В начале 1900-х несколько тысяч молокан эмигрировали в Калифорнию и юго-западную Мексику. Сейчас в США проживает около 20 тысяч этнически идентифицирующих себя как молокане, но их компактных поселений здесь больше нет. Как я уже писал в главе про Калифорнию, Русская горка в Сан-Франциско, где когда-то жили молокане, сегодня обычный район города, а вот в мексиканской Калифорнии, всего в часе езды от границы, сохранилась настоящая молоканская деревня.
О потомках русских переселенцев, живущих на севере Мексики в живописной долине Гваделупа, я узнал совершенно случайно. В калифорнийском городе Сан-Диего очень популярны винные туры. Гурманы посещают не только разнообразные виноградные плантации в Калифорнии, но и даже в поисках «особой лозы» забираются в соседнюю Мексику.
Здесь американцы особенно любят останавливаться в русской деревне. Как уверяли меня мои американские знакомые, местные славяне делают изысканные сорта вина по старинным русским рецептам. В качестве подтверждения этой информации мне даже была продемонстрирована бутылка с надписью на английском: «Вино от Давыда Бибаева. Аромат далекой России в мексиканских прериях!»
В долину Гваделупы русские молокане приехали из Турции. Увы, и в Оттоманской империи не слишком жаловали эту христианскую секту, и в 1905 году 105 молоканских семей переехали в далекую Мексику, польстившись на невиданно низкие цены на землю.
Первоначально все складывалось довольно гладко. Переселенцы успешно занимались сельским хозяйством и ревностно хранили обычаи предков: шили русскую одежду, говорили лишь на родном языке и не вступали в браки с иностранцами. Но в 1956 году в Мексике произошли очередные волнения, и толпы мексиканских крестьян стали захватывать земли «чужаков». По их мнению, земля в Мексике должна была принадлежать лишь мексиканцам. Большинство молокан не выдержали этого давления и бежали в США.
«Конечно же, мы знаем об общине молокан на севере Мексики. Сегодня в этой стране проживает около двадцати тысяч наших соотечественников, и молокане – самая колоритная их группа», – заявил мне атташе по вопросам культуры посольства Российской Федерации в Мексике Игорь Федоров. Как уверяет дипломат, российское посольство всегда готово оказать помощь молоканам, но они не особо в ней нуждаются, поскольку, по его словам, «эти люди вполне самодостаточны».
«На самом деле молоканами их можно назвать с изрядной долей условности. Так, представители этой секты не употребляют спиртного, их же потомки, напротив, специализируются на виноделии, что является грехом с точки зрения этой религии. Большинство из них по-русски говорит с трудом, но о России они действительно помнят и пытаются, по мере возможностей, не забывать об укладе жизни предков. Поезжайте к ним – это действительно уникальное место в Мексике!» – предложил Игорь Федоров.
Я внял совету и отправился в поселок Франциско Смарко – так сейчас называется деревня молокан.
Она произвела на меня впечатление типичного поселения северной Мексики: виноградники около каждого дома, сидящие на завалинках мексиканцы в сомбреро, замедленный полусонный стиль жизни глубочайшей провинции. Однако в центре этого вполне заурядного городка расположен этнографический музей молокан, а рядом с ним я заметил и несколько типичных русских мазанок, практически не отличимых от домов в южной России. Переселенцы сооружали столь необычные для этих мест покатые крыши, так как не знали, что в Мексике нет снега.
Экспозиция музея достаточно скромна. Я увидел кровать с металлической спинкой, самовар, муляж русского хлеба. Больше всего позабавила меня музейная библиотека. На верхней полке на почетном месте почему-то стоял курс «Истории КПСС» и материалы XXVII съезда той же давно исчезнувшей партии. Остальные книги были подобраны достаточно хаотично. Здесь было множество произведений малоизвестных советских писателей и полное собрание сочинений на русском американского писателя Теодора Драйзера. Из книг «по теме» я обнаружил лишь несколько сочинений Льва Толстого – наиболее влиятельного защитника молокан.
Добиться каких-либо разъяснений о странной подборке книг в библиотеке от работников музея мне не удалось, так как никто из них не мог произнести ни слова ни по-русски, ни по-английски.
По соседству с музеем расположен русский ресторан Ивана Самарина. В магазине при нем бойко торговали русским хлебом, «русским» вином и матрешками. В меню заведения были только русские блюда: борщ, пирожки, котлеты. Готовит их жена Ивана мексиканка Франциска.
Спору нет, ее блюда очень вкусны, но назвать их русскими можно только с очень большой натяжкой. Так, например, гваделупский борщ – это попросту фасолевый суп без свеклы, но, правда, со сметаной, а местные пирожки (с начинкой из мяса и авокадо!) неотличимы от бурито. Стоит ли говорить, что по-русски мне не удалось побеседовать и в этом уютном доброжелательном месте.
Когда я через переводчика попытался объяснить, что блюда в ресторане вряд ли можно считать русскими, Франциска выразила категорическое несогласие со мной. «Мы используем специальный русский соус!» – с гордостью заявила она. (В действительности то, что женщина называла «русским соусом», было обыкновенной сметаной.)
На окраине поселка под развевающимися российским и мексиканским флагами подвыпившие американцы танцевали под «калинку-малинку». Рядом был вывешен плакат с изображением собора Василия Блаженного и английской надписью: «Отведайте вино Давыда Бибаева – лучшее вино во всей Мексике».
Неожиданно на выхоленной породистой лошади ко мне подъехал крепкий высокий мужчина в огромном сомбреро. Этот классический мачо и оказался Давыдом Бибаевым. Мой собеседник попытался говорить со мной по-русски, но объясняться нам удавалось с трудом, и через несколько минут мой новый знакомый с видимым облегчением перешел на английский.
Как он мне объяснил, «чистых русских» в поселке осталось человек десять. Людей же со славянской кровью, наверное, больше сотни. «Если честно, мы и сами толком не знаем, кто мы. Любой из нас с детства великолепно ездит на лошади и без труда накинет лассо на бычка. К сожалению, мы уже почти забыли русский язык, но мы помним о наших корнях», – признался мне Давыд Бибаев.
Заключение
Когда я прочел книгу Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка», то мне показалось, что классики несправедливо критикуют США, а вот моему приятелю, наоборот, показалось, что писатели написали просто панегирик.
То же самое касается и самих США (а не их описаний). Так, одних могут восхищать какие-то моменты местной жизни, а другим то же самое может показаться противным. Например, та же пресловутая американская улыбка: кто-то предпочтет формальную вежливость, а кому-то более по душе «нелицеприятная честность».
Типичный американец много работает, занимается спортом, является примерным семьянином, не курит и мало пьет. У кого-то это вызовет восхищение, а на кого-то, наоборот, навеет скуку.
В советское время многие (в том числе и я) воспринимали США как некий идеал; сегодня же россияне часто впадают в обратную крайность и смотрят на Америку как на исчадие ада. Да простят меня за жуткую банальность, но на самом деле США – это страна со своими плюсами и минусами. Причем нередко что есть плюс и что минус, зависит от вкусов конкретного человека.
В полушутку я уже писал, что иногда американцы напоминали мне жителей планеты Альфа из знаменитого кинофильма Данелии «Кин-дза-дза». Обитатели этой планеты были вежливы и предупредительны, обожали природу. А съедаемых страстями жителей галактики Кин-дза-дза они презирали и делали из них кактусы.
Насколько соответствует действительности этот гротеск? Приблизительно в той же мере, как верно утверждение, что «русские – это вороватые алкоголики».
Мы действительно очень разные. Средний американец гораздо в меньшей степени живет эмоциями, чем русский. Как ни странно, по восприятию жизни мы гораздо ближе к мексиканцам (и другим латиноамериканцам), чем к американцам. Вряд ли случайно, что от многих американских русских я слышал, что им легче иметь дело с мексиканцами, чем с белыми жителями США.
Забавно, что распространенное в России убеждение «пусть мы беднее, но мы умнее» популярно и в Латинской Америке. Так, от многих жителей Мексики мне приходилось слышать, что в их школах учат лучше, чем в американских.
В реальности мы настолько разные с американцами, что копировать у нас американскую систему просто глупо.
Да, нам стоит поучиться у США в «мелочах», создать такую же великолепную систему национальных парков, раскручивать исторические бренды провинциальных городов, можно и попытаться быть более вежливыми… Но это все частности, «суть» американского общества скопировать на российских просторах просто нереально.
Российское устройство жизни настолько отличается от западного (в том числе американского), что России на Западе традиционно не доверяют. И дело вовсе не в «страшном Путине». Точно такое же отношение к нашей стране было и при демократе Ельцине, фактически безоговорочно выполнявшем все требования Запада.
Недоверие Запада к России имеет очень давние исторические корни. Я уже упоминал высказывание Редьярда Киплинга: «Русский привлекателен как самый западный из восточных; но если он начнет претендовать на то, чтобы его считали самым восточным из западных, то будет казаться невыносимым».
Не уверен, но может, певец британского империализма прав и нам и не стоит пытаться быть европейцами?