ШЕСТАЯ ЧАСТЬ КОНФЕТЫАрдатов
Скорые и курьерские поезда проходили станцию Арбатов без остановки, с ходу принимая жезлы и сбрасывая спешную почту.
Обычный человек, если ему сказать, что есть на свете такой городок, а вернее, поселок городского типа с названием Ардатов, скорее всего, покивает и скажет: «Как же, как же, знаем». И улыбнется, вспомнив роман Ильфа и Петрова. На самом деле он вспомнит Арбатов, а не Ардатов. Про Ардатов, если как следует поискать, в нашей русской классической литературе тоже можно найти несколько слов, и я их даже нашел у Мельникова-Печерского, который проезжал через город в середине позапрошлого века. «Три церкви, семь каменных домов, тротуарные столбики да две-три будки с заржавевшими алебардами у дверей напоминали, что это не простая деревня. Грязь, дома, крытые соломой, заросшие травой улицы и площадки, огромные лужи, в которых стаями полоскались утки, как грозные оппоненты силились доказать всю негодность этого города, и, признаюсь, доказательства этих господ имели свои причины и были сильны. Словом сказать, Ардатов – город, каких на матушке святой Руси довольное количество…» Ну какой, спрашивается, из этого может быть эпиграф к рассказу об Ардатове? Такое даже на эпитафию не станешь брать. Подумал я и взял эпиграф из «Золотого теленка». Пусть не содержит он дифирамбов, но и ругательным его не назовешь. Кабы я, читатель, тебе не рассказал, что одна буква в названии города изменена, – ты бы и не заметил. А уж про то, что в Ардатове нет никакой железнодорожной станции и никогда не проходили через нее ни скорые, ни курьерские, ни обычные поезда… На этом месте я, пожалуй, предисловие закончу.
Когда рассказывают о таких городках, как Ардатов, то обычно начинают с фразы: «Его прошлое уходит своими корнями…» Еще как уходит. Глубоко-глубоко. Ардатов, если на него смотреть как на растение, напоминает одуванчик – с виду маленький и беззащитный, а как начнешь выкапывать, то и окажется, что корень у него о-го-го! Вообще это сходство маленьких российских провинциальных городков с сорняками, которые все время норовят выполоть, полить какими-нибудь ядохимикатами, срезать листья, а они при этом все равно живут и не умирают…
Коротко говоря, начало истории Ардатова не разглядеть в самый сильный телескоп – так далеко отстоит оно от нашего времени. Кто только не жил в этих дремучих лесах между Муромом и Арзамасом. Сначала были кочевники без всякого названия. Потом пришли кочевники под названием поволжские финны. Эти последние мало-помалу превратились в угро-финнов, которые, в свою очередь, стали разделяться на племена муромы, мещеры, марийцев, чуди, меря и мордвы. Мордва, неисчерпаемая как атом, стала делиться на племена эрзи, мокши, буртасов и терюхан. Этим уже некуда было делиться, кроме как на отдельных людей, и они стали размножаться, попутно занимаясь при этом охотой и собирательством. Охотились на медведей, которых в те времена здесь было больше, чем людей, били куницу, белку и бобра. Русских здесь не было до IX века. Потом они стали понемногу приходить. Вернее сказать, прибегать, поскольку были они беглыми крестьянами. Жили мирно. Русские научили мордву сеять хлеб, выращивать скот и разводить пчел в дуплах деревьев. Разведение пчел в дуплах называлось бортничеством (от слова «борть», которое, собственно, и означает дупло), и было это занятие так распространено среди русских, что в писцовых книгах XVII и XVIII веков их отождествляли с бортниками. Когда во второй половине семнадцатого века стали жечь леса, чтобы из золы добывать поташ, первыми пострадали пчелы, и цена меда… он просто пропал. Впрочем, до проблем с медом, как и до основания Ардатова, было еще далеко.
Понемногу русских становилось все больше, и пробирались они на восток все дальше. Завелись в здешних местах русские помещики, которым русский царь жаловал земли за службу. Правда, заниматься земледелием в этих местах было непросто, да и некогда – татары пошаливали. Так пошаливали, что большая часть времени уходила на то, чтобы от них обороняться. Те, кто получал порубежные земли и крестьян, назывались жильцами. Жильцы устраивали наблюдательные пункты, засеки, беспрестанно ходили дозорами и спали стоя в кольчугах или сидя в стременах. О чем бы их ни спрашивали – всегда отвечали «Стой, кто идет» или, если переспросить, «Стой, стрелять буду».
Три раза проходил Иван Грозный своим войском мимо того места, где должен был возникнуть Ардатов, в сторону Казани. На третий раз, как гласит легенда об основании Ардатова, он, чтобы не сбиться с пути, решил взять себе провожатых. Вызвались показать ему дорогу через дремучие леса три мордвина, три брата – Ардатка, Кужендей и Торша. Проводили и вернулись, осыпанные царскими милостями, на берега речки Леметь. Ардатка поселился на том месте, где возник Ардатов, а братья его на месте будущего села Кужендеево, что находится в нескольких километрах от Ардатова. Вообще, если собрать все легенды, связанные с проходом войск русского царя по тем местам, то получится, что провожал его каждый третий, если не второй. Уж очень Иван Грозный плохо знал дорогу на Казань, хоть и шел туда в третий раз. Был еще крестьянин Калейка, проведший войско Грозного через Выксунский лес и получивший за это несколько сот десятин земли и в придачу лес, по которому он так удачно всех провел. Об этом Калейке даже сложили народную песню.
Увы, факты легенду об Ардатке не подтверждают. Факты в виде археологических находок говорят о том, что основали Ардатов волжские булгары за триста лет до третьего Казанского похода Грозного. Они оказались на берегах Лемети в середине XIII века после разгрома монголо-татарами Волжской Булгарии. В те времена проходил по территории будущего Ардатовского района Великий шелковый путь. Татары оттеснили от него булгар, и пришлось им селиться вдоль других, менее оживленных дорог. К началу XV века начались сложности и у татар. В связи с распрями в Золотой Орде татарский мурза Бахмет Усейн выделился из Большой Орды и основал таборный татарский поселок и таможенный пункт на месте поселения булгар. Несчастным булгарам пришлось еще раз подвинуться. Местное население называло этот татарский форпост Ордатовом. Местное мордовское, угро-финское и булгарское население не любило население поселка. Так не любило, что татарам все время приходилось держать навостренными уши, сабли и лыжи (хотя лыж у них, наверное, и не было).
Скорее всего, как считают краеведы, и название Ардатов не имеет никакого отношения к имени Ардатка, а произошло от слова «орда», которое с XIII века никак не изменилось. Как бы там ни было, а в ардатовском краеведческом музее на стене между первым и вторым этажами висит огромное панно, на котором нарисован и всадник на белом коне, долженствующий изображать Ивана Грозного, и бородатые русские воины, и даже священник. Кстати, о священниках. Какими бы заслугами перед русским царем мордвин ни обладал, какую бы опасную службу ни нес, а земельный надел он мог получить только после того, как крестился.
На этом панно большими красными цифрами записан год похода Ивана Грозного на Казань, который местные краеведы и предлагают считать годом основания Ардатова, – притом что в первый раз «Ордатова деревня» упоминается в Арзамасских поместных актах лишь в 1578 году. В конце концов, дата Казанского похода ничем не хуже любой другой даты. 1552 год старше 1578‐го на двадцать шесть лет, и это совсем не тот случай, когда возраст надо убавлять.
Взятие Казани расширило границы Московского государства. Засеки с их вышками, потайными проходами и дозорами отодвинулись на юг и восток. Грозный раздал мордовские земли боярам, стольникам, татарским мурзам и служивым людям из Свияжска. Русских поселенцев в Ардатовском крае становилось все больше и больше. К концу первой четверти XVII века русское население уже преобладало над мордовским. Занимались русские, как и прежде, бортничеством. Меда добывали так много, что дети в семьях русских поселенцев представляли собой, как правило, большой слипшийся ком, который только в банные дни и можно было разделить на отдельных мальчиков и девочек. Даже казенные подати вносили медом. И все было хорошо до тех пор, пока не стали добывать в здешних краях поташ…
Впрочем, до поташа еще была Смута. Поначалу ардатовцы вместе с арзамасцами (Ардатовский край входил тогда в состав Арзамасского уезда) «были в измене, от царя Василья отложилися…» и вместе с отрядами других отложившихся уездов осадили Нижний в 1606 году. Дорого им измена и осада обошлись – царские воеводы Пушкин и Одадуров в тылу повстанцев пожгли и разграбили большое количество сел – и русских, и мордовских. Осаду с Нижнего пришлось снять, а после разгромов, которые учинили им царские войска под селами Ворсма и Павлово, еще и в срочном порядке разбегаться по домам. Зато уже через два года ардатовские дворяне добровольно и с охотой вошли в арзамасское ополчение, сражавшееся вместе с рязанцами против Тушинского вора под Зарайском.
Поташ настал после Смуты. Самым крупным помещиком в Ардатовском крае в царствование Алексея Михайловича был боярин Б. И. Морозов. На двадцати специальных площадках (майданах) жгли лес, добывая поташ. В результате вырубили под корень все дубравы в округе.
К помещикам, которым пожаловал земли Иван Грозный, прибавились помещики, которым пожаловали земли первые Романовы. За две сотни лет после Казанского похода осели здесь Волконские, Гагарины, Оболенские, Шаховские, Голицыны, Одоевские, Толстые, Карамзины… Ардатов же при этом как был деревней… Нет, уже не деревней. В 1610 году построили в нем деревянную церковь Знамения Пресвятой Богородицы, и деревня превратилась в село. В 1779 году село по указу Екатерины Великой превратилось в уездный город. В нем завелись мещанство и купечество. Вернее, их завели. Треть ардатовских крестьян записали в купечество, оставшиеся две трети были записаны в мещане. По этому случаю ардатовских мещан освободили от