— Мэтр, счет, пожалуйста…
Ну вот, забыли свои роскошные цветы, сокрушенно подумал Вайлер, но не стал звать женщин обратно, не желая вмешиваться в их дела. Он смотрел им вслед, смотрел, как они, взявшись под руки — в центре именинница, — взбодренные шампанским, пошли вниз по направлению к главной улице. Вайлеру нравилось, когда гости покидали его заведение в хорошем настроении. И все-таки он еще продолжал питать надежду, что когда-нибудь в его кафе произойдет свидание хоть немного, ну хоть чуточку более драматичное, чем эти вечно похожие одна на другую встречи.
— И все же как трогательно, — повторил он еще раз, прикрывая стеклянную дверь.
Перевод А. Рыбиковой.
ДРУЖЕСКИЙ ВИЗИТ
Пани Лещинска отперла дверь и пропустила гостей вперед. Прихожая была совсем крошечной, не повернуться. Бригитта быстро скинула куртку и повесила ее на крючок. Майер первым долгом помог директрисе снять шубу, потом принялся стаскивать свое длинное, до пят, пальто. И зачем он надел это старье? Откуда он взял, что мужчины в Польше носят длинные пальто, по телевизору, что ли, увидел? Жена, будь она жива, никогда бы его в таком виде не выпустила.
— Здислав, — пани Лещинска представила гостям высокого молодого человека с длинными волосами.
Он склонился и поцеловал Бригитте руку. Старший, она говорила, уже офицер, это, должно быть, младший, подумала девушка. Майер тем временем соображал, правильно ли будет ему, как гостю, первому подать сыну хозяйки руку. Он поправил узел галстука, и вслед за хозяйкой они вошли в комнату, отделенную от прихожей только занавеской. Майер, как человек вежливый, виду, конечно, не показал, но все-таки он никак не ожидал увидеть в квартире директора гимназии такую обстановку. Единственной сносной вещью была стоявшая в углу горка. Книжные полки, закрывавшие все стены, — из простых досок. Везде фотографии, но большей частью без рамок. Посреди комнаты стоял полукруглый диван, покрытый то ли одеялом, то ли куском какого-то меха, рядом — круглый столик и плетеные стулья с большими подушками.
Довольно безвкусно, подумал Майер.
— Пойду приготовлю чай, — поднялась директриса.
— Можно я помогу? — Бригитта тоже встала.
— Здислав поможет. — Пани Лещинска улыбнулась и усадила ее на место.
На низком диване сидеть было неудобно, мешали высокие каблуки, юбка задралась почти до бедер. Сзади из юбки вылезла синяя блузка с эмблемой ССНМ. И почему их шьют такими короткими? Хорошо хоть прическа в порядке. Бригитта с завистью посмотрела вслед пани Лещинской, со спины они с сыном казались просто парой. А как легко эта женщина поднялась с дивана, и на юбке ни единой складки.
— Я совсем иначе представлял себе ее квартиру, — сказал Майер, — более солидной, что ли. Все-таки директор. У нее наверняка приличный оклад, если перевести в марки, получится, думаю, не меньше, чем у меня, замдиректора. Да у них, похоже, и телевизора нет, — добавил он после небольшой паузы.
— А мне тут нравится. — Бригитта погладила рукой мех на диване.
Вернулись хозяева и принялись расставлять на столе рюмки и закуску.
— Совершенно напрасно вы беспокоитесь, — заметил Майер.
Пионерский галстук, который повязала ей Бригитта во время праздника, пани Лещинска сняла в прихожей, и Майер, глядя на нее, снова подумал, что эта женщина одевается слишком смело. Если старший сын — офицер, ей должно быть примерно столько же, сколько мне. Н-да, многовато для такого декольте. Правда, сейчас за столом ее лиловое платье с глубоким вырезом не казалось столь вызывающим. Зато днем, на официальной церемонии, он был просто шокирован. Вот Бригитта молодец, ведет себя безупречно, как и должна вести себя вожатая. Надо обязательно написать об этом в отчете. Пожалуй, зря она сейчас сняла пионерский галстук и верхние пуговицы на блузке расстегнула.
Здислав наполнил рюмки.
— Мне нельзя, — произнес извиняющимся тоном Майер, — я за рулем. — Он поднял стакан с чаем, и они выпили за дружбу двух школ, за учителей, которым есть чему поучиться друг у друга.
— В следующий раз мы надеемся увидеть вашего директора, господин магистр, — сказала пани Лещинска, — и других коллег, конечно.
— Так неудачно получилось. — Майер отхлебнул из своего стакана. — Сегодня наш директор должен обязательно присутствовать на совещании. Решается вопрос о новой мебели для актового зала и кабинета рисования.
Наоборот удачно, подумала Бригитта, а то бы сидеть мне дома. От школы только двое должны были ехать.
— Это, наверное, ваш муж? — спросила она и показала на фотографию бородатого мужчины в военной форме.
— Это мой отец, — ответил Здислав, — он с нами не живет.
— Мне с мужьями не везло. — Пани Лещинска произнесла эту фразу почти весело и вынула из портсигара сигарету. Майер пожалел о том, что не курит, сейчас он с удовольствием дал бы ей огня. — Первый муж погиб в сорок восьмом, он был аковцем. А отец Здислава несколько лет назад уехал в Эйлат. Он там тоже офицер.
Боже мой, с испугом подумал Майер, эмигрант, можно сказать враг, а она так легко об этом говорит. Политических тем лучше не касаться, да и семейных тоже. Он незаметно покосился на фото, но издалека нельзя было разобрать, похож этот бородач на еврея или нет. Сын вроде не похож.
— Вам, как преподавателю общественных наук, вероятно, не хуже меня известна тогдашняя обстановка у нас, — с улыбкой сказала пани Лещинска.
Майер поискал подходящий ответ, не нашел, налил себе все же водки, выпил и объявил:
— Моя область — история Германии после освобождения от фашизма.
— Немецкая история вся очень интересная, — вмешался Здислав, — а личности какие: тот же Август Сильный. Говорят, у него было чуть не триста детей?
Пани Лещинска улыбалась, слушая сына.
— Когда я был в Песчаных горах, я видел замок, в котором он заточил свою любовницу, графиню Косель. Не помню, как он называется?
Майер запыхтел и еще раз отхлебнул из рюмки.
— Польская водка замечательная, — сообщил он и сидя изобразил нечто вроде поклона.
— По-моему, Штольпен, — тихо вставила Бригитта.
Здислав поблагодарил и, вытащив из заднего кармана брюк записную книжечку, записал название.
— Я считаю, что главное — это исторические закономерности и тенденции развития, — заявил Майер. — Мы должны воспитывать учащихся на положительных примерах. Все эти монархи и их любовницы только отвлекают от главного.
— Не могу с вами согласиться. Для меня история оживает в исторических анекдотах. — Здислав подлил Майеру водки.
— Вы так хорошо говорите по-немецки. В университете его изучали? — спросила Бригитта.
— Нет, — он отрицательно покачал головой. — На технических факультетах изучают английский и русский. Немецкому нас учила мама.
— Да, просто удивительно, как госпожа Лещинска владеет нашим языком, — сказал Майер и выпил за здоровье хозяйки. — Вас можно за немку принять. И внешность у вас нетипичная для польки, какими они мне когда-то в молодости запомнились.
Черт, спохватился Майер, похоже, я лишнего наговорил. Собственно, он хотел сделать ей комплимент.
— В войну вся наша семья оказалась в Германии, там я и выучила язык. — Пани Лещинска говорила совершенно спокойным голосом. — Сначала я попала в Равенсбрюк, мне было тогда семнадцать, потом… в общем, лучше не вспоминать. — Она отвернула рукав и показала гостям номер, вытатуированный на руке.
— Какой ужас, — прошептала Бригитта.
— Это было давно, — сказала директриса и поднесла рюмку к губам.
Мне, слава богу, не в чем себя упрекнуть, подумал Майер, а то сейчас было бы неловко. Правда, войну он начал как раз в Польше, но пробыл там несколько недель. И то во вспомогательных частях. А дальше, пока его не ранило на том мосту, только Западный фронт. После госпиталя он попал в фольксштурм — обошлось тремя годами лагеря в Красногорске.
— Да, с такой биографией вам, наверное, легко было прийти к марксизму, — заметил он.
Пани Лещинска улыбнулась.
— Я не марксистка. В нашей семье все католики. Кроме моего второго мужа.
Невероятно. Майер был в полной растерянности. Католичка и директор гимназии! Как такое могли допустить? Наверное, учли, что была в лагере. Интересно, как она туда попала, если не была коммунисткой? Спрашивать неудобно. Да и незачем прошлое ворошить. Сейчас мы два братских народа, это самое главное. Моя жена, кстати, никогда так не мазалась.
— В Польше столько людей ходит в церковь, и молодежь тоже, — сказала Бригитта.
На секунду воцарилось молчание.
— Давайте музыку послушаем. — Сын вопросительно взглянул на мать.
— Да, конечно, можете пойти в комнату Здислава, — кивнула Лещинска.
Бригитта заправила выбившуюся блузку и встала.
Лучше бы не оставлять Бригитту наедине с этим длинноволосым, у нее совсем нет опыта заграничных поездок, мелькнуло у Майера. Хотя пока она ведет себя безупречно. Он придвинулся к Лещинской и стал объяснять ей, как в Германии пьют на брудершафт.
— Я бы тоже хотела жить в такой красивой комнате, — сказала Бригитта, разглядывая картины и фотографии, висевшие на стенах.
— А у тебя какая? — спросил Здислав.
— Я живу с двумя младшими сестрами. Две старшие уже вышли замуж, а раньше было совсем тесно.
— Вас так много — и ты смогла в институт пойти? — удивился Здислав.
— На дневной не смогла, мы ведь без отца росли, мать одна всех тянула.
— И мы без отца. Может, так и лучше. Мать у меня… — Он запнулся, подбирая подходящее немецкое слово.
— Свой парень, — подсказала Бригитта.
Здислав обрадовался новой идиоме и даже записал ее в книжечку. Потом достал с полки стопку пластинок и включил проигрыватель. Слушая музыку, Бригитта перебирала пластинки. Почти на всех были фотографии негров.
— Больше всего я люблю блюз.
Здислав, сидя на полу, медленно качался в такт музыке.
Глядя на него, Бригитта невольно позавидовала его свободе и раскованности.