Рангвал принял позу несправедливо обиженного:
— Вы скоры на язычок, дорогая, но в этот раз об ужине напомнил не я, а Горас, так-то вот. Эх, коль мне зажимают рот, не дают свободы слова, может, хоть спеть дадут.
Моди улыбнулась:
— Давай-давай! Бодрая песенка — что еще надо для поднятия духа?!
Рангвал откашлялся, приосанился, приготовился:
— Спасибо, мисс. Для разминки — пустячок, начинающийся со слов «Прошу, добавьте пудинга полмиски!».
Осбил угрожающе взмахнул лапой:
— Нет, нет, только не эту.
— Как скажете, сэр. Тогда могу предложить еще вечернюю песню «Сыр прекрасен, как луна». — По физиономиям окружающих он понял, что снова сделал неудачный выбор. — Не настаиваю! А вот любимые куплеты моей старой тетушки — «Земляничную солянку не разрезать топором»…
Моди подскочила к Рангвалу и обхватила его шею лапами:
— Хватит, бандит метлохвостый! Вот тебе выбор: либо ты прослушаешь мою веселую песенку «Как придурка придушить» с демонстрацией и иллюстрацией, либо спать уляжешься.
— Благодарю вас, мэм, выбор богатый. Прошу не тратить силы на исполнение вашей славной песенки, я отправляюсь на покой.
После этого над плато повисла тишина. Многие спали, некоторые думали о том, что может принести грядущая заря. Горас с Саликсой сидели у затухающего костра, вглядывались в усыпанное звездами небо.
— У тебя такой вид, как будто ты сейчас запоешь, — пошутила Саликса.
— Я? — усмехнулся Горас. — Петь? Нет-нет. Пел я, когда работал в поле на Северных островах. Иногда только для того, чтобы отпугнуть одиночество. Голос у меня не для пения. Я никогда не пел, когда кто-то был рядом.
Барсучиха вгляделась в его темные глаза, в отражающиеся в них звезды.
— Трудная у тебя была жизнь. Случалось ли тебе жаловаться на судьбу? На то, что она забросила тебя на дальний остров со стариками. Чувствовал ли ты присутствие в себе заклятия?
Горас провел лапой по шраму во лбу.
— Вот так же точно и бабушка говорила. Она упрекала его, что он сделает из меня безрассудного воина и я умру так же, как и мой отец. Но я ничего не боялся, работал за троих, радовался силе, ярости, сознанию того, что ничто не может мне противостоять.
Горас заметил, что Саликса вздрогнула. Он неосторожно слишком сильно сжал ее лапу. Тут же разжав лапу, он резко сменил тему:
— Хватит обо мне. Давай лучше о тебе поговорим. Уверен, что ты хорошо поешь.
Она кивнула:
— Люблю петь, но тихо, для себя. Иногда пела для Табуры, ему нравится мой голос. Хочешь, спою для тебя?
Горас закрыл глаза.
— Больше всего на свете.
И она запела нежным жалобным голосом, тихим, но, казалось, облетавшим все плато и его окрестности:
Как бы мне туда добраться,
Как бы мне попасть туда,
В беззаботные сезоны,
В беззаботные года?
Там я сызнова увижу
Тех, что в памяти моей,
Тех, которых нет на свете,
Дорогих моих друзей.
Наши чаянья припомню
И о подвигах мечты,
Наша дружба, наши клятвы
Выплывут из темноты.
А когда сойдутся тучи
И запахнет вновь бедой,
С песней о любви и долге
Снова мы пойдем на бой.
И воителя, как прежде,
Я увижу наяву,
Где листву роняет осень,
Словно слезы, на траву.
Щит и меч лежат поодаль,
В одиночестве стою,
До рассвета буду думать
Думу горькую свою.
Дайте прошлое увидеть,
Чтоб навеки мне уснуть
И с друзьями повстречаться,
С теми, коих не вернуть.
Горас открыл глаза. Глядя в мерцающие угольки костра, он пробормотал:
— Никогда не слышал такой печальной и прекрасной песни. Где ты ее выучила?
Завернувшись в плащ, Саликса прилегла возле костра.
— Табура научил. Он сам сочинил ее давным-давно. Так он сказал.
Горас снова закрыл глаза.
— Табура — чудесный зверь. Хотел бы я провести с ним хотя бы несколько сезонов. Многому бы я у него научился.
Саликса помолчала.
— Он был моим Табурой. А теперь мне не суждено его больше увидеть. И тебе тоже, мой друг.
— Как? Почему? — вскинулся пораженный Горас.
— Табура сказал мне, что наши пути разойдутся, когда мы придем в Рэдволл. Я опечалилась, но Табура все объяснил. Он сказал, что обучил меня множеству вещей и теперь моя очередь обратиться к миру, учить и помогать. Он предрек нашу встречу на западной равнине возле Рэдволла и сказал, что нам с тобой суждено пройти по миру вместе, а ему — окончить дни свои в аббатстве. Теперь я понимаю, что он имел в виду, и больше не печалюсь. Моя обязанность — присматривать за тобой. Тебе пора уснуть, Пламенный Горас.
Горас послушно улегся, счастливый, ошеломленный, но уверенный, что больше не расстанется с Саликсой. Оба они заснули, оба отправились странствовать по тропам Страны Снов, обоих посетили видения. Горас увидел Мартина Воителя, Табуру, лорда Пепельный Глаз и того, в ком он узнал своего давно погибшего отца. Каждый из увиденных поведал молодым барсукам что-то важное, необходимое.
Моди не могла заснуть. Ее будоражило предчувствие приближающейся битвы. Кроме того, попробуйте-ка заснуть, если Рангвал храпит в ухо, как два диких кабана, хлебающих пойло из одного корыта. Она встала, отпустила двух землероек-часовых. К ней присоединилась Качуч, осанистая жена Барбаулы:
— К таким, как мы, мисс Моди, сон в такую ночь не идет.
— Особенно если рядом хранит Рангвал, — буркнула Моди.
— И если у землероек желудки урчат на всю округу, — охотно согласилась статная выдра. — Я думала, что уже битва началась, такой из них гул и грохот раздается. Приходилось уже сражаться, Моди?
Не отрывая взгляда от дальних костров, Моди ответила:
— Трудно избежать боя, если ты заяц Дозорного Отряда, во. Как вам кажется, мэм, эти костры у нечисти гаснут хоть чуть-чуть или горят все так же ярко?
Выдра вгляделась в даль:
— Вроде чуть пригасли. А что?
— Если огни гаснут, значит, возле них все спят. А если они горят так же ярко, значит, нечисть затевает какую-нибудь гадость, во.
Качуч поскребла хвост.
— Какую гадость?
— Старый фокус, мэм. Глупая уловка. Если они хотят застать кого-то врасплох, то оставляют сзади двух-трех чертовых негодяев, чтобы поддерживать огонь. Чтобы враг думал, что они еще в своем лагере.
Выдра озадачилась:
— А что ж тут глупого?
— Во-во-во, подумайте. Кто будет оставаться на ногах, чтобы подбрасывать топливо в костры в летнюю жару? Не больше ли смысла выспаться перед боем, как спят наши друзья?
— Это верно, но если больше смысла выспаться, то чего ж мы тут рассиживаемся?
— Потому что еще больше смысла — следить за врагом, во! — Моди назидательно подняла лапу.
Качуч махнула лапой в сторону храпящих защитников плато:
— Это вы им скажите, сударыня.
Моди улыбнулась:
— Пусть отдыхают, во. Будем надеяться, что наши враги дрыхнут еще крепче.
Бурые крысы в своем лагере и правда действовали так, как предполагала Моди. Но Виска и его гвардия не спали, капитан объяснял свои планы:
— Бурые теперь наши друзья. Если эти друзья влезут завтра на каменную гору, они там всех покрошат в труху, потому что их очень много.
Рагчин отважился на вопрос:
— Я вот думаю, кэп, а что, если этот Грантан Кердли появится?
— Умный вопрос, приятель. И вот что мы сделаем. Вы ему заговорите зубы, а я зайду сзади и… — Он выразительно махнул своим кистенем и мечом. — Так что с ним разберемся.
— А нам что делать, кэп? — воспользовался случаем задать вопрос тщедушный Ферти. — Вести атаку?
— Нет, Ферти. — Виска подманил его поближе. — Ты, Пятая Нога, Рагчин, Заплата и Билджер все время держитесь меня. В атаку их поведут остальные наши. — Он оглядел пятерку избранных. — Но ежели что пойдет наперекосяк, ваша задача — обеспечить мою безопасность. Поняли?
Билджер решился уточнить:
— Э-э… смоемся, что ли, кэп? А куда?
Виска едва удержался от желания врезать этому недоумку по уху.
— Куда-куда! Обратно на судно, вот куда.
— А-а, — сообразил Билджер. — А я уж и запамятовал про судно-то.
— А вот кэп не забыл! — ткнул Билджера Заплата.
Виска с довольным видом кивнул Заплате:
— Верно, верно. Хороший капитан всегда заботится о судне и о команде. И я вас выбрал как лучших из лучших. А пока мы будем держаться сзади и заворачивать всех, кто вздумает отлынивать от боя. Мы должны победить, потому что сил у нас немерено и крысы их задавят. Ну а уж если… тогда я заору: «Вперед, храбрецы!» Это сигнал, и по этому сигналу мы рванем на судно. Много где еще можно найти жизнь веселую, пойдем на юг, в богатые земли с легкой добычей.
Пятеро избранных, конечно, не возражали. Чего ж возражать, если не надо идти в бой, да еще и с благословения капитана.
Рагчин заверил Виску от имени всех:
— Мы с тобою, кэп!
Виска кивнул:
— Перед зарей отправимся к скале. Внезапная атака застанет их врасплох. Ферти, скажи Глурме, пусть возьмет двух бурых крыс и поддерживает костры. Пусть те, наверху, думают, что мы завтрак готовим.
Ферти отправился будить Глурму, потряхивая головой. Умный у них капитан. Все до мелочей предусмотрел, ничего не упустил.
36
Рассвет пришел серый, без единого солнечного луча, укутанный мелкой моросью, в лесу переходящей в густой туман. Моди стояла на краю обрыва вместе с Рангвалом и Осбилом, пытаясь высмотреть что-нибудь внизу.
— Смотрим, смотрим… И что видим? — ворчал Рангвал. — Разве что кончик своего носа да вытянутую вперед лапу.
— Согласна, сэр, однако не слишком засматривайтесь на свой нос и лапу. Старайтесь высмотреть и выслушать что-нибудь подальше. Иначе нечисть нежданно сядет нам на шею, во.
Впопыхах подбежала Качуч: