Вчера мои парни уехали сопровождать груз, и я ждал, когда они отзвонятся по приезду, — по моим прикидкам ехать оставалось минут сорок. Ждал, на часы поглядывая, по столу пальцами барабанил, и размышлял.
Я бы и сам отправился с ребятами, но не в тот город, где прожил без малого двенадцать лет, десять из которых преданно служил семье Шакировых. Сначала отцу — Ильдару, тогда ещё никаким начальником охраны я не был, так, парень на побегушках, бык в кожаной куртке и с разрешением на ношение оружия. Когда Ильдара убили, я был в отпуске, впервые за два с половиной года. Начальника нашего тут же сняли, а Таир оставил меня — доверял. Я ему за это верой и правдой служил, пацаном он оказался толковым, а сейчас и вовсе крутым бизнесменом стал. Только когда настало время от него уйти, я ему весь расклад объяснил. Таир сначала орал, был против, золотые горы сулил, но потом мы с ним пришли к одному выводу: так будет лучше. Я оставил ему своих ребят, ещё часть охраны выделил мэр, с которым Таир породнился.
А я решил, что самое время уехать. Выбрал свой родной город, приехал сюда без всего, только бабки в банке и тачка старая. Пять лет прошло, а я до сих пор помню ту ночь, после которой решение принял.
Когда ко мне сестра Таира пришла, Зай. Зайнаб… В блузке светлой, пуговицы как мелкий жемчуг — пару штук так и остались на полу в гостиной валяться, как напоминание. Они и трусики, которые я по-звериному на ней порвал. Никогда так не делал, а там накрыло. Я потом до утра в потолок таращился, глаз не смыкая, столько в башке крутилось всякой херни, от себя было тошно, и от поступка Зай — тоже.
А на следующий день рванул, даже вещи забирать не стал. Чтобы не тянуло вернуться, продал все, квартиру, дачу, гараж, и номер сменил. Запретил себе интересоваться жизнью Шакировых, тяжело было, а хер ли делать? Не пиздюка этого лощеного, мэровского сына я боялся. Видеть Зайца в платье свадебном после того, что у нас было, оказалось выше моих сил. А быть слабым я себе позволить никак не мог.
Я закурил, выпуская в потолок дым и в пол-уха слушая Макса. Ребята все ещё не звонили, телевизор негромко бормотал, показывая местные новости, из открытого окна дул летний ветер. Плечо тянуло, — значит, дождик будет, ранение лучше всяких синоптиков прогноз погоды определяло. Потянулся, разминаясь, и с кресла поднялся. На столе завибрировал телефон, затыкая не в меру разболтавшегося Макса. Трубку к уху приложил, буркнул:
— Алё.
— Руслан Маратович, доехали, груз передали, — отрапортовал Сашка и я удовлетворенно кивнул, расплющив окурок в тяжёлой пепельнице.
— Как там обстановочка?
— Все пучком.
Теперь осталось заказчику отправить смс и ждать, когда он бабки отбашляет. Самая приятная часть моей работы — смотреть, как пополняется счет. В родном городе мне быстро удалось раскрутиться: опыт работы был немалый, нужные люди за меня вписались, и заказы потекли, пусть и не сразу. По первой не чурался и мелочь брать, — с нуля ведь начинал, с чистого, мать его, листа. А за пару лет все в колею вошло: сопровождение ценных грузов, охрана персональная, любые деликатные вопросы, — за них и оплата соответствующая. О прошлой своей жизни в другом городе старался не думать, но судьба — сука та ещё, и это я понял, когда узнал, что Динар Бикбаев со своей женой из-за границы вернулся именно сюда.
Первые два года я честно за судьбой Зайнаб не следил, потом узнал, донесли: ребенок родился, дочка. Бабка их, наверное, счастлива была: на всю толпу родни до этого единственной девчонкой была Зай. Я ведь не дурак, помнил, что у нас тогда резинка порвалась, и дату родов девчонки их посчитал на пальцах: выходило, больше сорока недель прошло. Значит, от мажора своего родила принцесса… две недели назад принцесса на глаза мне попалась. А ведь не хотел тогда идти на гребаное мероприятие, но раз за прием отвечала наша служба безопасности, иного выбора не осталось, появиться я должен был, показать, что все под контролем. Иной раз моя рожа лучше всякой охраны срабатывала. Сидел во дворце этом культуры, в отдельной комнате, выделенной под охрану, на мониторы поглядывал, а потом как обухом по голове — Заяц.
— Я сейчас, — Максу бросил и пошел в фойе, чтобы ее живьем разглядеть. Не волновался, нет. Но и на глаза попадаться не стал, остался в тени, там, откуда хорошо ее видно было. Ни к чему нам с ней встречаться, у меня табу на замужних баб.
Зай стояла с бокалом шампанского — не пьет, но всегда за него держится, как прикрытие. Волосы густые темные, уложены в прическу, чёрное платье обтягивает худую фигуру. Ключицы торчат — даже отсюда видно.
Она изменилась за эти пять лет: превратилась в женщину, черты стали острее. Роды, по всей видимости, никак на ее фигуре не отразились: вырез подчеркивал форму груди, а я, блядь, вспоминаю тут стою, как соски ее зубами прикусывал, и член упирается в ширинку.
Рубашка душила, хотелось сорвать с себя пиджак, расстегнуть пуговицы, сесть за руль и свалить отсюда нахер, подальше от Бикбаевых. И фамилия ведь у них как подобает — Бикбаевы, бик бай, очень богатые.
Ее пиздюк почти не изменился, — все та же слащавая рожа, что так нравится бабам, манеры вежливые, улыбочка во все тридцать два. Динар мне никогда не нравился, но ещё отец Таира дал установку: своих не трогаем, пока мэр нас поддерживает, мы поддерживаем его. Этот пижон в доме Шакировых с самого детства тёрся, когда отец его ещё в исполкоме на побегушках был, а потом уже подниматься начал, и Ильдара за собой тянул. Хотя, кто кого, история темная, но две семьи всегда неизменно дружили, а личная неприязнь — сугубо мои проблемы.
Динар встал ко мне спиной, загораживая на мгновение Зай. Я видел, как они целуются, а потом замирают, позируя штатному фотографу.
Зай улыбалась широко, — значит, счастлива. Только какого хрена тогда ты ко мне приходила тогда, Заяц? Прямо перед самой свадьбой. Я знал, что она с Динаром давно, но когда понял, что девчонка девственница… Блядь, мне хотелось крушить все вокруг, я понять ее пытался и не мог. Зачем она пришла, что это за игры богатой принцессы? Вышла замуж, как и хотела, за своего мажорика, слияние капиталов, большой бизнес, где такие, как я, на вроде пушечного мяса: наняты закрывать хозяев от пуль или принцесс вот таких ублажать, когда в голову дурь лезет.
Мы с ней из разного теста, я никогда этого не забывал, как и место своего. Ушел, не оглядываясь, чужое счастье вдруг так бесить стало. В тот день ребятам своим охрану доверил и уехал — по городу бесцельно колесить. Накрыло так не по-детски, аж удивительно: никогда такой хернёй я не страдал, но счастливый Заяц из колеи выбила. Год мы жили рядом, не пересекаясь, и я надеялся, что так будет и впредь. И жил же сколько лет до этого, не тужил, не задумывался ни о чем: счастлив ли, все ли по плану идёт, правильно ли я, блядь, живу?
Только вот уже какую неделю, прошедшую с приема, воспоминания о ней по миллиметру сверлили мозг, шальная мысль — может, увидеться, спросить, как оно? Получила ли она ту жизнь, о которой мечтала?
Все это лирика, я знал, что встречи с ней искать не буду, не юнец семнадцати лет. Романтикой у нас и не пахло, а за годы эти ничего кроме общих воспоминаний не осталось.
Но судьба просто решила испытать меня на крепость. Вошёл к себе, налил виски на два пальца, бросил в бокал несколько кубиков льда. Согнал с кресла толстого безымянного кота — рыжий подлец вовсе моим не был, но в какой то момент решил, что именно я должен его кормить и у меня поселился. Имени я ему так и не дал. Включил телевизор. Просто, чтобы голоса из зомбо-ящика разбавили мои мысли, прогнали тишину.
И Зай увидел. Какая-то, блядь, очередная тусовка местных мажоров. Кадры идут скупой нарезкой, но я ловлю момент, когда на экране Зай и ставлю на паузу. Она стоит у стены, прижимаясь к ней худыми лопатками. В руках крошечная сумочка, такая же у неё была в ту ночь. И смотрит. Мне, блядь, в душу. И взгляд такой тоскливый, словно весь вечер улыбалась счастливо и устала, сбросила на миг маску. Всё это — ложь.
Телефон одной рукой нашарил, от телевизора не отводя глаз.
— Приезжай, — коротко бросил Юльке, — такси вызови.
Мне нужно было вытрахать все это, чтобы голову очистить от шальных мыслей, и Юля в этом деле подходила как нельзя лучше.
Через двадцать минут в дверь мою вошла, едва взглянула на мою рожу, и тут же раздеваться начала, без лишних слов. Я ее за руку в постель поволок, взял грубо, ворвался так, точно год бабу не драл. Трахал, глаза закрывая, а сам вспоминал, как протяжно Зай выдыхала мое имя в ту ночь
Глава 3. Зай
Щенка мне подарил Тимур.
Чуть больше года назад, мы только приехали в этот город. Иногда мне казалось, что Тимур, один из моих братьев, понимает меня лучше всех. Но опять же — казалось.
— На новоселье, — широко улыбнулся он и протянул мне крошечный свёрток, перевязанный бантиком.
Я то на брата смотрю — глаза шальные, на шее засос, то на свёрток. А свёрток возьми и зашевелись. Так у меня и появилась Шанель, маленький йорк, умильный и бесполезный. Но к собаке я все же привязалась, если конечно можно назвать собакой два килограмма шелковистых локонов, крошечные лапки, чёрный нос и глаза бусинки.
А теперь собака исчезла. Сначала я не очень волновалась — участок у нас большой, Шанель носилась по нему свободно. А потом… Динара не было дома, да и не хотелось к нему подходить. Пошла к Раилю.
— У меня Шанель исчезла, — сообщила я.
— Крыса?
Я вздохнула и кивнула. Никто не считал мою собаку собакой. Уже вечерело, поэтому Раиль взял фонарик и вышел в сад, я увязалась за ним. Обернулась на дом — окна детской светятся. Ясмин ещё не спит.
Собака не нашлась. Нашлась дырка в заборе, у самой земли — видимо Шанель сама его подкопала. Раиль покачал головой и закидал дырку камнями. А я смотрела на нее и жалела, что не такая же крошечная, как Шанель, и не могу сбежать так просто.
На этом история не закончилась. Раиль, которому в принципе на меня было плевать, он распоряжения хозяина выполнял, Шанель не нашёл. Ее Динар подобрал. Принёс следующим вечером. Мёртвую. Крошечная шея свернута, тело уже закоченело. Я не ревела — какой в этом смысл?