— Добрый вечер, господа! — приветствовал нас Тимур Альбертович, подойдя вплотную к нашему столику и отодвигая ногой стул. — Не возражаете? Спасибо. Не возражаете…
Я сидела, плотно сжав губы. Проигнорировав приветствие, я приняла из рук Михаила наполненный вином бокал и приготовилась ждать неприятностей. Но, на удивление, все пока шло тихо и мирно. Мужчины неторопливо заговорили о каких-то там поставках, курсе доллара, нестабильном положении на бирже и еще о чем-то специфически мужском. Сосредоточив внимание на бокале с вином, я старательно делала вид, что их трепотня меня совершенно не интересует. Так бы это и продолжалось, не возникни вдруг из ниоткуда «крысиный король».
Прищурив и без того узкие глазки, он отставил последний, оставшийся свободным стул и опять без приглашения уселся.
Над столом повисла тишина. Причем взгляды, которыми мы обменивались, выражали очень противоречивые чувства.
Я перебегала глазами с одного мужчины на другого, не пытаясь скрыть беспокойства.
В Мишкиных глазах читались плохо скрытый интерес и азарт игрока, поставившего на кон свое состояние. Взгляд Сергея Ивановича обдавал морозным холодом. И лишь взор Алейникова оставался безучастным. Он болтал вишенкой в бокале с мартини, который Мишка заказал ему, и продолжал, как ни в чем не бывало, обсуждать чеченскую проблему.
Может быть, все и обошлось бы тихо-мирно, если бы не этот мерзавец. Если вы еще не догадались, то мерзавцем я окрестила своего друга Мишку. Он посидел несколько минут относительно спокойно, слушая неторопливый монолог Алейникова, а потом вдруг занервничал. Сначала он взялся мять и накручивать на палец салфетку, постепенно превратив ее непонятно во что. Когда это ему надоело, он стал вилкой постукивать по бокалу, что-то тихонько напевая при этом. А когда и эти его действия остались без внимания сидящих за столиком, он прокашлялся и елейно произнес:
— Очевидно, нам следует познакомиться…
Как-то нехорошо получается. Сидим, причем достаточно хорошо сидим, а никто нас не представил друг другу… Михаил…
— Дельное предложение, — хмыкнул «крысиный король» и протянул ему раскрытую ладонь:
— Сергей Иванович Хлобыстов…
Они пожали друг другу руки, при этом Мишка едва заметно побледнел. Из чего я сделала вывод, что, несмотря на свое хилое телосложение, у Сергея Ивановича порох в пороховницах еще имелся.
— Алейников Тимур Альбертович, — тихо, но внятно произнес третий мужчина и, игнорируя протянутые ладони, лишь слегка наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону.
— Ну, а меня вы все знаете, — улыбнулась я как можно приветливее с тем, чтобы хоть немного разрядить обстановку. — Самое время выпить за знакомство…
Тосты посыпались один за другим.
И за кого мы только не пили!.. За Родину и родителей, за школьных друзей и институтских подруг. Мишка договорился даже до того, что предложил выпить за процветание стран третьего мира. Мужчины его охотно поддержали.
Я же сидела и тихонько в уме подсчитывала, во сколько мне может обойтись эта невоздержанность со спиртным.
Словно угадав мои мысли, Сергей Иванович хитро прищурился:
— Пейте, Анна Михайловна, я угощаю!..
— Не нужно, — подал голос Алейников, к тому времени уже еле ворочающий языком. — Я плачу за всех,.
С Мишкиной стороны, по известной причине, инициативы не последовало.
Хлобыстов и Алейников между тем начали между собой оспаривать право каждого заплатить за ужин, почти одновременно достав бумажники и потрясая их увесистым содержимым друг у друга перед носом. И вот в самый разгар спора из бумажника Сергея Ивановича выскользнула небольшая фотография и мягко спланировала на тарелку с мясной нарезкой.
— Кто это? — быстро отреагировал Мишка и схватил карточку двумя пальцами. — Ого! Да здесь целая группа!
Следует заметить, что, невзирая на обильные возлияния, мой друг оставался почти совершенно трезвым. Видимо, его учение о стимуляции мыслительного процесса все же содержало в себе какое-то рациональное зерно.
— Это мой покойный брат в окружении своих друзей, — пояснил Сергей Иванович, на последнем слове скрипнув зубами. — Есть среди них и тот, что отправил его на тот свет…
— Можно полюбопытствовать? — протянула я руку за фотографией, смерив своего друга уничтожающим взглядом. Только идиот мог не догадаться, что ко всему этому он испытывал определенный интерес. — Михаил! Ты позволишь?
— Да, да, конечно, — залопотал он, возвращая снимок. — Очень интересные молодые люди…
Молодых людей было трое. Они сидели в плавках за дощатым неструганым столом в окружении буйно разросшихся кустов акации.
Тот, что в самом центре, очевидно, и был покойным братом Сергея Ивановича. То же хилое телосложение, те же глубоко посаженные тусклые глазки, да и залысины, несмотря на молодость, уже понемногу прореживали темные волосы.
Парень справа, «блондинистый нахал», как окрестила бы его моя подруга Антонина, разбил, очевидно, не одно женское сердце. Для этого он обладал всеми данными. По крайней мере то, что было видно на фотографии, тому свидетельство. Копна длинных белокурых волос, стянутых сзади резинкой, темные глаза, смотревшие с вызывающей самоуверенностью, красиво очерченные губы и, конечно же, тело… Широкие плечи, богатырская грудь и хорошо развитая мускулатура невольно наталкивали на мысль, что приобрел он их не в атлетическом зале…
Лица третьего было не рассмотреть. В тот момент, когда фотограф делал снимок, он, опустив голову, что-то разглядывал у себя под ногами. Поэтому моему вниманию была представлена лишь его иссиня-черная шевелюра да татуировка в виде скорпиона на левом предплечье.
— Хорошо рассмотрели? — спросил у меня Сергей Иванович, все время следивший за мной с неослабевающим интересом. — Никто не показался вам тут знакомым?
— Рассмотрела достаточно хорошо, — произнесла я спокойно, возвращая снимок. — Знакомых среди них нет. А с какой стати они должны там быть?
— Того, кто нагнулся, звали Тимур. Ваш тезка, кстати. — Хлобыстов пристально посмотрел на Алейникова. — Не были, случайно, знакомы?
Тот взял в руки фотографию и, мельком взглянув на нее, вернул, покачав головой.
— Да, странно устроен этот мир! — философски изрек Михаил, до сего времени сидевший молча и внимательно наблюдавший за всеми нами. — В нем там много загадок и неразрешимых проблем!
— Ты прав, сынок, — Сергей Иванович убрал в бумажник фотографию и тяжело вздохнул. — У меня сейчас так одна проблема…
— Какая?! — почти одновременно выстрелили мы с Мишкой вопросом, и, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от своей бестактности, я залопотала:
— Мне кажется, что у вас так все хорошо… Процветающий бизнес… Материальное благополучие…
— Так-то оно так, да гложет меня вот здесь! — приложил он руку к левой стороне груди. — Не успокоюсь, пока эту мразь не найду! Да извинит меня дама за столь грубое выражение!
— Ничего, ничего, — поспешила я успокоить его. — Вы о ком-то из этих троих?
— Да, о том умнике, что голову опустил. Вы представить себе не можете, как он хитер!
Сколько потом у брата фотографий перебрал, ни на одной его лица не видно. В самый последний момент он обязательно или голову опустит, или отвернется, или рукой прикроется. Тогда над этим даже подшучивали, списывая на его неловкость, а потом…
— Чем он вам так насолил-то? — заиграла вторая скрипка в облике моего нетерпеливого Друга.
— Именно он отправил моего брата к праотцам. — Сергей Иванович прикрыл глаза рукой и что-то вполголоса пробормотал. Не хочу со всей точностью утверждать, но, по-моему, это было что-то непечатное. — Взорвал его в машине вместе с тем блондином, попутно прихватив сумку с месячной выручкой от бизнеса.
— И что, большие деньги? — опять встрял Мишка.
— Тебе за такие бабки, сынок, пришлось бы всю жизнь горбатиться. И то вряд ли смог заработать. — Хлобыстов встал и, попрощавшись, пошел прочь от столика.
— Сергей Иванович! — не удержавшись, окликнула я его. — А кем был ваш брат?
Он на мгновение остановился и, обернувшись, с сатанинской улыбкой выдал:
— Он был бандитом.
Глава 8
— Анна! Запру тебя под замок, и будешь сидеть взаперти, пока не поумнеешь! — кричал на меня Семен Алексеевич, меряя шагами мою гостиную. — Тебе что, жить надоело? Куда суешь голову? Ответь, пожалуйста!
Приняв покаянную позу, я не издавала ни звука в ответ.
Все мои доводы, которые я ранее попыталась выдвинуть в качестве оправдательных, Семен Алексеевич отмел одним движением руки, выкрикнув при этом:
— Вздор!
Поэтому мне ничего не оставалось делать, как сидеть, слушать босса и терпеливо ждать, когда волна его гнева схлынет и на пустынном бреге благоразумия останутся лишь точные и четкие руководства к действию.
Бушевал он долго, грозясь при этом выгнать меня с работы, дисквалифицировать как юриста. Но поняв, что оснований к тому не имеется, пообещал закрыть меня под замок.
Наконец мой босс выдохся. Схватившись рукой за сердце, он упал в кресло и попросил воды. Я быстренько накапала валерьянки, достала мятную карамельку и, вручив все это Семену Алексеевичу, уселась у него в ногах.
— Ну что ты смотришь на меня глазами побитой собаки? — устало произнес он, слегка касаясь моих волос. — Неужели не понимаешь, что парнишку моего убили не по ошибке?
— Это пока не доказано, — возразила я, вспомнив Мишкину версию о случайности происшедшего. — Его могли убить с целью ограбления…
— Деньги оказались на месте…
— А пистолет? — осторожно начала я.
— Не знаю ничего ни о каком пистолете! — насупился сразу Семен Алексеевич. — Не было у него оружия…
— А может, ему захотелось в сыщика поиграть?
— Ох, не знаю, Анна, ох не знаю! У меня вон заместитель прокурора был, вопросы о тебе задавал. Не понравились мне эти вопросы, ох, как не понравились.
— Яго? Вопросы?
— А то что же? А ты тут как нарочно с криминальными авторитетами знакомство свести надумала! Это же надо до такого додуматься — пить за одним столом с Хлыстом!