я стою в полуметре от лошади и нагибаюсь пониже, чтобы из-под ее шеи увидеть, как другие управляются со своим телом, принимая необходимое положение, позволяющее в мгновение ока сесть в седло. Вдруг Тандем поднимает левую переднюю ногу и начинает бить копытом. Я ужасно пугаюсь, а лошадь короткими прыжками направляется в конюшню. От страха ремни выскальзывают у меня из рук.
Фрау Легг наготове стоит у двери в конюшню. Она спокойно идет наперерез лошади и берет ее под уздцы. Мне так стыдно, что кровь бросается мне в лицо.
— Фройляйн Бем, вы ни в коем случае не должны отпускать повод, ни в коем случае, — мягко говорит она и вкладывает ремешок в мои потные пальцы.
Господин Легг отдает команду тем, кто уже в седле:
— Спешиться! Сегодня мы ведем лошадей на манеж. Гудрун, ты пойдешь рядом с фройляйн Бем.
Я подзываю Юли, она живо вскакивает со скамейки и подбегает к нам.
— Иди рядом с фрау Легг, — шепчу я ей, — веди себя как следует.
Ко всему прочему ведь я еще нервничаю из-за Юли. Но этого никто не должен видеть. Юли кивает. Она медленно идет к фрау Легг. Та берет девочку за руку, и они вместе шагают по скрипучему гравию. Теперь моя задача заключается в том, чтобы пройти вместе с лошадью в ворота, отделяющие конюшню от ипподрома.
Я еще не знаю, что лошади боятся перегона с места на место, да и моя собственная боязнь для меня открытие. Совершенно не представляю себе, когда надо натянуть повод, когда ослабить, а когда говорить ласковые слова. Я вся во власти лошади, ее норова. Она покоряет, возбуждает, страшит меня, перенося на меня свои ощущения, извлекая из моего существа то, что погребено под чувством страха, надеждами и желаниями.
Мы идем вдоль стены, скрытой за кустарником, которая окружает территорию конюшни. Это узкая дорожка, с одной стороны растут чахлые неухоженные кустики. Меж двух старых прекрасных деревьев, возвышающихся над шелестящим кустарником, взору открывается вид на ипподром, который раскинулся широко вокруг, гладкий и зеленый, и почти у самого горизонта переходит в темную полосу, сливающуюся вдалеке с лесным массивом.
— Короче повод! — кричит фрау Легг.
Хорошо, что я держусь за ремни обеими руками, потому что Тандем опять начинает рваться вперед. Вдруг лошадь встает на дыбы и бьет в воздухе передними копытами. Когда-то мне говорили, что лошади никогда не наступают на людей. Очень хочется, чтобы это была правда. Зажмурившись, я вцепляюсь в повод с такой силой, что у меня, наверное, белеют костяшки пальцев. Тандем успокаивается, и я открываю глаза. Оглядываюсь. Юли стоит рядом с фрау Легг и готова, видно, в случае чего спрятаться за деревом.
— Что случилось? — спрашиваю я у Гудрун.
— Опять Гольф выкинул коленце. Бамби шел слишком близко, а Гольф этого терпеть не может. Нервозность обоих действует на остальных, передается. И все просто сходят сума.
Лошади занервничали еще раз, когда мы шли узкой дорожкой между административным корпусом и огороженным выгоном, который расположен позади конюшни и с заднего конца которого мы теперь находились. Тандем здесь пошел каким-то дробным шагом. Его копыта выбивают стаккато. Я держала лошадь на коротком поводе, так что никак не могла избежать соприкосновения с ней, мои плечи касались ее шеи. Я вся взмокла. Наконец мы обогнули административный корпус из красного кирпича и помчались по широкой, покрытой гравием дорожке перед трибунами. Скрежет гравия под множеством копыт вбуравливается в мой мозг. Между древними деревьями стоят маленькие облупившиеся павильоны, ларьки, лотерейные будки; мимо проносятся огороженные белыми оградками газоны, открытые конюшни, узкие проходы-коридоры, ведущие к ипподрому и обсаженные живой изгородью невысоких ухоженных кустиков.
— Мама, это аллейки специально для детей! — радуется Юли.
«Да, да, — думаю я раздраженно, — как раз для тебя».
— Это «аллея» для скаковых лошадей, — объясняет Гудрун, — когда они по воскресеньям выходят на ипподром. Отсюда им трудно вырваться, если они испугаются и вздумают убежать. Разве ты этого не знала?
— Нет, — отвечает Юли.
Юли удивлена, а я виновато мотаю головой. Нам надо было хоть раз пойти на бега.
— Держите крепче, — слышится команда.
Фрау Легг сама берется за повод и заодно поближе притягивает к себе Юли. Я еще ничего не успела понять. Теперь-то я вижу, что впереди кружит на полном скаку лошадь с черной гривой и черным хвостом.
— Гольф, — поясняет фрау Легг, — держите Тандема сами. — Она ставит Юли между нами и приказывает: — Стой совсем тихо, Юлиана.
«Сейчас же взять Юли и смыться», — проносится у меня в голове.
Я придвигаюсь поближе к Тандему и обеими руками крепко вцепляюсь в ремни. Гольф ведет себя ужасно. Он прыгает, занося вперед круп. Всеми четырьмя ногами отталкивается от покрытой гравием земли. Потом начинает бить в воздухе передними копытами. Затем переносит центр тяжести вперед и взбрыкивает задними ногами. А вот он уже носится по территории так близко от наездников, которые, окаменев, стоят рядом со своими лошадьми, что у них в ушах свистит от его бешеной скачки. Упершись в ствол толстого дерева, Гольф пытается сбросить седло. Это ему не удается, и он снова принимается кружить по манежу. Немного успокаивается. Легг подзывает к себе мужчину в джинсах.
— Ловите Гольфа! — приказывает он.
Но тот делает все как-то неловко. Гольф, завидя его, опять пускается вскачь по кругу, а мы опять стоим, застыв как статуи. Тогда Легг подкрадывается к Гольфу, стараясь, чтобы не скрипел под ногами гравий, останавливается на расстоянии вытянутой руки, нашептывает какие-то успокаивающие, ласковые слова, пускает в ход и бархатные нотки в голосе… Гольф как будто загипнотизирован, он разрешает осторожно взять себя за повод. Легг быстро использует предоставленную возможность и, поправляя подпругу, кричит, обернувшись в нашу сторону:
— Все ясно — кто этот…
Он оборачивается к Гудрун, которая, смеясь, пожимает плечами.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Господин Булг слишком сильно затянул подпругу, этого Гольф терпеть не может, — отвечает она.
— А как надо затягивать подпругу? — спрашиваю я.