Как все поменялось! Теперь Этея готова молиться Милиде за спасение, готова выполнить любое ее повеление. Я служанка этой женщины? – мысленно ахнула Этея. Но страх остаться одной в этой непонятной степи, снова испытывать муки голода и жажды заставлял Этею не просто подчиниться Милиде, а стать рабой. Они едут кого-то убивать? Этее все равно, кого и куда, лишь бы скорей вернуться домой в Сузы. Там у Этеи большой дом, подаренный одним из ее благодетелей в прежние времена.
Басарган был щедр, очень щедр, потому Этея ласкала его от души, несмотря на внешнее уродство и откровенную вонь, исходившую от старика. Оказалось, что неприятный запах – признак тяжелой болезни, Басарган гнил заживо. Когда он уже не смог бороться с болезнью, то купил у чиновника большой дом и подарил его Этее. После смерти своего благодетеля Этея поневоле стала принимать в доме других, ведь надо было на что-то жить. Потом персидское войско собралось в большой поход, многие желавшие женской ласки уходили вместе с Дарием, некоторые веселые женщины отправились тоже. Недолго думая, Этея оставила свой дом на управителя и старую служанку и поехала следом.
Что из этого вышло? Ничего хорошего, поход совсем не принес золота или рабов. Вернее, сначала было все хорошо, во Фракии ее запасы пополнились дорогими подарками, но стоило переправиться через Истр, как все изменилось. Не было не только скифского золота, но и самих скифов! А потом не стало воды и еды. За кусок мяса пришлось платить своим телом и бороться!
Теперь Этея хотела только одного – вернуться в большой дом, подаренный Басарганом. И ей было все равно, кого для этого придется убить. Какая разница, и так погибло много людей. Она сделает все, что потребует эта женщина, а потом…
Этея уже видела, как ее умащивает маслами служанка… Нет, сначала она будет долго-долго мыться, чтобы смыть со своей кожи налипшую за много тяжелых дней пыль и грязь. А еще еда… Ее будет вдоволь, разной, вкусной… При одном воспоминании о еде рот наполнился слюной, а желудок потребовал свое. Но Милида не собиралась останавливаться.
Вдруг Этее стало жутковато, они ехали по степи, но впереди стеной стоял лес, правда, когда приближались, стена леса превращалась в отдельные небольшие рощицы и перелески. Но персиянка вдруг подумала: что будет, если Милида заблудится? Как она знает, куда ехать? В стане страшно, но вокруг всегда люди, а здесь никого. А вдруг с Милидой что-то случится?! Сама Этея ни за что не сумеет найти дорогу к людям, она погибнет в этом скопище деревьев и травы! Ужас охватил персиянку, и она постаралась держаться ближе к своей хозяйке, время от времени пристально вглядываясь ей в лицо.
Это, видно, надоело Милиде, вдова огрызнулась:
– Чего ты глазеешь?!
– Госпожа, как ты знаешь, куда ехать?
В другое время Милиде польстило бы такое обращение, но сейчас не до того.
– Я выросла в степи!
– Мы не заблудимся?
– Тьфу на тебя! – выругалась Милида. Она и сама боялась именно этого. Как найти Скопасиса в степи? Немного подумав, вдова решила искать дорогу к Истру, к переправе. И Дарий, и Скопасис торопятся туда. Но как не промахнуться и не проехать мимо? Это можно сделать, только найдя те места, по которым они возвращались из Фракии.
Примерно тем же занимались и персы.
Теперь они двигались, почти не останавливаясь и не давая передышки коням. Воины дивились: как это скифы могут спать в седлах или пересаживаться с лошади на лошадь прямо на скаку? У персов не получалось. К середине следующего дня многие стали просто валиться с ног. Пешие не успевали за конными, и хотя жара начала спадать, они еле двигали ногами. Тогда было решено коннице уйти вперед, а чтобы людям было легче, не терять времени на рассвете и до самой ночи, отдыхая днем.
Легко сказать, да трудно сделать. Но теперь хотя бы была вода, а не выжженная степь.
Прошло два дня, и персы столкнулись с новой проблемой. Воины все чаще стали попадать в подстроенные ловушки. То и дело кто-то падал в глубокие засадные ямы, был убит спрятанным самострелом, повисал в петле вверх ногами на высоком дереве… Все меньше находилось желающих уходить в сторону от основной массы. А военачальники задумывались: не идут ли они все в такую же ловушку? От этих дикарей, не умеющих правильно воевать, можно было ожидать чего угодно.
Царь злился: простые кочевники по-прежнему диктовали ему свою волю! Сначала заманивали за собой в безводную степь, потом счастливо избежали сражения, а теперь вот он вынужден искать выход из этих степей, на каждом шагу рискуя свернуть шею! Где этот Истр? Снова и снова Дарий вглядывался в рисунок, изображавший скифские степи. Далеко не все здесь верно, много рек течет совсем не так, многих нет на карте. Но главное – переправа… Если они пройдут чуть выше или ниже, то попросту не найдут те два озера, между которыми выходили в скифские степи.
Сколько ни ломал голову царь царей со своими советниками, получалось, что есть один выход: тяжело, страшно, но нужно найти свою прежнюю дорогу. Оставалось понять как.
Ответ к Видарне пришел во сне, ему приснилась гарь от степного пожара. Глава бессмертных едва дождался рассвета, чтобы метнуться к Дарию:
– Царь, нужно найти выжженную степь!
Видарна был доволен собой, пусть царь поймет, что не только Гобрий способен давать дельные советы!
Сам Гобрий поморщился; идти выжженной степью, когда они и так едва волочат ноги? Но, похоже, на сей раз толстяк Видарна прав, другого выхода нет.
Дарий кивнул, и передовые сотни тут же разъехались в стороны искать следы гари. К удивлению персов, сами скифы их почему-то не беспокоили. Неужели и впрямь отстали? Это было бы замечательно, потому как спешить не получалось, а биться не хотелось совсем.
На следующий день примчалась одна из отправленных в разведку сотен:
– Нашли выгоревшую степь!
– Та ли? – усомнился Гобрий, но его уже мало кто слушал. После ошибки с гелоном советник был не в чести.
– Та, там валяются наши потери…
Но даже выжженная, безводная степь сейчас казалась подарком; двигаясь по ней, непременно придешь к переправе на Истре. Услышавшие обнадеживающую весть воины воспрянули духом. Обратно шагалось легче, хотя снова не было воды и еды, но это был путь домой, а не в неизвестность. И только Дарий с советниками были по-прежнему хмуро-задумчивы, на полоске кожи узелков уже не осталось. Что, если ионийцы выполнили приказ царя царей?
Радовало одно: скифов не было ни впереди, ни сзади. И ловушек тоже не стало, двигались хотя и тяжело, но уверенно. Всех подгоняла одна мысль: скорей бы Истр, скорей бы переправа!
А скифы, снова разделившись на две части, тоже двигались. Только Антир со своими едва тронулся с места, а Скопасис с амазонками далеко обогнали ойранское войско. Торопясь, не ставили ловушек, лучше поспешить к Истру.
Между персами и скифами началась гонка на выживание. На удачу мог рассчитывать тот, кто успеет к Истру раньше. Только Дарий не знал о воинах Скопасиса и амазонках, а те не ведали, по каким путям носит самого царя персов с войском. Скифам и в голову не могло прийти, что ойранцы, боясь промахнуться, будут возвращаться не мимо полноводных рек с изобилием еды, а по своей же выжженной и истоптанной дороге.
Скопасис с Дайраной прикидывали, как обогнать ойранцев и успеть к переправе через Истр раньше Дария.
В степи велась настоящая гонка: персы убегали от скифов, Скопасис с амазонками пытались их обогнать, Милида с Этеей искали Скопасиса и дорогу к переправе, Лейла с Асиат пытались разыскать в бескрайних просторах Милиду, а вслед за двумя беспокойными амазонками отправился Палий с тремя воинами, понимая, что вдвоем на одной лошади с раненой Асиат персиянке будет очень трудно.
Душная летняя ночь тянулась бесконечно, но люди по положению звезд могли сказать, что пошла уже последняя ее четверть. Еще немного, и край неба вдали начнет светлеть, сначала едва заметно, потом все сильнее и сильнее, окрасится в легкий розовый цвет и вдруг засверкает солнечными лучами! Сколько бы ни ожидал появления солнышка, его лучи возникают неожиданно.
Но пока тянулась самая темная часть ночи, темнее всего перед рассветом. И тише тоже. Ночные охотники уже отправились спать, затихли шорохи многих лапок и ног, а утренних птиц пока не слышно. Ночная предрассветная мгла самая безмолвная.
Асиат спала в забытьи, а Лейла заснуть не могла. Глядя в черное небо, она размышляла о том, где искать Милиду и Скопасиса. Они были посреди бескрайней степи вдвоем – Асиат, которой и руки толком не поднять, и мало что могущая персиянка. Тут Лейла с тоской вспомнила, что тетива так и осталась не натянутой на налучье. Собираясь в спешке, она за уговорами Асиат совсем забыла об этом. Покосившись на бесполезный лук, девушка вздохнула и потянула горит к себе. Но как ни пыталась, тугая тетива не желала доставать до противоположного конца. Сейчас персиянка вполне понимала двух братьев Скифа, так и не натянувших лук! Оставалось надеяться, что получится завтра. Асиат обещала показать какую-то хитрость, чтобы наконец осилить непокорное оружие.
Но ничего показать Асиат не успела.
Милиду с Этеей они увидели утром, причем ехали две красотки со стороны стана Антира! Получилось, что Лейла с Асиат их попросту обогнали, сами того не ведая.
Первой двух всадниц заметила Асиат. Она с трудом держалась на ногах, была очень слаба, потому Лейла не стала будить подругу, несмотря на вставшее уже солнце. Глядя на измученное болью лицо амазонки, персиянка вздыхала: ну куда ей ехать? Хотя уже поняла, что сама ни за что не нашла бы дорогу в степи. Ругала Лейла себя за то, что не сказала о Милиде Антиру или кому-то еще, пусть бы Асиат оставалась, а она поехала с сильными воинами. А что теперь?
Асиат открыла глаза и с испугом оглянулась:
– Лейла, уже давно утро!
Та кивнула:
– Да, пора ехать.
– Почему ты меня… – вдруг глаза Асиат широко раскрылись: – Лейла, Милида!
Резко обернувшись, Лейла увидела, как из-за перелеска выезжают две всадницы. Это были соперницы, которых они так жаждали догнать и которых попросту опередили! Лейла схватила горит и вскочила на ноги. Милида со спутницей тоже заметили амазонок, даже на расстоянии было видно, как оскалилась вдова, выхватив из горита лук.