Потому что вторую руку Артем ставит у моего лица, опираясь на матрас, и я залипаю на его пальцы, понимая, почему же мне настолько хорошо.
— С такими пальцами и член не нужен… — выдыхаю, тут же громко застонав от новой манипуляции руками.
— Не говори так, Лиззи, он может обидеться.
Он натурально надо мной смеется, пока я тут распадаюсь на атомы в его постели. Это невыносимо. Я не понимаю, что он творит своими руками, но хорошо настолько, что даже плохо.
Волны внизу живота накатывают все чаще и интенсивнее, от возбуждения я прогибаюсь еще сильнее, чуть ли не стоя на четвереньках, пока этот змей-искуситель доводит меня до сумасшествия.
Хватаюсь за руку, которая опирается на постель рядом с моим лицом, и в порыве мощной волны оргазма переплетаю пальцы, выкрикивая имя Савельева.
Это точно невыносимо. Какой-то сюр, бред, чья-то игра. Не бывает так хорошо, правда не бывает!
— Ты в порядке? — спрашивает Артем, замечая, что я лежу без движения уже пару минут.
В порядке ли я? О. Я даже не знаю, как описать свое состояние.
— А ты? — поворачиваюсь, нахально улыбаясь, и натыкаюсь на прищуренный взгляд и хитрую улыбку. Пальцы — это прекрасно, конечно, но даже с оргазмом это больше похоже на прелюдию.
— Хочу сходить в душ. Если ты устала, я пойду один.
И он снова дает мне право выбора, окончательно добивая своей заботой.
Через пару секунд я, после посланной ему улыбки, болтаюсь на плече Артема по пути в ванную.
— А если еще и срач поможешь убрать, то я тебя до самого дома довезу, — говорит, закрывая за нами дверь в ванную.
Это сумасшедший день.
Но он нам подходит. Потому что мы сумасшедшие.
Егор
Сколько времени я бегал за Неженкой, чтобы сейчас чувствовать себя абсолютно счастливым? Все ее отказы компенсируются красивой улыбкой и сладкими поцелуями, которые мне дарит эта нежная малышка.
Давно мечтал, что приеду к ней утром и она сядет в машину без лишних слов. А она не просто садится теперь, а еще обнимает перед этим, целует сладко и улыбается, нос свой веснушчатый морщит.
Влюбился, как сопливый подросток, и ничего поделать с собой не могу. Да и не хочу. Зачем? Неженка моя теперь, только жить и радоваться осталось.
Утром она не могла дозвониться до подружки своей, панику разводила, что та пропала куда-то, но перед мамкой мелкую отмазала, настоящая подруга. А я не знаю, как сказать ей, что коротышка вчера к Саве поехала и, видимо, там и осталась. Я вроде как обещал мелкой молчать, и так про план завоевания Неженки проболтался, за что получил.
Слава богу, нашлась пропажа на второй паре, Алиса успокоилась и не хныкала больше, что ту убили и в лесу закопали. Я ей говорю, что не могли закопать, дубак на улице, земля промерзла, а она опять хныкать. Женщины…
После последней пары иду в аудиторию к своей маленькой, она пока вещи сложит, я успею уже двадцать раз туда-обратно сбегать. Хочу сюрприз ей устроить, а то у нас нормального свидания-то и не было до сих пор. То, что мы чувства обсудили в машине у меня, не считается. За девчонкой ухаживать надо, а то все мои попытки ее завоевать можно будет выкинуть на свалку.
— Его-о-ор, — улыбается моя ненаглядная и выбегает навстречу, сразу обнимая. Ну точно Неженка. Ластится, как кошка, постоянно, а я и рад, что не сторонится меня. Я бы вообще не отпускал ее никогда. Жалко только, что курсы у нас разные и учиться вместе никак не выходит. — Привет, — тянет смущенно, когда я при всех ее в губы целую. Стесняется, дурочка моя. А я не стесняюсь. Пусть все знают, что прелесть в надежных руках.
Неженка видит, как пара девчонок из ее группы смотрит на нас, и опускает глаза. Ну да, было дело, не сложилось у меня ни с кем из них, но зачем прошлое ворошить?
— Идем отсюда, — увожу ее за руку из аудитории и крепко обнимаю. Одеваемся в верхнюю одежду, еще пару раз успеваю своровать поцелуи с пухлых губ, и идем на улицу, чтобы уехать уже наконец. — Как день прошел?
— Без Лизки скучно, — хмурится прелесть и открывает телефон, тут же выкатив глаза. — Глянь!
На сторис у мелкой они с Савой стоят в лифте, кривляются в зеркало. Ну дает, сама себя спалила.
— Интересно, где это они… — думает вслух.
— Это лифт в доме, где Сава живет сейчас.
Неженка глаза округляет, а я прикусываю язык. Ну все, меня эта мелкая точно с костями сгрызет теперь. Надо Саве сказать, чтобы держал ее покрепче, если без друга остаться не хочет.
Малышка строчит Лизе, та почти напрямую говорит, что всю ночь у Савы пробыла, и я чуть не присвистываю: давно пора было. У Савы на дерзких вроде нее сразу встает, а тут еще и недоступная попалась, вообще прелесть. А если она в него не втрескается, чтобы не скулить потом о разбитом сердце, то точно все как надо у них будет.
Сава не переносит тех, которые на шею вешаются и сами в койку прыгают. Он дело делает и прощается, а они потом эсэмэсками и угрозами достают. И если я, как Неженку увидел, сразу понял, что влюбился, то у Темы с этим все явно сложнее пройдет.
— Как думаешь, будут встречаться? — задает вопрос Алиска. Она так поглощена перепиской с подругой и вообще всей этой темой, что даже не видит, что мы мимо дома давно проехали.
— Если оба вытерпят характеры друг друга и не разойдутся на стадии, когда осознают чувства, то да.
— Так странно… Вообще не думала, что они переспят так быстро. Хотя у них такие искры, что неудивительно. А куда мы вообще едем? — наконец-то обращает внимание Неженка.
— Мы едем в кино. — Улыбаюсь, когда вижу, как радостно начинают светиться глаза куколки. — Потом в кафе. Гулять пока холодно, поэтому так.
Она радуется, мы болтаем, и тут на телефон приходит сообщение, без задней мысли прошу Неженку глянуть, что там пришло, потому что скрывать мне от нее вообще нечего. Она читает вслух.
Савельев: Я знаю, что это ты дал ей адрес. Чувак, отвечаю, это лучшее, что ты мог сделать в жизни!
— В смысле — ты адрес дал… — шепчет Алиса и разворачивается ко мне лицом. — Ты все это время знал, где она?! Пока я места себе не находила?
Когда-нибудь я научусь скрывать то, что стоило бы скрывать.
— Неженка, только не ругайся…
Лиза
Алиска ржет надо мной, а я пишу ей и краснею, сама не веря в происходящее. Я, наверное, сторис с Артемом выставила только ради того, чтобы с Алисой все обсудить, пока на расстоянии, чтобы потом при встрече уже не чувствовать себя так неловко.
Она спрашивает, из-за этого ли я не пришла на пары, и я отправляю только смайлик, не говоря ни слова. Знаю, что подруга поймет, сколько всего скрыто в этой улыбочке, она всегда понимает.
Савельев везет меня домой, как и обещал. Мы приняли вместе душ — я даже не буду вспоминать, как это было, иначе из своего пуховика вытеку огромной лужей, — а потом я все-таки помогла ему убрать срач, потому что «меня Ксюха точно из квартиры выгонит».
Пока убирались, я понаглела и задала пару вопросов по поводу квартиры и жизни с сестрой. Или, как выяснилось, уже без сестры, потому что она к мужу переехала. Вообще странно, почему она сразу с мужем не жила… Ну да ладно. Как оказалось, у Артема очень сложные отношения с мамой как раз из-за хоккея, куда его в три года привела бабушка. Мама с самого детства против этого увлечения и считает его пустой тратой времени. Она хочет, чтобы он бросил хоккей и работал в юридической компании отца. Собственно, именно поэтому Тема и учится на юриста, потому что иначе он был бы вообще самым неугодным в мире ребенком.
На самом деле грустно! Каким бы говнюком Савельев ни был, играет он наверняка хорошо. Просто так капитаном его бы не выбрали, да и это уже не просто хобби, это работа, за которую он получает деньги.
Ну, получал, пока из команды не выгнали.
Мне сложно переварить эту информацию, потому что с мамой мы подруги, и вообще она у меня самая-самая. Поддержит все тупые идеи, даст совет и погладит по голове, пока я буду плакать. А мама Артема… Не знаю. Мне очень странно.
Короче, Тема вроде и через гордость переступить не может, чтобы в команду просить вернуться, но и боится, что мама узнает, и тогда от фирмы отца точно не отвертеться.
После такого неожиданно откровенного рассказа я поняла, что мое предложение помощи было действительно нужно ему самому. Он бы не взял себя в руки, продолжал бы бухать и спускать свою жизнь в унитаз, а теперь он мой тренер, прости господи, у него есть ответственность, точно пропускать ничего не будет.
Тренироваться мы, конечно, еще вчера начали… Да так, что все мышцы болят.
И после уборки Артем, как и обещал, повез меня домой. И я бы вряд ли доехала сама, надо было бы вызывать такси. Потому что мышцы в шоке, спать хочется, а еще усталость такая, как будто я три вагона ночью разгрузила, а не… Ну да ладно.
Переписываюсь с Лиской, радуюсь, что они с Колосовым едут на адекватное свидание, и не замечаю, как машина подъезжает к моему подъезду.
— Приехали, Гаврилова, — говорит Артем, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. — Завтра после пар на тренировку пойдем, так что форму с собой сразу возьми.
Я уже пожалела, что ввязалась в это, спасибо-пожалуйста. Форму… Это же и напрягаться придется, да? И пресс качать?
— Ладно, — выдыхаю и выхожу из машины, стараясь не хлопать дверью, потому что этот же меня с потрохами сожрет за такую крутую тачку и не поморщится.
Иду домой и радуюсь, что мы так спокойно отреагировали на все произошедшее и мирно разошлись. Потому что секс не всегда означает любовь до гроба, и порой лучше не придавать ему никакого значения, чтобы не рушить дружбу и все остальное, чего у нас с Савельевым нет. Не рушить… Не рушить те доли адекватности, которые есть в нашем общении, вот!
Поднимаюсь наверх, открываю дверь, ненавидя пятиэтажки за то, что в них нет лифтов, а ходить до четвертого как-то не очень весело, и сразу натыкаюсь на странный взгляд мамы, которая пришла к двери, пока я копалась ключами в замке.