мать тетиву.
Когда Скопасис вернулся к костру, оставив персиянку в стороне возиться с луком, Залина осторожно поинтересовалась:
– Неужели получилось?
– Конечно!
– Как тебе это удалось?
– А ты ее тетиву трогала? Стрия ей туже мужского лука сделала, не всякий скиф справится. Лейла говорит, что Стрия сама натягивала.
В ответ рассмеялась Дайрана:
– Скопасис, Стрия и сейчас кого хочешь в бараний рог согнет! Ты не смотри, что она скрюченная, в ней силы, как в трех скифах, вместе взятых! Вот и Лейлу так учила, только времени не хватило.
Асиат уже ходила и на коне сидела сама, понятно, среди своих и выздоравливать легче, а главное, быстрее. Аморг продолжал ходить кругами, но к самой амазонке не подходил. Это надоело Залине, девушка покосилась на одиноко сидевшего скифа, на подругу и вдруг решительно направилась к Аморгу.
Ткнув его в бок излюбленным приемом, Залина поинтересовалась:
– И долго ты так будешь?
– Как?
Руки амазонки сами собой привычно уперлись в бока:
– Тебе Асиат нужна?
– Да.
– Тогда чего сидишь?! А ну иди к ней!
Аморг осторожно покосился на девичью компанию. Как к такой подойти? Он не Сагир, чтоб отболтаться сразу от всех. Залина снова скомандовала:
– Иди! Я отправлю ее напоить коня.
Вернувшись к костру, амазонка чуть было не ткнула и Асиат в бок, но вовремя сдержалась, только что-то зашептала почти на ухо. Дайрана, заметив ухищрения Залины, только усмехнулась. Девушка сама переживала за оставленного в стане Антира Вордера, все казалось, что без нее скифа загубят. Не раз пришлось убеждать, что если Стрия сказала, что будет жить, значит, нечего беспокоиться.
Асиат встала и отправилась к своей лошади. Встревоженная Лейла тоже поднялась со своего места. Персиянка опекала царскую дочь, как малого ребенка. Но Лейлу за руку задержала Залина:
– Сядь-ка, я тебе что-то скажу.
– Потом, Асиат что-то нужно…
– Сядь, я тебе сказала! То, что нужно Асиат, тебе не нужно.
Оглянувшись, Лейла увидела, как к ее подруге, ведущей в поводу лошадь, подошел Аморг.
– Стой! – Рука скифа перекрыла путь. Пожелай Асиат, она могла бы легко убрать эту руку или просто обойти, но девушка остановилась, правда, глядя в сторону. – Асиат, почему ты не носишь сережки, которые я тебе подарил?
Скифы не лгут, не уходят от ответа, это унижает свободного человека. Асиат ответила правду:
– Потому что они напоминают мне тебя.
– Ты не хочешь меня вспоминать? – Аморг пытался заглянуть в глаза девушки, но та упорно смотрела вдаль, а на ее ресницах, кажется, показалась влага.
– Не хочу!
– Почему?
И снова Асиат не скрыла своих мыслей.
– Потому что ты с Милидой…
– Я не был с ней, не был, слышишь?!
Кажется, Асиат чуть растерялась.
– Но Милида всем рассказывала, какой ты… ласковый и… и умелый!..
Глаза девушки умоляли: только не отвернись, скажи правду! Аморг не отвел своего взгляда, хотя рассердился:
– Ты кому веришь, Милиде или мне?!
Но Асиат все еще сомневалась:
– Но Сагир был с Милидой, я сама знаю…
– Сагир – да! А я нет!
Голос девушки дрогнул, предательская влага все же заполнила глаза. Сквозь слезы блеснула радость от услышанного и надежда, что это не обман:
– Правда?..
И тут Аморг понял, как измучена дурацкими подозрениями его любимая, сколько тяжелых дум передумала! Скиф притянул Асиат к себе, та подчинилась сильным ласковым рукам, припала к его плечу и вдруг звучно шмыгнула носом. Тихо рассмеявшись, Аморг шепотом укорил:
– Глупенькая… Я с тех пор, как тебя на озере увидел, других женщин просто не замечаю.
Они стояли бы так еще долго, но рядом раздался голос Залины. Амазонка ворчала:
– Шли бы вы отсюда, а то развела сырость… Амазонки не плачут!
Скиф усмехнулся:
– Это те, которые умные, а глупенькие ревут.
Как и ожидалось, Асиат возмутилась:
– Это я глупенькая?!
– Ты. И еще какая! Подумать, что мне нужна эта продажная женщина!..
Скажи Аморг что-то другое, наверняка состоялась бы ссора, но возразить на последние слова Асиат просто не могла. Она еще раз хлюпнула носом, вздохнула и подчинилась крепкой руке скифа, увлекавшего ее в сторону от всех.
От костра амазонок в ночь удалялись сильный рослый мужчина и рядом с ним хрупкая, но от этого не менее сильная девушка. Слева и справа спокойно с сознанием полной причастности к происходящему вышагивали конь Аморга и кобылка Асиат.
Вскоре на фоне огромной круглой луны остались видны лишь два конских силуэта. Лошади стояли, положив головы на шеи друг дружке, точно охраняя покой своих хозяев.
Кто-то из девушек попросил:
– Помоги им, богиня Аргимпаса.
Верно, у кого же просить помощи для влюбленных, как не у богини любви?
Конечно, любовь эта не ко времени, но когда и кого она спрашивала? Возникала вдруг из ничего, из одного взгляда даже на давно знакомого человека, захватывала, заставляя забыть обо всем на свете.
Они остались вдвоем, и не существовало огромного войска Дария, вражеских стрел, выжженной степи и ежеминутной опасности погибнуть… Были только ОНА и ОН. А еще небо, все в сверкающих звездах, и песнь любви, заглушавшая все остальные звуки мира.
Счастлив тот, кто хоть раз в жизни услышал эту песнь!
На берегу Истра греки маялись от безделья. Охранять мост было попросту не от кого, ни персов, ни скифов не видно. Ловля рыбы и игра в кости – плохая замена обычным занятиям воинов. Можно бы тренировать руки и глаза стрельбой из лука, но жаркое летнее солнце и безветрие превращали любое дневное занятие в пытку. Воины ворчали: шесть десятков таких дней превратят их в зажаренных баранов!
Но как ни тянулись дни безделья, наступил момент, когда ионийцы развязали последний узел на кожаной полоске, оставленной Дарием. Встал вопрос: что делать дальше? Нельзя сказать, чтобы они сидели совсем уж без известий, не прошло и половины срока, как из степи начали возвращаться отправившиеся вместе с персами торговцы и менялы. Они первыми почувствовали, что если и будет выгода, то дастся уж очень тяжело, как бы все не потерять…
Унесшие ноги греки и фракийцы рассказывали совершенно непонятные вещи. Скифы не только не стали принимать бой, они вдруг принялись отступать в глубь своих степей! Но уже чуть не с первых дней донимали войско Дария своими мелкими нападками. Это бы ничего, у царя царей такое огромное войско, что даже потеря четвертой его части не ослабит Дария. Но тащиться по безлюдной и, главное, безводной степи, не находя врага… сколько это будет продолжаться?
Старый грек, исходивший сам многие земли, прошедший пустыню Египта и плававший в опасных морях, качал головой:
– Дарий погубит там свое войско…
Херсонесский тиран Мильтиад осторожно уточнил:
– Почему ты так думаешь?
– Скифы нарочно завлекают его туда, где нет ни воды, ни пищи. Они подожгли степь.
– Но Дарий догонит скифов и разобьет их.
– Не-ет… Как можно догнать в степи людей, которые родились в седлах и живут в них? Да еще и двигаясь со скоростью торгового каравана!
– Почему торгового каравана?
– Ты забыл, какое у персов огромное войско? Оно растянулось на несколько дней пути, распугав все вокруг. Убежали звери, улетели птицы, уплыли рыбы… Степь горит, а колодцы засыпаны… Нет, оттуда надо уходить, и чем раньше, тем лучше! Если этого не поймет Дарий, то потеряет свое огромное войско.
Но торговцу пытались возразить:
– Персы ходили по пустыне, где совсем нет воды. Справлялись, и Дарий справится.
– Не ходили, а летели стрелой небольшими отрядами.
Грек еще долго убеждал ионийцев в глупом поведении персидского царя, но от него отмахнулись. Не может быть, чтобы такое огромное войско не одержало победу над скифами!
Но шел день за днем, из степи уже никто не возвращался. Милетский тиран Гистией стал твердить, что Дарий, видно, догнал скифов и разбил их. Теперь остается ждать окончания срока и разрушить мост, потому как царь царей увел свое войско через горы.
И вот развязан последний узел. Что делать? А что, если царь царей опоздает всего на день и придет завтра? Мильтиад заявил, что мост надо разрушить обязательно; если Дарий одержал победу и ушел через горы, то ему переправа не нужна, а если скифы разбили персов, то надо воспользоваться этим, чтобы получить свободу от Дария своим городам.
Хотя Дарий не назначил старшего над охраняющими мост, все признавали таковым Гистиея, потому что хорошо помнили благоволение царя царей к тирану Милета и то, что именно он разыскал Мандрокла, построившего два моста. Гистией собрал на совет всех тиранов, оставшихся на берегу Истра.
Невеселым был этот совет, хмурыми сидели тираны Дафнис из Абидоса, Гиппокл из Лампсака, Герофант из Пария, Метродор из Проконнеса, Аристагор из Кизика, Аристон из Византия, Стратис из Хиоса, Эак из Самоса, Лаодам из Фокеи, Гистией из Милета, Аристагор из Кимы и Мильтиад из Херсонеса. Первым взял слово, как всегда, нетерпеливый Мильтиад. Афинянин принялся горячо убеждать своих товарищей поступить так, как приказано Дарием!
– Нам дан срок, который мы должны охранять мост, и по его окончании приказано переправу уничтожить! Этот срок закончился, но царь царей не вернулся. Так в чем дело?
Ему осторожно возразил тиран Аристон из Византия:
– Но те, кто самостоятельно вернулся из скифских степей, рассказывают странные вещи. А что, если они правы и царь царей вынужден возвращаться? Если мы разрушим мост завтра, а он подойдет послезавтра?
Мильтиад не успокаивался:
– Царь царей тоже помнит о сроке, если он не вернулся через шестьдесят дней, значит, уйдет другим путем. – Вдруг афинянин усмехнулся: – А если и нет, то будет разбит скифами!
Содрогнулись все, слышавшие это. Что, если и впрямь скифы сумели одолеть Дария?! Но верилось в такое с трудом.
– Если персы разбиты, то нам лучше, мы сможем освободиться от их власти! Неужели вам не хочется стать свободными, пусть даже таким образом?!