Об этом своем решении мы предпочли бы помалкивать. Кто же едет в отпуск на южное море, а не на северное, на курорт поприличнее. К тому же летом, когда на юг только затем и едут, чтобы потом можно было, демонстрируя бронзовый загар, восклицать: «Ах, отпуск мы провели на юге!»
Если уж ехать на юг, то в собственной машине, в кемпинг, или, на худой конец, в квартиру друзей, предоставивших ее в ваше распоряжение, но, уж во всяком случае, не от бюро путешествий.
Правда, жить мы должны были в летнем домике, а не в гостинице. И отправлялись мы еще в июне, точнее, даже в последний день мая. Сезон там в это время только-только начинается. Мы захватили с собой словарик. Вдруг пригодится.
Самолет вылетал за несколько минут до полуночи, а сбор был назначен за несколько часов до вылета. Так что все в группе успели рассмотреть друг друга.
Из женщин четыре летели в одиночестве. Они сидели в четырех самых дальних углах зала ожидания и не спускали друг с друга глаз. Которую из трех выбрать в соседки, спрашивала себя каждая из них. Дело в том, что жить им предстояло по две в домике.
Большинство составляли супружеские пары, что проводят отпуск в преддверии настоящего сезона. Те, что не имеют детей школьного возраста. А также девушки, ехавшие каждая вдвоем с подругой. Из молодых мужчин лишь двое летели в одиночестве. Выбора у них не было, и, покорные судьбе, они уже сидели вместе. Отпуск в разгар сезона им на работе, конечно, никто не даст. Отчего же не съездить пораньше да не сэкономить сто марок.
И еще двое мужчин ждали вылета вместе. Обвешанные магнитофонами и камерами, они сидели за стойкой пустующего бара, пили виски и пребывали в отличном расположении духа. Тут что-то было не так. Все выяснилось при проверке паспортов. В группу они не входили, ехали в командировку и явно не нуждались в курортных знакомствах. Эти в счет не шли, и четыре одинокие дамы перестали обращать на них внимание.
И вот объявили наш рейс. Вообще-то говоря, мы с самого начала сидели рядом с дверью, которая вела на летное поле. Но не успели мы оглянуться, как перед нами выстроилась целая очередь. Как только дверь открылась, все бросились к автобусу. Мы смекнули, что, если войти в автобус последним, то выйдешь первым. Так оно и получилось, но остальные, двигаясь чуть ли не бегом, вновь обошли нас. Сердито озираясь, они пропустили вперед только женщин с маленькими детьми, да и то лишь потому, что на этом настояла стюардесса. Те двое, что не входили в группу, не желая иметь с нами ничего общего, остановились чуть поодаль. Они обменялись со стюардессой ироническим взглядом, но поплатились за это: в самолете им пришлось искать два свободных места и сидеть далеко друг от друга.
Те, кто лучше орудовал локтями, заняли места слева, где было по два кресла в ряду, те, кто хуже, — места справа, где было по три кресла. Мы еще кое-как нашли два места, одно за другим, сбоку у прохода. Нам на утешенье рейс был ночной, а небо затянуто облаками, так что смотреть было не на что.
Было похоже, что, кроме нас, никто не боялся лететь. Когда позже стюардесса объявила имя первого пилота, развеялись и наши страхи. С пилотом, у которого такое имя, не разбиваются. А то как это будет звучать в газете. Стюардесса сказала также, как зовут ее и ее коллег и куда мы летим. Когда разрешили отстегнуть ремни, всеми овладело беспокойство.
Когда нас будут кормить? Не зря же мы платили такие деньги?
Стюардессы были по-прежнему любезны и объявили по радио:
— Мы приготовили для вас легкий ужин.
Раз легкий, то нечего сообщать об этом по радио. Скучная компания. Наконец-то несут пиво.
— Пиво или сок? — спросила стюардесса.
Потом стали разносить ужин в целлофановой упаковке. Первыми его получили те, кто сидел впереди. Стюардесса много раз проходила мимо нас с полным подносом и возвращалась с пустым.
— Хотел ведь я сесть впереди, так нет, надо было обязательно сделать по-твоему, — сказал один из пассажиров жене. Но вот и он получил свой поднос и свое пиво, быстро все съел и отодвинул поднос.
— Ну, где там она? Надо же убрать.
Дали и кофе. Мне стюардесса вылила горячий кофе на брюки. Но они были черного цвета, а стюардесса сразу же принесла еще одну чашечку.
В микрофон объявили, что облачность исчезла. Мы встали с кресел, чтобы сквозь иллюминаторы взглянуть на чистое ночное небо. Но иллюминаторы принадлежали сидевшим рядом с ними. Это было видно по выражению их лиц. И уснули они не раньше, чем мы снова уселись в кресла.
Потом настал черед переводить часы. Мы прилетели. Пограничники и таможенники выглядели усталыми и, пропустив нас, продолжили прерванный сон. На улице стояли два автобуса. Мы пошли на прорыв и оказались в автобусе первыми. Те немногие, кто не уронил своего достоинства, остались на зябком ветру ждать третьего автобуса.
— Он скоро придет, — пообещала переводчица.
Мы тронулись в путь. Наш летний домик оказался одноэтажной гостиницей. В автобусе мы сидели у выхода, поэтому вышли из него первыми и распределили обязанности. Один остался ждать чемоданы, другой же занял очередь в гостинице, где представитель турбюро, мужчина с проседью в волосах, выдавал ключи от комнат.
Наш номер находился на уровне земли, и в него можно было попасть из сада. Там была лоджия, выходившая прямо на уличный газон. Когда мы вышли на нее, наши соседки как раз осматривали свою лоджию. Это были самая симпатичная из четырех женщин и та, что по симпатичности шла за ней следом. Они договорились еще до раздачи ключей. Две другие молча с этим примирились и заняли номер по соседству.
В нашем номере был туалет с душем и цементным полом. Радио передало сигналы времени. Было уже три часа ночи. Нам оставалось спать пять часов.
Утром, в половине девятого, мы собрались перед зданием гостиницы. Мужчина с проседью сообщил нам, что он наш представитель, что против солнечных ожогов помогает простокваша, что переводчица и он каждое утро будут приходить к завтраку, что у нас будут всякие культурные мероприятия, в том числе вечеринка для группы, и что после завтрака он раздаст деньги на карманные расходы, а также талоны на еду, которыми можно расплачиваться, где мы хотим, сезон ведь только-только начинается, а от нас всего-то и требуется каждое утро являться к завтраку.
— Но только уж без опозданий. А теперь все на завтрак.
Женщины были все в белых брюках, мужчины в белых шортах. Шли длинной шеренгой, разве что за руки не брались. В столовой стояли уже накрытые столы, на шесть человек каждый.
Каждое утро все должны были рассаживаться строго по своим местам.
— Чтобы сразу было видно, кого нет, — строго пояснил наш представитель.
За нашим столом кроме нас еще сидели мужчина с часами для подводного плавания на руке, его жена, крашеная блондинка, и их ребенок, то ли мальчик, то ли девочка.
— Доедай все, а не то уедем домой, — говорили они ребенку.
Вместе с нами еще сидела одна из одиноких женщин. Лицо у нее было умное.
Официантки приносили все по отдельности. Сезон только-только начинался, и они еще не вошли в форму. Принесли сперва пирожное, потом порцию масла, потом корзиночку с хлебом, потом чашку, в которую была положена чайная ложечка растворимого кофе, потом розетку с мармеладом и вареное яйцо. Но это не слишком действовало на нервы, потому что официанток было много.
Мы первыми встали из-за стола, и это послужило сигналом для всех остальных. Тем не менее мы первыми получили в гостинице свои карманные деньги. Это был наш реванш за толкучку в аэропорту.
Как люди, привыкшие к планированию, мы рассчитали дневную норму расходования и денег, и талонов, а потом, захватив купальные принадлежности, отправились на пляж. Там в три ряда стояли зонтики от солнца, и мы улеглись под одним из незанятых. Женщина, одетая в черное, попросила нас уплатить за это. Это были первые деньги в чужой валюте, которые мы тратили, и нам было жаль с ними расставаться. Женщина появилась снова и попыталась продать нам бусы из маленьких коричневых ракушек.
В воде было много маленьких многоногих существ, похожих на листья, и крабов. Поэтому мы лишь со второй попытки отважились зайти поглубже.
На берегу был установлен щит со стрелкой, направленной в сторону моря, и надписью на немецком языке: «Опасная яма».
Через каждые пятьдесят метров на возвышении под навесом сидел спасатель с биноклем и свистком. Несколько спасателей разъезжали на лодках вдоль линии, дальше которой заплывать не разрешалось.
Выйдя из воды во второй раз, мы заметили на стене спасательной вышки предостережения для отдыхающих, написанные на нескольких языках. Немецкий вариант гласил:
«1. Подводная яма. Неожиданное погружение в подводную яму спирает дыхание и может вызвать захлебывание. Купайтесь только в местах, морское дно которых перепроверено.
2. Купание после еды. Купание после обильной еды — грубое невежество! Давление воды давит на полный желудок и может вызвать рвоту с удушьем и тошнотой. ПОДУМАЙТЕ О ТОМ, что лучший десерт после еды — это двухчасовое воздержание от купания!
3. Мышечная судорога. Неожиданная мышечная судорога в воде очень часто вызывает испуг и растерянность у пловца, если он не знает, как ему устранить мышечную судорогу.
Парализованную мышцу несколько раз растягивают, после чего ее массируют, пока судорога не исчезнет.
Может помочь также укол иглой.
Для предотвращения мышечных судорог плавайте сначала медленно и без напряжения, пока не наступит нагревание. В первые дни купание в море должно по своему характеру походить скорее на постепенную тренировку, а не быть состязанием.
4. Плавающие посудины. Вблизи судна пловец может попасть в носовую волну и быть разорван винтом судна.
5. Надувные матрасы. Надувные матрасы и другие плавающие предметы создают ложное ощущение безопасности!
По причине ветра, скользящего мимо вас судна или волнения на море надувной матрас выскакивает совершенно неожиданно. Не доверяйтесь плавающим предметам и, если не умеете плавать, оставайтесь на нужной глубине.