Компанию хоккеистов я заметила еще издалека, голову опустила и мимо них юркой мышью проскакала.
Во-первых, Колосов. Не знаю, что у них там с Алисой, но почему-то именно этим утром болтать с ним не хотелось. В себе бы разобраться, а он-то наверняка за советом полезет.
Во-вторых, Антон. Он тут словил меня на днях на крыльце, извинялся за поведение, объяснил ситуацию, что перед пацанами я его унизила, а потом просто дураком пьяным был. Тонко намекнул, что я ему нравлюсь, еще раз двадцать извинился, шутил даже что-то… Короче, Антона я, конечно, простила, но пересекаться с ним после слов о симпатии желания нет вообще.
Ну и в‑третьих, Артем. Я не видела, был ли он в этой толпе, но времени рассматривать не было. Просто бежала вперед, чтобы с ним не столкнуться, потому что… Не готова я пока, вот и все.
А от Колосова в тот день оказалось отвертеться не так и просто, но в целом, когда на кону стояла поездка домой в тепле и комфорте, я готова была ему хоть методичку о том, как правильно вести себя с Лиской, как ее понимать, напечатать и выдать.
И надо было мне не сдержаться… Просто Колосов так нежно отзывался о Лиске, так трепетно говорил, что жить без нее не может, что эмоции сами полезли наружу. Долбаные месячные! Это они меня доводят, и так на грани, а в эти дни вообще.
Но больше всего меня волнует другое. Если даже обычно заторможенный Колосов догадался, что я в Тему втрескалась, то остальным это невооруженным глазом видно?! Только этого счастья мне не хватало, конечно…
Савельев писал мне вчера весь вечер, а я на оповещения смотрела и не могла найти в себе силы открыть диалог. Татуировку, говорит, хочу, рисунок нужен. Собралась с духом, чтобы ответить, а когда написала «Для тебя — что угодно», удалила через минуту, радуясь, что прочитать сообщение он еще не успел.
И вот сейчас мне катастрофически не хочется никуда идти, но прогулы у нас не жалуют, а вылететь из универа перспектива так себе. Колосова снова нет, хотя после моей пламенной речи я думала, он сразу же побежит извиняться перед Лиской и уже утром я встречу их самой крепкой в мире парой, но, видимо, что-то пошло не так. Хотя не отрицаю, что они могли помириться вчера, а утром просто проспали на пары. Это был бы лучший вариант.
Но вариант этот отметается сразу, как только я прохожу мимо дома Лиски и вижу, что подруга бежит ко мне навстречу. Соскучилась дико! Обнимаю, как будто не виделись минимум пару лет, и чувствую, что в носу начинает щипать. Да сколько можно…
Отстраняюсь от Лиски, а у нее тоже глаза на мокром месте. Ясно, встретились две идиотки, путь до универа будет покрыт слезами.
— Рассказывай! — говорим одновременно и тут же сквозь слезы хохочем. Обе понимаем, что рассказывать нечего: в слезах замешана любовь. Только Лиска со своим еще просто не помирилась, а я… А я дура, каких поискать. Вот и все.
Мы идем катастрофически медленно, выбираем самый длинный маршрут, чтобы урвать побольше времени для разговоров: в универе это делать сложнее, когда вокруг миллион лишних ушей. Тем более первая пара физра, а там… они.
Лиса делится всем, что на душе, и я незаметно пишу Колосову СМС, что его любят и ждут, что надо действовать, не медлить! Не считаю, что вмешиваться в чужие отношения правильно, но слишком уж люблю Алису, да и их пару с Егором, поэтому не сложно стать Купидоном еще раз. В конце концов, это всегда срабатывало. Должно сработать и сейчас.
Мне рассказывать почти ничего не приходится. Алиса знает меня лучше, чем кто бы то ни было, видит насквозь.
— Савельев? — спрашивает негромко, а я только киваю, знаю, что в ответе она не нуждается, и так все понятно. — Я уж думала, не доживу, — хихикает.
— До чего? — хмурюсь, не пойму, что она имеет в виду.
Но Лиска улыбается, довольная собой, и абсолютно серьезно выдает:
— Сегодня тот самый день, когда моя подруга, Гаврилова Елизавета Юрьевна, растопила свое ледяное сердце и наконец-то влюбилась! Лиз, по такому поводу нужно напиться, ну!
— Да иди ты… Влюбилась. Лучше бы не влюблялась, ни черта хорошего от этого. — Поднимаю голову и вижу на крыльце все ту же шайку. За разговорами не заметила, как вообще дошли до универа, и слава богу, что успела вовремя закрыть рот. А то говорила бы тут о влюбленности в метре от Савельева, еще чего не хватало.
Колосова в компании нет, замечаю это, когда Лиска бегает взглядом по толпе и, не найдя виновника учащенного пульса, опускает глаза и грустно вздыхает. Где его носит? Я же написала ему, что действовать надо…
— Лис, надо как-то очень быстро пробежать мимо. Там и Антон, и Артем — мне ни одного, ни другого видеть не хочется.
Подруга кивает, видимо, выгляжу я так, что действительно заметно нежелание встречаться хотя бы с одним из них. Хватает меня за руку, и мы почти бегом залетаем в универ, делая вид, что выкриков «коротышка» позади просто не существует.
— Ладно, мы пробежали мимо, конечно, — говорит Алиса, когда скрываемся в раздевалке, — но у нас вообще-то сейчас физра с ними, ничего?
— Придумаю что-нибудь.
Хмурюсь. А что я придумаю? Пропускать пару нельзя, остается только верить, что препод загрузит всех заданиями и времени увидеться с Артемом в большом зале банально не будет. Глупо, конечно, но надежда умирает последней все-таки.
Смотрю на Лиску: грустная. Да и я не лучше… Докатились, блин. Еще недавно шли на первую общую пару с незнакомыми студентами из другой группы, а сейчас что? Стоим обе никакие из-за этих самых студентов-хоккеистов. Угораздило же…
Вижу, что и Алиса идет в спортзал с трясущимися руками, явно ждет Колосова. Соскучилась, говорит, любит сильно. И я такая же. Коленки дрожат, как будто уже весь мир знает, что коротышка влюбилась в длинного, и, если я зайду в зал, все, как в том самом страшном сне, начнут пальцами тыкать и смеяться надо мной. Ужас.
По спине бегут мурашки, пока не захожу в зал и не вижу, что всем, в общем-то, до меня нет дела. Ну и хорошо. Не выдержала бы пристального интереса, сразу бы в голову полезли дурацкие мысли.
Замечаю в центре зала Антона, он машет мне рукой и немного улыбается. Боже… Мне очень неудобно перед Артемом за это подобие общения с Антоном. Не потому, что у меня к первому чувства, а потому, что он посрался с ним из-за меня, а мне как будто на это плевать. На самом деле, нет, мне не пофиг, более того, я попросила Антона не разрывать общение с Темой. Они хорошо дружили до инцидента со мной, и то, что случилось… Блин, да просто это жизнь! Так бывает, нужно уметь прощать. А еще нужно уметь объяснять свою позицию. Потому что я поворачиваю голову вправо и вижу, что Артем смотрит на меня так, что мне бежать отсюда со скоростью света хочется. Он наверняка не понимает мою позицию по поводу Антона, вижу, что злится, и я принимаю это, более того, будь я на его месте — вела бы себя еще хуже.
— Привет, — натягиваю улыбку и медленно иду к Савельеву. Полчаса назад бежала от него этими же ногами, а теперь подхожу, как будто бы не было ничего. Точно сошла с ума, точно! — Слушай, я хотела бы поговорить насчет ситуации с Антоном…
Тема меняется в лице и даже останавливается, не дойдя до меня пару метров. Челюсти сжимает, кулаки тоже, и бросает быстрый взгляд на Ковалева. Очень недобрый взгляд.
— Никакого желания, коротышка, веришь?
— Верю, — киваю и сама сокращаю оставшееся расстояние, задирая голову, чтобы поговорить. Да почему ж он такой высокий, ну это ужас! — Но мне по барабану, если честно, поэтому ты послушай.
Тема почему-то ржет, а потом оборачивается по сторонам, видимо, в поисках преподавателя и, не найдя того в зале, хватает меня за руку и тащит за собой к выходу. Успеваю только пискнуть Лиске, что скоро приду, и быстро перебираю ногами, стараясь угнаться за этим длинным виновником моих ночных слез.
Он заводит меня в раздевалку, причем в мужскую, подхватывает за талию и ставит на… скамейку. Серьезно?
— Вот теперь говори, — усмехается козлина, и я начинаю задумываться, так ли сильно он мне нравится. По-моему, уже не очень. — А то смотреть на тебя сверху неудобно, эмоции хрен заметишь.
— Как смешно, Савельев! — хлопаю его по плечу и складываю руки на груди. Ну его вообще. Это не я маленькая, это просто он переросток. Сам пусть присаживается, если так надо эмоции мои видеть. И мне удобнее будет. — Я серьезно поговорить хотела, а ты как обычно!
— Гаврюш, говорю же, никакого желания нет обсуждать Ковалева. — Улыбка пропадает с лица, и даже в глаза мне Савельев больше не смотрит. Глядите-ка на него.
— Нет, ты будешь обсуждать Ковалева, — рычу и хватаю его лицо ладошками, поворачивая к себе. Смотрит, ну слава богу. — Мне неловко за то, что вы поссорились из-за меня, а теперь я с ним вроде как общаюсь. Он извинился, по-настоящему извинился, рассказал все, как было, и я поняла, что тоже себя дерьмово вела. Я на него зла не держу, но очень хочу, чтобы вы помирились, потому что пока я себя какой-то сволочью чувствую и предательницей.
— Кого предала, Лиз? — Его лицо все еще в моих руках, он пристально смотрит, а еще… Еще он впервые назвал меня просто по имени. Это так неожиданно, что по сердцу бегут мурашки, устремляясь теплом вниз живота. Мне точно пора в психушку, это уже не шутки.
— Тебя, Тем. Тебя предала, поэтому и извиняюсь сейчас перед тобой, потому что стыдно. Вот.
Наверное, он думает, что у меня поехала крыша. Потому что еще неделю назад я бы не стала разговаривать с ним на эту тему, а если бы и стала, то разговор бы прошел немного иначе. А сейчас я стою, все еще, блин, держу его лицо, как будто боюсь, что он отстранится, и оправдываюсь, как маленький провинившийся ребенок. Потому что мне не хочется, чтобы Артем думал обо мне плохо.
— Ладно. — Он выдыхает, а у меня с этим выдохом камень с души падает, огромный, который таскать мне, такой маленькой, слишком тяжело было.
Опомнившись, отпускаю Тему, складываю руки в карманы, чтобы не потянуться к нему снова. Нужно научиться держать себя, пока чувства к этому парню горят во мне огнем. Мне диких усилий стоит не податься вперед и не поцеловать его, когда он стоит так близко. Даже кончики пальцев покалывает, словно кто-то маленький в кармане бегает и током их бьет.