Пожилая уборщица в музее, к которой я приступил с таким же вопросом, задумалась на мгновение, поправила платок на голове, улыбнулась и сказала:
– Все мне здесь хорошо.
Я ее потом замучил вопросами – спрашивал про работу, про детей, про будущее, но она твердо стояла на своем[145].
Май 2016
Базаев А. В. История Ардатова в событиях и лицах. Арзамас: ООО «Арзамасская типография», 2014. 571 с.
Ардатовский край: прошлое и настоящее / Сост. Л. В. Гладкова, А. В. Седов. Нижний Новгород: Нижполиграф, 2000. 368 с.
Знаменитые люди Ардатовского края XVI–XVII вв.: Биографический словарь-справочник. Арзамас: Изд-во АГПИ, 2002. 250 с.
ЕДОКИ ТРАВЫЛысково
Признаться, я ехал в Лысково, что в Нижегородской губернии, с некоторой опаской. За две недели до этой поездки я вернулся из Рима, где восемь дней без устали осматривал его достопримечательности. Осматривал, осматривал и, сидя на развалинах античной Остии, вдруг засомневался – а стоило ли много лет тратить все свои отпуска на поездки по российской провинции? Нет ни в Солигаличе, ни в Ардатове, не говоря о Лукоянове или Данилове, ни картин Рафаэля, ни скульптур Бернини, ни античных развалин. И никогда не было. Там не строил соборов Браманте, там не расписывал их Микеланджело. Может, нужно было все эти отпуска и все деньги потратить, как все нормальные люди, на… В конце концов, как Гоголь… Короче говоря, я ехал в Лысково и думал о том, что хорошо бы мироздание подало мне знак. Какой угодно знак, что не зря… а оно не подавало. В многокилометровой пробке возле Нижнего не подавало. В самом Лыскове, где полтора года никак не могут починить очистные сооружения и иногда, когда подует ветер… подавало, но не тот, которого я от него ждал.
В местный краеведческий музей я пришел практически в состоянии не надеюсь, не зову, не плачу. По привычке включил диктофон и стал слушать директора музея. Директор Елена Глебовна Пирогова рассказывала прекрасно. По ней было видно, что знает она раз в десять больше, чем рассказывает, но… Я уже с закрытыми глазами могу по любому провинциальному краеведческому музею водить экскурсии – вот бивень мамонта, вот наконечники стрел, вот каменные топоры, вот шумящие подвески, вот бесшумные, вот меря, вот мордва, вот славяне, вот татары, вот снова татары, вот поляки, вот план города, утвержденный Екатериной Второй, вот позеленевший от времени кусок мыла местного мыловаренного завода, вот под потолком висит большая, вытянутая в длину, картина маслом – панорама села Лыскова в XVIII веке. Картина как картина – красивое село, девять храмов, стоящих довольно далеко от берега реки Сундовик и, в нарушение всяких законов перспективы отражающихся в воде, вот двухэтажные здания присутственных мест, вот многочисленные домики обывателей, вот купеческие дома побогаче… и тут Елена Глебовна говорит:
– Посмотрите в левый верхний угол картины. Видите там пятиэтажное красно-коричневое здание?
Я присмотрелся и увидел. Действительно – пятиэтажное. Откуда в Лыскове в XVIII веке пятиэтажное здание? Тогда выше двух этажей и не строил никто. Тем более в селах. Оказалось, что картину в семидесятых годах прошлого века писал местный художник Виктор Константинович Фадеев. Собственно, даже и не писал заново, а снимал копию с оригинала начала прошлого века, который висел в одном из местных храмов. Куда делся оригинал, долго рассказывать, а вот это пятиэтажное здание – не больше и не меньше как райком партии. Фадеев был активным то ли комсомольцем, то ли молодым коммунистом, то ли просто любил рисовать красно-коричневые пятиэтажные здания[146] – райком партии он вписал в панораму исключительно по собственной инициативе. Никто ему никаких руководящих указаний не давал. Когда же его спросили, какого… он это сделал, то Фадеев ответил, что хотел навечно… Впрочем, может, его и не спрашивал никто. Только покивали сочувственно головой и покрутили пальцем… или не покрутили, поскольку знали его с детства.
Тут я понял, что мироздание знак мне подало и пора слушать не только диктофоном, но и обоими ушами.
Вернемся, однако, в самое начало истории Лыскова, когда еще никакого города и в помине не было, а были лишь кабаны, лоси, туры, медведи, волки и пчелы в больших количествах. Населяла эти места мордва, которая конкурировала с медведями по части отбора меда у диких пчел.
В самом первом зале местного краеведческого музея, по традиции посвященного природе здешних мест, стоят целых три медвежьих чучела – Михайло Иванович, Настасья Петровна и Мишутка. Чучелам этим сто лет. Каждому. Может, и больше, поскольку были они уже в первом Лысковском музее, созданном в девятьсот шестнадцатом году, а привезли их из имения князя Грузинского, о котором речь еще впереди. Жизнь чучела сильно потрепала. Медвежонку где-то так испортили нос и все, что вокруг носа, что стоит он теперь уткнувшись в колени медведицы, которая в лапах держит стеклянный ящик для сбора пожертвований. Когтей на передних лапах нет ни у одного из трех – неугомонные детские посетители музея, которым хоть кол на голове теши, повытаскивали все. Зубы у медвежьего отца семейства вставные – от другого медведя. У чучел волков все зубы свои, и вид они имеют такой свирепый, что даже дети, которые не боятся ничего и норовят потрогать все, что трогается, не посмели их тронуть.
На одной из стен зала висит огромная голова зубра. Их к сегодняшнему дню истребили всех, но теперь стали понемногу привозить из заповедников и расселять. В Лысковском районе семь зубров, но все они в частных владениях в заволжской части района. Немаленькие, должно быть, там частные владения, если в них расселяют зубров. Что же до медведей, то их истребить, к счастью, не смогли – они водятся во всех частях района и расселяются, где считают нужным. В десятом году, когда горели леса, через реку из Заволжья в сторону Лыскова переплыли девять медведиц с медвежатами. Так они в окрестных лесах и остались жить-поживать да грибников пугать. Впрочем, местных охотников не испугаешь. Они на медведя ходить привыкли. Несколько лет назад принесли охотники в город трех медвежат, которых нашли возле убитой не ими медведицы. Медвежат разобрали по семьям. Само собой, никто и предположить не мог, что забавные медвежата вырастают и превращаются во взрослых медведей. Медвежонок Люся жил в доме рядом с музеем. Сначала его водили на веревочке по городу, а потом сделали клетку. Родители приводили к Люсе детей. Посмотреть. Сами. Никто их не принуждал. Когда подросший медвежонок ревел, бабки, сидевшие на скамеечке у соседнего дома, делали знающие лица и сообщали прохожим, что «Люся жрать хочет». Прохожие в одно мгновение становились пробегающими. С превеликим трудом удалось пристроить всех медвежат в более или менее надежные руки. В лес-то его обратно не выпустишь. Кого отдали в цирк, кого в зоопарк. Понятное дело, что в хороший цирк или зоопарк медвежонка без настоящих документов не возьмут, а какие у сироты документы…
Оставим наконец медвежат в покое и отправимся в те времена, когда в этих местах появились славяне и стали жить-поживать вместе с мордвой. Жили и поживали они до тех самых пор, пока в этих краях не стали безобразничать золотоордынские татары, которые жили неподалеку и поживали всех, до кого могли дотянуться. Пробовали прятаться от них по лесам, но передвижные амбары с хлебом тогда еще строить не умели, да и домашняя скотина прятаться не умела и не хотела этому учиться.
Пришлось строить укрепленное селение. Подобрали гору покруче у берега реки Сундовик – там, где она впадает в Волгу. Гора называлась Оленьей, и высота скатов ее была около сорока метров. Она и сейчас такая же высокая и так же называется. Теперь, правда, на ней никто не живет[147], но когда жили, то беспрестанно от кого-нибудь оборонялись.
Первое упоминание Лыскова, однако, связано не с ордынским набегом. В тысяча четыреста одиннадцатом году у Оленьей горы русские войска сошлись с русскими войсками и постарались друг друга истребить. Одни русские войска были москвичами, а другие нижегородцами. Москвичи затворились в Лыскове и оборонялись, а нижегородцы с помощью булгар начинали и выигрывали. Немногим москвичам удалось прорваться сквозь боевые порядки нижегородцев и бежать. Нижегородцы на радостях Лысково сожгли и разграбили. Время тогда было такое – все воевали против всех. Даже медведи остерегались вмешиваться в эти бесконечные разборки.
Как бы там ни было, а 1411 год считается годом основания Лыскова. Правда, некоторые краеведы утверждают, что можно этим годом считать и 1367 год, когда селение на Оленьей горе сгорело, поскольку его сжег ордынский хан Булат-Темир. В летописи нет указаний, что он сжег именно Лысково, у которого, скорее всего, тогда и названия не было, а только записано «пограби уезд весь даже и до Волги и до Сундовити и села княжи Борисовы», но так как Оленья гора находится аккурат у реки Сундовик, а… теперь сюрприз. Археологи утверждают, что на Оленьей горе еще в XII веке существовала крепость волжских булгар, которая называлась Сундовит. Булгары пришли сюда еще в VI веке. С археологами попробуй поспорь. У них радиоуглеродный анализ, а по его данным и вовсе выходит, что городище было здесь уже в IV веке нашей эры.
Москва, понятное дело, не успокоилась. Построили настоящую крепость с насыпными валами, деревянными стенами и десятком двухъярусных башен. Проезжие башни были высотой до тринадцати метров, а непроезжие до десяти. Был и ров с водой, на дне которого был частокол заостренных бревен, был и подъемный мост, и тайный ход к колодцу под стенами крепости. Общий периметр крепости был равен периметру Нижегородского кремля. В крепости был постоянный военный гарнизон.