Изумленный не меньше Дария Антир обернулся к Скопасису:
– Что творится в войске? Они ловят зайцев! Зачем ты обещал за поимку награду?!
Младший царь, и сам тревожно наблюдавший за беспорядком в стане, поинтересовался:
– А что делают ойранцы?
– Стоят на месте…
– Вот пусть и стоят хоть до скончания своего века! – довольно кивнул Скопасис.
– А… если вдруг нападут?
– На кого? На людей, гоняющихся за зайцами? И с кем они биться будут?
– И долго это будет продолжаться?
– До вечера.
– А потом?
– А ночью мы их обойдем. Отпусти нас с Дайраной их обойти. За ночь обогнем и нападем завтра одновременно с тобой.
– Как ты узнаешь, что мы напали?
– Бой услышу. Мои люди будут недалеко от ойранцев.
Немного подумав, Антир кивнул:
– Добро. Если они не нападут раньше.
Скифы, изловившие четырех зайцев, получили от Скопасиса по кубку и были очень горды такой наградой. Таксакис дивился:
– К чему награждать за обычных зайцев?
– Я не могу обманывать людей. Объявил, что награжу, – должен наградить!
До вечера тянулось тревожное ожидание. Ближе к закату стало ясно, что битвы не будет, ойранцы явно устраивались на отдых, да и кто рискнет нападать ночью? Но в стане скифов произошло событие, не позволившее успокоиться всю ночь.
Солнце уже коснулось верхушек деревьев, ойранское войско отступило, окружая кострами свой стан. Орали ослы и мулы, ржали кони, перекрикивались люди, как и у скифов. На них войско Скопасиса и амазонки Дайраны готовились уехать в ночь, окружая ойранцев. Ждали только темноты.
Скопасис стоял недалеко от шатра Антира, рядом только сармат-охранник. Царь разглядывал окрестности, прикидывая, как пойдут, и своих воинов, уже подтягивавшихся ближе к дальнему краю стана. Тревога была разлита в воздухе, но сейчас со Скопасисом происходило что-то непонятное, он нутром почуял какую-то угрозу. Неведомое заставляло Скопасиса внимательно оглядывать округу и прислушиваться. Так замирает олень, кожей уловив, что в него целятся. Но сейчас добычей мог стать он сам.
К царю подошел Палий, чьи воины разведывали все вокруг, чтобы сказать, что ойранцы встали станом на ночь.
Не успел.
Охотничье чутье внезапно толкнуло Скопасиса в сторону, он почти упал, на мгновение опередив теньканье тетивы и метившую ему в голову стрелу! Стрела вонзилась в столб шатра, а к кустам, откуда она прилетела, бросился охранник-сармат, которого царь невольно сбил с ног. Вскочив, и сам Скопасис кинулся туда же, но в зарослях было пусто.
Сделав знак Палию, чтобы не шумел, и что-то тихо сказав охраннику, Скопасис подошел к шатру. Стрела засела в дереве не слишком глубоко, но, попади она в голову царя, это был бы последний в его жизни закат!
Выдернув стрелу из столба, Скопасис принялся внимательно разглядывать наконечник и оперение. Что-то показалось ему подозрительно знакомым. Палий подтвердил:
– Такие у амазонок…
Царь кивнул, и то, с какой силой она выпущена, тоже говорило, что постаралась женская рука, причем не самая сильная… Скопасис обернулся к Палию:
– Молчи пока. Сам разберусь.
– Опасно.
– Сегодня больше стрелять не будут, а завтра…
Что завтра, договаривать не стал, и без того ясно. Но Палий был не согласен:
– Амазонки пойдут с тобой, тем более опасно. Ума не приложу, кто тебя мог так возненавидеть!
– Это не амазонка, вернее, не совсем амазонка, – задумчиво произнес Скопасис. – Рука слишком слабая. Девушки Дайраны стреляют посильнее, не хуже моих.
Он вдруг повернулся и направился в шатер Антира. Самого царя там не было, но пока лежала Асиат. А еще сидела Лейла.
Полог, завешивающий вход в шатер, рывком распахнулся. На пороге стоял Скопасис. Глаза его метали молнии.
– Лейла, где твой горит?
– Вот, – удивленно показала персиянка.
– Сколько в нем стрел?
– Двадцать, у меня больше пока нет.
Скопасис протянул руку за колчаном. Удивленная Лейла отдала горит царю. Тот, не спуская глаз с персиянки, расстегнул его и принялся вынимать оттуда одну за другой стрелы, считая:
– Одна… две… девятнадцать… Где двадцатая, Лейла?
Девушка изумленно пожала плечами:
– Не знаю.
– Иди за мной! – Голос Скопасиса стал не просто жестким, он стал злым.
Ничего не понимающая Лейла послушно встала и отправилась из шатра.
Выйдя наружу, Скопасис сделал знак Палию, чтобы тот подошел ближе. Их окружили скифы и сарматы, уже знавшие, что произошло. Царь оглядел стоявших вокруг тяжелым взглядом, потом вдруг протянул выпущенную в него стрелу Лейле:
– Вот двадцатая! Как она попала в столб шатра, едва не угодив мне в голову?!
Персиянка потеряла голос, только беззвучно разевала рот. Несмотря на то что Скопасис говорил по-скифски, она все поняла.
– Я… я…
– Что – я?! Где ты была все это время?!
И вдруг от шатра раздался голос Асиат:
– Лейла была возле меня, Скопасис!
На лице царя заходили желваки:
– Выгораживаешь?!
– Нет! – возмутилась Асиат. – Лейла сидела возле меня!
Почти сразу откликнулся еще один скрипучий голос, Стрия поддержала царскую дочь:
– Ойранка была в шатре…
Не успев удивиться тому, как оказалась старуха в нужный момент в нужном месте, скифы снова повернулись к шатру, потому что оттуда возразила, не удержавшись, Милида:
– Да не было ее там! Они просто жалеют!
Мгновение Скопасис пристально глядел на вдову, а потом вдруг поинтересовался:
– А ты сама где была?
– Я? – почему-то растерялась вдова.
Асиат почти довольно рассмеялась:
– А вот ее-то и не было!
– Я… я была с Сагиром! – Милида повернулась к сармату и потребовала: – Правда, Сагир? Ну скажи, скажи!
Тот только кивнул.
До Лейлы наконец дошло, что в царя кто-то стрелял ее стрелой и теперь Скопасис подозревает ее!
– Я не стреляла!.. Нет!
Дольше слушать эти разговоры Скопасис не стал, он шагнул ближе к двум женщинам, стоявшим почти рядом, и вдруг произнес тихо и зловеще:
– Это кто-то из вас, я знаю! Я разберусь, потом разберусь! И горе той, что рискнула попытаться убить меня! Удавлю!
Глядя вслед младшему царю, обе женщины дрожали от ужаса. Сагир потянул Милиду в сторону.
– А ну расскажи, где же ты правда была?!
Вдова принялась ластиться, как кошка:
– Ну, Сагир, ну тебя же нет… ты меня совсем забыл… не любишь…
Сармат резким движением отбросил женщину в сторону:
– Если ты действительно пыталась убить Скопасиса, то я сам тебя удавлю!
– При чем здесь я?! Я забыла, как лук у руках держать! А эта ойранка каждый день тренируется! Зачем? В бой ее все равно не возьмут, к чему руку тренировать?
– Все равно я скажу Скопасису правду.
– Только посмей! – взвилась Милида. – Он меня и так ненавидит…
Махнув на вдову рукой, Сагир пошел прочь. Он не верил Милиде, зная, что та терпеть не может Скопасиса, но в одном она права – Милида вряд ли лук в руках удержит, а Лейла уже хорошо стреляет. Зачем ойранке такое умение?
Сомнение закралось в голову не одному Сагиру. Так же думал и сам Скопасис. Милида, конечно, змея, но она и впрямь стрелять разучилась, если вообще умела. А ойранка уже вполне способна выпустить стрелу точно и сильно, хотя и хуже остальных амазонок. Это было очень неприятным открытием, Скопасису все же нравилась темноглазая красавица, нравилось ее старание стать амазонкой, зовущий взгляд темных, почти черных глаз, округлые формы. И от сознания, что едва не погиб от стрелы, возможно пущенной ее рукой, было очень тошно…
Скопасис с трудом отвлекся от тяжелых мыслей, даже головой затряс: не время, сейчас надо думать о другом.
В свой шатер пришел Антир. Конечно, он знал обо всем, потому сразу пригляделся к Лейле. Глаза у девушки красные, явно рыдала; когда царь вошел, Асиат успокаивала ее, гладя по голове:
– Да никто на тебя и не подумал.
– Как это никто? – раздался голос Антира от входа. – Стрела твоя?
– Моя… – беспомощно подтвердила Лейла, – но я не выходила из шатра весь вечер.
– Отец, она правду говорит. Лейла была здесь. Я знаю, это Милида!
– Она была с Сагиром.
– Сагир врет! Это он выгораживает Милиду, а не я Лейлу, как сказал Скопасис.
Антир вздохнул:
– Одно плохо: среди нас есть человек, который может убить исподтишка…
Всем стало не по себе. Асиат постаралась перевести разговор на другое.
– Как думаешь, завтра будет бой?
– Конечно, и нам, и им деваться некуда.
– А правда, что Скопасис зайцев выпустил?
Антир усмехнулся:
– Правда. Схитрил, чтобы ойранцы подумали, что мы их не боимся.
– А мы боимся? – Голос Асиат чуть дрогнул.
– Нет! Только погибать не хочется. У меня еще внук должен родиться.
– И сын, – вдруг заявила Асиат.
– Что?!
– Дайрана носит твоего сына! И не делай вид, что этого не знаешь! – Увидев изумленно-растерянное лицо отца, девушка тихо засмеялась: – Похоже, я выдала тайну Дайраны.
– Это… она тебе сказала?
Асиат шмыгнула носом, как маленькая девчонка:
– Да, когда утешала из-за Аморга.
Приглядевшись к Антиру, девушка поняла, о чем тот думает.
– Отец, Дайрана – воин, ее не удержишь в шатре. Боги сберегут ее и твоего сына, мы разобьем врагов, а Дайрана родит царевича!
– Да услышит Табити твои слова! – покачал головой Антир.
Все это время Лейла сидела, стараясь понять, о чем идет речь. Одно она поняла точно – Дайрана как-то связана с Антиром. Да не просто как-то, а… Значит, Дайрана не со Скопасисом?
Девушка тут же осадила сама себя, теперь Скопасис даже глянуть не захочет в ее сторону. Снова накатило отчаяние: как доказать, что она не виновата?!
Антир вдруг повернулся к персиянке:
– Если это не ты, то все равно виновата! Твоей стрелой едва не убили Скопасиса, значит, твой горит доступен, можно красть стрелы. Воин виновен во всем: не попал – значит, плохо целился, ранен – не смог увернут