Царь кивнул:
– Помоги ей…
Гобрию очень хотелось поинтересоваться: что будет, если сама Милида перебежит к скифам? Но Дарий опередил советника:
– А тебе-то это к чему? Что ты хочешь за такую услугу?
– Я хочу стать царицей скифов!
– Но ты была ею? – изумился Дарий.
– Я была женой царского брата, а хочу стать единовластной царицей, безо всяких царей! Скифы сами меня не выберут, для них дорог Антир. А если, завоевав Скифию, царицей поставишь ты, Дарий, то примут как должное…
– Но у скифов нет цариц, у них цари?
– Я сарматка, у сарматов были и есть! И у скифов будут. Я первая!
Долго, очень долго смотрел в лицо женщины царь персов. Милида глаз не отвела. Она раскрыла свой план, теперь все зависело от Дария. Просто прозябать в одном из его шатров Милиде совсем не хотелось, два года назад она вышла замуж за некрасивого Марсагета, рыхлого брата царя Антира, надеясь сделать из него что-то путное. Не получилось, тот в пьяном угаре наговорил, чего и быть не могло, Антиру донесли, и царь посадил братца под стражу. Могло повернуть и хуже. Их отец царь Савлий вообще убил своего брата – знаменитого мудреца Анахарсиса, только заподозрив в измене своему народу.
Теперь у Милиды осталась одна надежда – на персидского правителя. Силой своего войска он приведет персов к власти над всей землей. Милиде не нужна вся земля, она будет править в Скифии и у сарматов. Ведь правили же Амага, Залина, Спаретра, Томирис… Чем она, Милида, хуже? Ничуть!
Торг привычно гудел сотнями голосов, продавцы старались завлечь побольше покупателей, расхваливая товар. Те, напротив, ругали все, стараясь сбить цену. По правде говоря, персы не слишком торговались, если хозяин не уступал, просто отбирали понравившееся, на помощь обидчику тут же приходили свои, продавца окружала плотная стена вооруженных воинов, и тот терял все остальное. Первыми это поняли греки и поспешили уйти с рынка, чтобы не отдавать товар за бесценок или вообще не лишиться всего.
Следом постепенно стали исчезать фракийцы, все больше мест оставалось по утрам пустыми. Илион тоже решил не ходить, но беспокойная амазонка и слышать не хотела о том, чтобы отсидеться дома!
В тот день Илион всячески увиливал от похода на рынок, словно чувствовал что-то. Но Асиат настояла:
– Пойдем! Я каждый день слышу новое, это полезно.
– Тебе больше не стоит торчать среди персов, вчера какой-то огромный вояка слишком внимательно нас разглядывал. Останься дома.
– Пойду в последний раз. А этот дурень смотрел просто потому, что понравилась! По мне не видно, что я амазонка. Если что, скажешь, что я твоя племянница.
Сагир тоже покачал головой:
– Закутайся в покрывало плотнее, это ушам не помешает, а от недобрых глаз убережет…
Знать бы, что не убережет!
Между торговцами не спеша двигалась ватага персов, по всему видно, что они ничего не купят, только поглазеют либо пограбят, потому многие торговцы принялись прятать самое ценное. Воины заметили ненужное оживление и суету, один из них вдруг принялся кричать соседу Илиона, одним движением смахнувшему со своего лотка дешевые поделки, которые предлагал за мелкие деньги самым бедным:
– Ты прячешь от меня свой товар?! Не хочешь продавать его воинам царя Дараявауша?! Воины великого царя недостойны глядеть на твой хлам?!
Перепуганный фракиец нелепо кланялся, выкладывая медные колечки и нехитрые пряжки обратно на лоток. Понимая, что бедолага сейчас лишится последнего, Илион поспешил прийти на помощь:
– Господин, посмотри на мой товар. Мои украшения гораздо лучше этих поделок! Браслеты тяжелее, а перстни изящнее!
Перс совсем не походил на богатого господина, и Илион прекрасно понимал, что жертвует своим товаром ради спасения соседского, но ему очень не хотелось, чтобы воины обидели хромого Надира, ему и так тяжело стоять, торгуя грубыми изделиями своего полуслепого сына…
Воин усмехнулся, шагнув к разложенным на темно-зеленом сукне золотым изделиям Илиона:
– Ну-ка, посмотрим…
Вокруг тотчас столпились еще несколько человек. Просто отбирать персы почему-то не стали, даже заплатили, не щедро, но все же…
Когда они отправились дальше, все так же галдя и пугая торговцев, Илион перевел дух и повернулся сказать Асиат: мол, это последний поход на рынок, можно и головы не сносить, не то что потерять товар… Обернулся и остолбенел, слова застряли в горле: Асиат не было на ее привычном месте!
– Асиат! Где ты?!
Торговец тканями, что сидел позади слева, вдруг невесело усмехнулся:
– Э… хватился! Утащили твою помощницу! Пока ты им золото показывал, и утащили…
Илион, забыв о золоте, бросился следом за персами, быстро удалявшимися в сторону выхода с торга. Несомненно, трое из них несли кого-то завернутого в ковер! Но встречные не рисковали поинтересоваться, кто там, свою бы жизнь спасти. Фракиец закричал:
– Держите их! Они украли мою племянницу!
Вокруг персов мгновенно образовалось пустое пространство, никто не посмел загородить путь насильникам, все сделали вид, что это их не касается или что не слышат отчаянного крика фракийца.
Вдруг перед Илионом точно из-под земли вырос рослый воин, загородил собой дорогу:
– Ты выступаешь против воинов персидского царя?! Шел бы домой, пока цел…
Илион с ужасом понял, что это тот самый перс, что вчера слишком заинтересованно разглядывал Асиат!
Когда фракиец вернулся к своему месту, Надир протянул ему сверток:
– Я собрал твой товар, Илион…
Не глядя ни на торговца, ни на сверток, Илион сунул все в сумку и сутулясь зашагал к дому. Его спину согнуло не только горе от потери Асиат, но и воспоминание об убитых родных, и понимание, что перед персами они, фракийцы, беззащитны. Жизнь любого не стоит и медной монетки…
Что чувствует человек, если его могут в любую минуту убить или хотя бы унизить, втоптать в грязь? Беззащитность? Или все же ненависть? Пока Илион был растоптан и потерян, время гореть ненавистью еще не пришло.
Глядя на согбенную фигуру хозяина дома, Сагир подивился:
– Что случилось? А где Асиат?
– Там… – неопределенно махнул рукой Илион.
– Где там? Как ты мог оставить эту девчонку одну, она же обязательно попадет в какую-нибудь переделку!
– Уже попала, – со слезами на глазах выдохнул фракиец. – Ее украли персидские воины…
– Что?!
Сагир несколько раз заставил Илиона вспомнить все о вчерашнем интересе персов к девушке, о сегодняшнем скандале на рынке, о том, что посоветовал и как выглядел воин… Стало понятно, что шум у лотка Надира был не случаен, но это мало что меняло.
Несколько раз пересказав происшедшее, Илион понял, куда утащили персы девушку.
– Она в стане у царя! Я завтра пойду туда!
– Так тебя и пустили! – фыркнул Сагир.
Илион невольно подумал, что все скифы так горячи, а вслух возразил:
– Ты забываешь, что я ювелир, кому, как не мне, носить красивые безделки для царских женщин!
– Думаешь, персы купят у тебя что-нибудь? Нет, просто отберут!
– Пусть… – пожал плечами Илион. – К чему мне это золото? Зато Асиат разыщу.
Асиат отбивалась как могла. Рот ей заткнули в первое же мгновение, а на мычание никто из окружающих не обратил внимания, вернее, услышали, но предпочли сделать вид, что не слышат. Трусы! – злилась девушка. Руки были связаны, ноги тоже, но амазонка все же ухитрилась боднуть оказавшегося рядом перса. Тот от неожиданности и боли икнул, но бить Асиат в ответ почему-то не стал. Зато ее постарались поскорее завернуть в ковер и унести прочь с рынка.
Было приказано, чтобы и волос не упал с головы беспокойной красавицы, иначе персы с удовольствием надавали ей хотя бы пинков. Пришлось терпеть брыкания девушки и стараться, чтобы та сама не наставила себе синяков. Вмиг осознав, что похитители этого боятся, Асиат постаралась стукнуться обо что-нибудь посильнее.
Когда наконец девушку доставили в стан персов, все были рады отвязаться от такой беспокойной пленницы.
Дарий с интересом взглянул на амазонку. Асиат уже развязали и кляп изо рта вытащили, она стояла, с негодованием оглядываясь вокруг. Эх, добраться хотя бы до одного меча, что в руках у окруживших царя охранников! Она показала бы этим мордоворотам, что такое амазонка! Но воинов слишком много, и они все рослые, плечистые… Асиат понимала, что при любой попытке хотя бы резко поднять руку ее подомнут под себя вот эти верзилы, придавят, как лягушку на берегу, не давая пошевелиться.
Именно мысль о последующем бессилии и унижении заставила девушку стоять спокойно, только сверкая глазами на вольно расположившегося на своем походном троне царя.
Золотистые волосы Асиат растрепались, ярко-синие глаза метали молнии, ноздри точеного носика возбужденно раздувались, щека в чем-то вымазана… Хороша царская дочь, усмехнулся своим мыслям Дарий. Нет, он прекрасно понимал, что наряди девушку в дорогие ткани и укрась золотыми побрякушками, она затмит многих красавиц его шатров, но сейчас царь не воспринимал Асиат как наложницу, не хотелось даже думать о жарких ночах с ней. Мысли были заняты сообщением Гобрия, что ионийцы почти закончили мост. Теперь не до амазонок, вообще не до женщин! Впереди такой большой поход!
А красавицы?.. Их будет множество на каждой стоянке. И скифок приведут тоже. Может быть, и эту, если все получится, как задумала Милида…
Вспомнив о своей помощнице, Дарий сделал знак Гобрию:
– Пусть эту отведут в дальний шатер и приставят не слишком расторопную служанку, чтобы Милида смогла сделать свое дело.
Советник кивнул.
Асиат настороженно смотрела на подошедшего ближе сухощавого человека с умными и жестокими глазами. Его взгляд цеплял, словно проникал внутрь, заглядывая в потаенные уголки души. Но девушка не отвела своего гневного взора от белесо-серых глаз царского советника. В ее глазах появились не только возмущение и злость, но и откровенный вызов.
Мужчина на вызов не ответил, усмехнулся, словно знал о ней что-то такое, чего не знала са