Катон немного помолчал.
— И теперь третий вариант. Мы продолжаем выполнять приказ, выдвигаемся к руднику и закрепляемся там до тех пор, пока сюда не прибудут основные силы.
Он сделал жест рукой.
— Ваши соображения, господа.
После недолгого молчания заговорил Пульхр:
— Приказ есть приказ, командир. Если нам сказали занять и удерживать рудник, значит, мы это делаем, пока не получим иной приказ. Даже не знаю, зачем мы это обсуждаем.
— Потому, что я так сказал, — резко ответил Катон. — Кто-то еще хочет высказаться?
Поглядев на остальных, Порцин резко подался вперед.
— Командир, каковы бы ни были приказы, ситуация изменилась. Как ты уже сказал, противник знает, что мы идем сюда. Рассчитывать на то, чтобы застать его врасплох, уже не приходится. Есть большой шанс снова угодить в ловушку. Совершенно очевидно, что нам следует сделать. Нам надо отступать. У нас нет выбора.
— Ты прав, выбора у нас нет, — сказал Макрон. — Решение будет принимать префект. Мы можем лишь высказать мнение, и лишь тогда, когда он спросит.
Порцин понял намек, но не успокоился.
— Командир, если мы продолжим наступать, то пойдем навстречу верной смерти.
Катон кивнул.
— Вполне вероятно. Обстоятельства против нас, но и ставки высоки. Если Искербел захватит рудник, император не получит деньги, которые необходимы ему, чтобы платить жалованье воинам. И мы можем предотвратить это.
— Куда более вероятно, что бунтовщики уже захватили рудник, командир.
— Этого мы не знаем. И узнаем лишь тогда, когда доберемся до него.
— Если доберемся, — вмешался в разговор трибун Крист.
Катон повернулся к трибуну, сдерживая раздражение.
— Да, если доберемся до рудника. Моя забота — чтобы мы это сделали. Если со мной что-то случится, то это станет твоей заботой как старшего по званию из выживших. Если погибнешь ты, этим займется следующий, и так далее в соответствии с субординацией. Это наш долг. Именно поэтому мы получили те звания, какие получили. И каждый из присутствующих должен четко понимать это.
Крист прикусил губу.
— Похоже, что ты уже принял решение.
Катон приподнял брови и многозначительно наклонил голову, и Крист понял свою ошибку.
— Похоже, командир, ты уже принял решение.
— Да, принял. Но мне необходимо, чтобы все вы понимали, почему мы должны идти дальше, на случай если со мной что-то случится. Мы пойдем на любой риск, чтобы достичь рудника, это не обсуждается. И относится ко всем…
Катон помолчал, чтобы все осознали смысл его слов.
— Итак, на рассвете мы грузим всех раненых на телеги и отправляем в сторону Тарракона. Вместе с ними — большую часть коней и денежный ящик с казной когорты. Он слишком тяжелый, чтобы и дальше тащить его с собой, да и в любом случае мне бы не хотелось, чтобы он попал в руки врагов. Телегам потребуется сопровождение. Думаю, хватит половины центурии. Возглавит охрану центурион Плацин.
— Есть, командир, — ответил Плацин, кивая.
— Я отдам тебе доклад, который ты передашь легату. Оставшаяся часть когорты берет все припасы, какие мы сможем найти в селении, и продолжает марш. Учитывая, что о нас обязательно доложат Искербелу, далее мы не имеем возможности двигаться к Астурике напрямую.
Катон замолчал, увидев, что Цимбер поднял руку и сделал полшага вперед, так, чтобы префект заметил, что он желает высказаться. И раздраженно вздохнул.
— В чем дело?
Проводник даже не пытался скрыть своего беспокойства. Он заговорил, не смея никому поглядеть в глаза.
— Префект, я прошу разрешения вернуться в Тарракон с ранеными.
Макрон повернулся к нему и демонстративно оглядел с ног до головы.
— На мой взгляд, ты не раненый. Ты ногу подвернул или еще что, пока все остальные сражались?
Катон с презрением поглядел на Цимбера.
— Ты отправляешься с нами.
Подняв взгляд, Цимбер тряхнул головой.
— Нет. Ты не можешь меня заставить. Я гражданский. И гражданин Рима. Я знаю свои права.
— Можешь пожаловаться на меня лично императору, потом, если захочешь. Но ты будешь не первым в длинной очереди.
Остальные развеселились, но Цимбер не разделял их чувств.
— Ты не можешь приказать мне отправиться с тобой. Я помог тебе настолько, насколько мог. Я сделал то, что мог, и теперь могу идти, куда пожелаю. В конце концов, я не воин. Я не подпадаю под твою власть.
— Тогда я решу этот вопрос по-другому. Центурион Макрон.
— Командир?
— Зачислишь Цимбера в свою центурию, рядовым. Выдашь ему доспех и оружие, оставшиеся от раненых. Он обязан соблюдать дисциплину такую же, как и все остальные. Понял?
— Да, командир, — с ухмылкой ответил Макрон.
Катон снова поглядел на проводника.
— Добро пожаловать в преторианскую гвардию, рядовой Цимбер. Уверен, ты дашь нам повод гордиться тобой.
У Цимбера упала челюсть, и он затряс головой.
— Ты не можешь этого сделать!
Катон сделал шаг вперед и поглядел ему прямо в глаза.
— Я сделал это. Как только что зачисленному я прощу тебе нарушение дисциплины на первый раз. Далее, обращаясь ко мне, говоришь «командир» и не обращаешься к старшему по званию, пока тебе не будет приказано.
Цимбер уже хотел было возразить, но Катон предостерегающе поднял руку.
— Любые последующие твои слова будут расценены как нарушение субординации. Что мы делаем с нарушающими субординацию, центурион Макрон?
— Плетьми хлещем, командир.
— Плетьми хлещем… — повторил Катон, в упор глядя на Цимбера. — Ты понял?
Лицо Цимбера перекосилось от страха и страдания, но он кивнул.
— Да, командир.
— И не думай, что сможешь дезертировать. Что в армии делают с дезертирами, Макрон?
— Их казнят, командир. Их товарищи забивают их камнями до смерти или что похуже.
— Именно. Итак, гвардеец Цимбер, совершенно ясно, что было бы опасно продолжать продвигаться к Астурике нынешним маршрутом. Я хочу, чтобы ты сказал, есть ли другие дороги в ту сторону. Такие, которые позволят нам не попасться на глаза противнику и в то же время добраться до рудника без лишних задержек. Ты знаешь такие дороги?
Катон вдруг понял, что Цимбер может и солгать в тщетной надежде на то, что это убедит Катона прекратить наступление.
— Если таковых нет, то нам придется двигаться дальше по этой, невзирая на опасность… говори, рядовой.
Только что призванный в армию все еще никак не мог прийти в себя от внезапных перемен в его судьбе, но у него хватило мозгов ответить прежде, чем Катон снова пригрозит ему наказанием.
— Есть другая дорога, командир. По сути, тропа. Через горы, севернее. Она непригодна для колесных повозок, по дороге есть несколько поселений. Она проходит достаточно близко от рудника.
Макрон с подозрением поглядел на Цимбера.
— И откуда ты о ней знаешь?
— Мой дядя торговал мулами, командир. Пару раз с ним по ней ходил, во время ежегодного перегона, еще мальчишкой.
— Ты достаточно хорошо ее помнишь, чтобы вести нас? — спросил Катон.
— Думаю, да, командир.
— Ты теперь воин, Цимбер. Думать недостаточно. Ты сможешь это сделать или нет?
— Смогу, командир.
— Тогда, похоже, нам это подойдет, — сказал Катон и снова поглядел на командиров. — Мы начинаем марш по тропе в горах завтра же. Приказываю осмотреть селение и собрать все припасы, которые мы сможем нести с собой. Продвигаясь по дороге, которую укажет Цимбер, нам придется самим искать прокорм. И с этого момента я буду приказывать каждый вечер возводить походный лагерь.
— А что насчет противника, командир? — спросил Петиллий. — Неужели они не станут за нами следить? Они смогут сообщать Искербелу о нашем продвижении, и наверняка у них будет куда больше возможностей нападать на нас в гористой местности.
— С первыми лучами солнца будем высылать конный дозор. Они должны будут отпугнуть или уничтожить разведчиков, прежде чем когорта выступит. А Плацину следует прицепить к телегам ветки кустарника, чтобы от его отряда поднималась пыль, создавая впечатление, что вся когорта отступает к Тарракону. Будем надеяться, что они клюнут на эту уловку и мы сможем продолжить марш, не подвергаясь их атакам.
Оглядев лица командиров, Катон с удовлетворением понял, что даже Порцин и Крист более не пытаются возражать.
— Хорошо. Как только конный дозор доложит, что дорога чиста, грузим раненых на телеги, и Плацин отправляется. Остальные выступают на север. Вопросы есть? Нет? Тогда мы обсудили все, что нам предстоит. Постарайтесь отдохнуть столько, сколько сможете. Нас ожидает тяжелый путь. Все свободны.
Командиры и Цимбер встали со скамеек и табуретов и вышли из таверны в темноту, окутавшую площадь. Небо было ясным, на его черном покрывале сверкали россыпи звезд. Макрон остановился на пороге, дожидаясь, пока остальные уйдут достаточно далеко, чтобы не услышать его.
— Думаешь, мы можем доверять Цимберу? Что, если он поведет нас не той дорогой, с этой его тропой для мулов?
— Если он хотя бы подумает о таком, я прикажу сечь его до полусмерти. Думаю, он это понимает.
— Надеюсь. Операция идет не совсем так, как планировалось, парень.
— А когда-то бывало иначе? Сам знаешь, Макрон. На войне первыми гибнут планы.
— Теперь уже не только планы, — сказал Макрон, показывая на тела у телеги. — Придется соорудить погребальный костер прямо в селении. Не стоит снова разводить огонь на равнине.
— Хорошая мысль, — согласился Катон, кивая.
Макрон молчал.
— Что-то еще? — спросил Катон.
— Одно. Зачем отправлять с ранеными Плацина? Такой человек нам бы пригодился, когда дело снова дойдет до боя. Почему не отослать того, кого мы можем позволить себе потерять, типа Пульхра, Порцина или этого придурка Криста?
— Я не доверю Пульхру доставить доклад, как и не верю, что он точно изложит ситуацию, если Вителлий станет его расспрашивать. То же самое относится к Порцину и Кристу, пусть и в силу иных причин. Они наверняка скажут, что у Искербела огромная орда бунтовщиков. Легат может решить, что стоит подождать, и вызвать новые подкрепления. А любая задержка позволит бунтовщикам занять новые территории и нарастить силы. Доклад должен сделать тот, на кого я могу положиться. Профессионал, который опишет все точно.