Апартаменты извозчиков представляют вид низких катакомб под сводами, причём самая большая комната сажени три в квадрате[83]; таких клетушек около десятка и все переполнены; о духоте и говорить нечего, потому что высота катакомб не более сажени[84]… Пьянство и «свинство» в такой тесноте имеют ещё более непрезентабельный вид и ошеломляют свежего посетителя… Кроме отдельного буфета с селянками, закусками и пр., здесь есть ещё отдельный буфет с пивом, истребляемым извозчиками целыми батареями… Водка подаётся как в кабаке косушками и притом по кабацким ценам. Это, по моему мнению, самое главное зло. В кабаках запрещено иметь закуски, нет столов и стульев именно для того, чтобы пьющие не «засиживались» и не напивались. Так почему же в «Фениксе» можно получить водку по кабацкой цене и сидеть хоть 17 часов, перемешивая водку с пивом, закусками, селянками и всем чего, душа хочет. Если пьянство нехорошо и нежелательно в кабаке, то почему оно хорошо и желательно в таком бойком месте, как Толмазов переулок, между Александринским театром и Гостиным двором?
Затем ещё замечание: если уж извозчичий притон непременно нужен в Толмазовом переулке, таком густо населённом центре города, то непременно следует увеличить помещение извозчичьих апартаментов за счёт «чистых половин».
Надо выбрать одно что-нибудь: если извозчики, то пусть внизу будут кухни и погреба, а верхний этаж для извозчичьих комнат; если чистая публика выгоднее, то надо закрыть извозчичий двор, тем более, что дворов этих в Петербурге более чем достаточно.
Что сказать относительно состава извозчичьей публики «Феникса»? Ничего особенного. Разумеется, там, где изобилие дешёвой водки и дешёвого пива «собственного розлива», картина разгула и пьянства ещё омерзительнее, чем в заведениях без крепких напитков…
Я не берусь утверждать, (потому что был в «Фениксе» несколько минут), но мне показалось, что извозчики здесь развязнее и нахальнее, чем в других местах; здесь своих извозчиков нет, а большинство случайных посетителей, которые побогаче, почище, и потому более развязны и наглы. Но «Феникс» тоже имеет своих извозчиков, хотя в ином смысле. Зимой, во время спектаклей в Александринском театре, здесь скопляется масса кучеров и извозчиков, пьянствующих до самого разъезда.
По моему мнению, это ещё один из доводов в пользу уничтожения извозчичьей половины при ресторане «Феникс». Бархатная обстановка и извозчики!..
Теперь перейду к двум притонам, один супротив другого в одном и том же переулке (Стремянная улица) «Саратов» и «Одесса».
Переулок на пространстве между Владимирской и Николаевской имеет два извозчичьих двора, два питейных дома, четыре трактира, шесть портерных лавок, три ренсковых погреба и две закусочных. Не слишком ли это много? Но забудьте, что это центр города. Здесь новоотстроенный Братский Храм[85] и дома, густонаселённые приличной семейной публикой. За что такое нашествие на этот переулок?
«Саратов»[86] трактирчик «так себе». Без претензий и без особых безобразий. Помещения просторны, довольно чисты и светлы… но порядки такие же кабацкие, как и в «Фениксе». Водка непомерно дешева… Я никогда не думал, что на целковый[87] можно получить батарею бутылок водки и втроём напиться до пьяна. Мы платим гривенник за маленькую рюмку, а тут за 12 копеек подают чуть не бутылку, а за 6 копеек стакан водки, да ещё с закуской. Помилуйте, за полтинник можно буквально накачаться сивухой до положения риз. Для чего это? Или извозчикам водка продаётся по особо пониженной цене ввиду громадного истребления ими хмельного зелья?
Строго говоря, нельзя извозчиков и винить в пьянстве. Ведь в их быту только и радости, только и развлечения, отдыха, словом, цели в жизни — напиться и почувствовать «радостно на душе». Семнадцать часов в сутки на козлах, без праздников, изо дня в день, без просвета, без удовлетворения каких бы то ни было человеческих потребностей, даже сна, не говоря уже о развлечениях или удовольствиях. Это, воля ваша, каторга, и если ещё не выпить по душе с земляками, то из-за чего же выносить каторгу, чего ждать впереди! А хозяева разных «Саратовов» знают это и пользуются. К удовольствию извозчиков дешёвая косушка, недорогой бильярд, лакомая селянка из ветчины с картошкой… Худо ли?
— Пей, Ванюха, пей, пей, пей…
«Одесса»[88] такой же притон, но потеснее, погрязнее, с бильярдом более популярным. Внешность почти одна и та же: красные грязные салфетки, закоптелые стены и даже физиономии слуг, батареи бутылок, шипящая плита извозчичьего буфета и т. д. Притонообразность «Одессы» усиливается ещё отделением «закусочной» в подвале для чернорабочих и бесприютных. Получается серая помесь, особенно бьющая в глаза своим соседством с большими населёнными домами. И здесь, как в «Фениксе», для чистой половины отведена большая часть ппомещения, а извозчики и чернорабочие остаются в подвале и в тесных надворных клетушках. Очень хорошо было бы, если бы владелец «Одессы» закрыл подвал, а своих посетителей перевёл бы в чистые половины. Я уже недоумевал раньше:
— Отчего это для извозчиков непременно нужны грязь, вонь, теснота, духота. Почему?!
От Обводного канала (Новый мост) вплоть до Невского проспекта (Николаевского[89] вокзала) по обе стороны Лиговки тянутся красные[90] вывески извозчичьих резиденций: гостиницы, трактиры, чайные, закусочные, питейные дома, портерные лавки, ренсковые погреба[91].
Извозчики живут здесь почти в каждом доме и по статистике покойного профессора Янсона[92] в одной этой местности больше извозчиков, чем во всём остальном Петербурге. Поэтому-то Лиговку с частью Обводного канала и примыкающими улицами смело можно назвать извозчичьим кварталом, как например Подьяческие улицы — еврейским кварталом.
Не стану подробно останавливаться на характере местности, чтобы не наскучить читателю; скажу только, что все убожество и вся грязь, отмеченные мною на личности отдельного извозчика, отражается и на всём квартале. Извозчики лишены водопровода и газового освещения. Это для них «роскошь». Лиговка, засыпанная около города, оставлена в извозчичьем квартале в своём первообразном виде, даже не почищенной. Это тоже «лишнее» для извозчиков. О состоянии дворов и извозчичьих «фатер» не стоит даже говорить. Ничего более зловонного, грязного, тесного, смрадного, убогого — нельзя себе и представить.
Извозчичьи дворы — это злая ирония над цивилизацией конца XIX столетия, это своего рода «бочка Диогена». Дивиться только приходится, как это человек может приспособиться ко всякой обстановке и до какой «скромности» довести свои потребности! У извозчика нет ни угла, ни кола, ни даже иконы, а «ложе» его — общественное. Часа три спит один, часа два другой и т. д. Например, у хозяина 40 работников, а коек для спанья 20, потому что все работники в одно время не бывают дома, а если которому не хватит койки, то он приткнётся в конюшне, на сеновале, на полу, где придётся! Армяк, шайка, кушак, сапоги у извозчика «опчественные»; своего у него ничего нет, кроме «пашпорта».[93]
Степень культурности человека измеряется его потребностями. Какие же потребности у извозчика? Пройдите по Лиговке и Обводному: вы не увидите ни одной библиотеки, книжной лавки, лечебницы, парикмахерской, галантерейной, мануфактурной, колониальной… Ничего подобного: только питейный дом, трактир, портерная, чайная, реже попадается мелочная лавка, хлебная пекарня, квасная… и все. Дальше этого нет «спроса»… Этим исчерпываются потребности извозчика и его культура. Даже единственная здесь баня торгует всего три дня в неделю… При бане состоит цирюльник для стрижки, а при извозчичьем дворе ходячий сапожник для починки подмёток извозчику.
Но зато какое множество питейных заведений для извозчиков! Я, разумеется, не мог осмотреть все, да, полагаю, для моей цели в этом нет и надобности. Большинство притонов очень похожи друг на друга и некоторые только чем-нибудь выделяются.
«Киев», угрюмый двухэтажный дом, весь занятый извозчичьими апартаментами… Конечно, бильярд, косушки и все прочее. Селянки из ветчины и картофеля славятся своими гастрономическими качествами.
Извозчики собираются здесь к часу дня, обыкновенно прямо с «фатер» и потом к 6–7 часам. Остальное время трактир почти не торгует, но эти несколько часов окупают весь остальной день. «Киев» популярен среди рязанцев и калужцев; случайной публики здесь почти нет. Между буфетчиком «Киева» и посетителями извозчиками отношения самые тесные, что объясняется постоянством состава посетителей. На меня, как новичка, смотрели «косо» все и очень неохотно вступали со мной в объяснения…
— Что это «за кружки»? — спросил я соседа, когда тот сказал слуге «опустить в кружку».
— А тебе что? Заведи кружку и опускай…
Вероятно, речь шла о кружках, куда извозчики опускают свои сбережения и хранят кружки в трактирах. Обычай этот существует во многих заведениях и объясняется тем, что извозчикам действительно негде хранить свои деньги; дома у него нет ни ящика, ни полки или стола; сберегательная касса закрыта почти весь день, а с банкирскими учреждениями извозчики не знакомы. Замечательно, что, по общим отзывам, хранимые в трактирах сбережения извозчиков никогда не пропадают, хотя всё-таки существование таких сохранных касс едва ли желательно по многим причинам.
В «Киеве» я обратил также внимание на то, что многие извозчики напиваются сивухой до начала своей езды, потому что они приезжают в трактир прямо из дому. Хорош будет извозчик после 2–3 косушек, запитых парой пива! И, кроме того, как ни дешева здесь водка, но такая «порция» все-таки обходится в 30–40 копеек, которые надо