— Ешь, пока горячее.
Зай спорить не стала, вооружившись ножом и вилкой, начала орудовать в тарелке.
— Знаешь, — сказала задумчиво, — мне кажется, у меня паранойя.
Я насторожился, подался вперед:
— Подробней давай.
— Да смешно даже, — но я видел, что смешно ей не было, — сегодня медсестра новая пришла. Хотела капельницу поставить, но я отказалась, попросила врача. Жду, когда придет.
— Почему? Тебе же капельницы часто ставят?
— У нее ногти с маникюром. Красные, алые такие. Длинные. А ещё… она очень настаивала, а мне капельницы ещё вчера отменили.
Мы молчали, только внутри молоточком стучало тревожное "тук-тук-тук". Виду не подал.
— Жуй, сейчас выясним, что это за маникюрный набор тут работает.
Игорька видно не было, я чертыхнулся, отошёл к окну. Достал мобилу, вызванивая горе-охранника.
Пока гудки шли, к палате нашей врач подошел, я обернулся, заметив его. Вот и отличненько, сейчас уточним все. Но тот, меня заметив, застыл, глазки по сторонам забегали. Хлопнул себя по карманам, точно ищет что, а потом развернулся и ушел.
Гудки шли, Игорь не отвечал, я телефон сжимал, все просчитывая.
Я тогда понял — нельзя медлить. Окружили уже.
Врач удалился, я вошёл в палату, дверь за собой запер и спиной к ней прижался. Зай перестала жевать, замерла, на меня глядя. Глаза большие — большие, в них страх плещется.
— Собирайся, не будем ждать выписки. Только быстро и без вопросов. Переодевайся.
— Во что? — развела руками она. — Мне нормальную одежду только завтра принесут.
С кровати подобралась, я в окно глянул. Третий этаж, высоко, внизу кустарники, а за ними — стоянка. Машин много, навскидку штук десять подозрительных.
Собрался позвонить Илье, но…времени нет, медлить нельзя. Сначала ее вывезу. Зай стояла в пижаме, обутая в тапочки пушистые. Приметная. Блядь.
— Пошли.
Ее ладошка маленькая, я сжимаю ее крепко и мы выходим в коридор. Он пуст, куртка, как маяк, так и валяется на стуле. Но — все потом. Ради Зай я уже жертвовал своими людьми, готов и собой пожертвовать.
— Ничего с собой не бери, телефоны тут оставь.
Запихнул под одеяло полотенца, имитация фиговая, но на первой сгодится. Любая попытка выиграть время сейчас может помочь нам сбежать.
До лифта идём, стараюсь не сорваться на бег. Зай на ходу собой закрываю, хрен пойми от кого. Каждый кажется врагом. И все, абсолютно все провожают нас взглядами — бугай огромный и девушка полторашка в пижаме и тапках. Нажал минус первый — с планом здания я знаком хорошо, первым делом ознакомился, как перевели, это уже в подкорку въелось. Сколько минут у нас есть, не знаю, но счёт пошел на секунды.
Стою в лифте, Зай за спину отправил, спина у меня широкая. Двери закрываются чертовски медленно, лифт словно раздумывает, ехать ему или нет. А секунды убегают с каждым ударом сердца. Блядь, по лестнице нужно было, с какой-то яростью, злостью на самого себя думаю я.
Они появляются внезапно и между с тем ожидаемо. Уже знают, что в палате Зайца нет. Их трое, один на ходу пистолет достаёт — серьёзные ребята. Я мысленно считаю, скольких успею уложить, до тех пор, как сдохну. А убить меня с первой пули непросто — были уже желающие, упокой Господь их душу.
— Стой спокойно, — говорю Зай. — Никуда не лезь, не геройствуй. Как дам знак, беги, прямо в тапках, куда глаза глядят.
И все — за несколько биений сердца. Мы успели встретиться взглядами с тем, у кого был пистолет. Он — улыбнулся. А потом лицо искривилось гримасой злости. Створки лифта закрылись, он загудел и тронулся.
Мы спустились вниз, в длинный коридор — перешеек, соединяющий под землёй два здания: гинекологию и соседствующий центр-стационар для детей, тоже элитный. Потолок весь в хитросплетении труб, вдоль стен каталки стоят, на дверях решетки — не переход, а казематы. Возле стен многочисленные железные шкафчики, заглянул внутрь в один, через щелку, там форма медперсонала. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы сообразить, это то, что нужно.
Но на замок закрыто. Я раз стукнул, второй, грохот на весь коридор, я кулаком херачу, по спине пот ручьем льется.
— Громко, — Зай рот в ужасе закрыла, да я и сам знал. Дверь наконец поддалась, замок искривился, перестав быть преградой.
— Быстро ищи подходящую.
Переодевались прямо посреди коридора
Для Зай одежда нашлась быстро, она до трусов сначала разделась, я по сторонам зыркал, лишь бы никого не занесло. Шальная мысль про форму медсестрички, в которую облачалась она, на миг заставила разгуляться фантазию.
Блядь, ни место и ни время, веду себя как животное.
А вот мне найти одежду оказалось сложнее, местный персонал оказался хиленьким, халат единственный, подходящий мне, трещал по швам. Менять джинсы на зелёные штаны медицинские времени нет, хватает халата, что на плечах не сходится, а при попытке застегнуть обтягивает зад, да так, что Зай, несмотря на серьезность ситуации, закрыла рот ладонью и хихикнула. Я понимал, что это нервное, не стал обострять. Пусть лучше смеётся — она- то тех троих не видела, которые по наши души.
— Посмейся мне тут, — сказал беззлобно, хотя и сам хмыкнул.
А дальше стало совсем не до смеху.
Впереди коридор подвала перекрывает металлическая решетка, стена, что отделяет одну медицинскую организацию от другой. На двери висит замок. На вид — крепкий, ключей у меня нет. Чуть отхожу назад и со всей дури, вспомнив все выигранные в прошлом бои, херачу по нему ногой. Резкая боль пронизывает ногу, от стопы до бедра, плевать. Главное, замок сломан, висит накренившись, отбрасываю его в сторону.
Мы с Зай шли, стараясь держаться свободнее, навстречу попалось несколько человек из медперсонала. Вовремя успели, никто не заметил, как мы торчали тут в белье одном, приметные и безоружные. В тапках, блядь. Пушистых.
Я лицо кирпичом сделал и несу лабуду про селезенку, Зай деловито кивала, поправляя на голове колпак, но видно, переживала. Рукава формы короткие, синяк от катетера бросался в глаза, и она старательно его прятала.
— Да-да, Руслан Маратович, я тоже так думаю, — поддакнула Зай, слегка срываясь на конце фразы на писк, когда мы по лестнице поднялись на первый этаж. Здесь — детский медицинский центр, с парком своих машин, и врачи так же ходят.
Сам на часы смотрю — шесть минут прошло. Это целый вагон времени, всю клинику уже могли оцепить, и сюда добраться. Пусть я и отправил лифт на другой этаж, пытаясь следы запутать.
Центр был платный, оттого — не особо людный, и в фойе первого этажа людей было раз-два и обчелся, в основном дети маленькие с родителями, пару подростков.
Зай замерла, словно вкопанная, разом привлекая к себе внимание. Я хотел было психануть, нас загоняют, словно дичь на охоте, а потом проследил за её взглядом. Она смотрела на молодую женщину, которая в руках держала младенца. Тот спал, а потом, словно поняв, что смотрят на него, ротик открыл, заплакал тихонько, словно мяукнув.
— Заяц…
— Пошли скорее отсюда… вдруг стрелять начнут. Детям нельзя умирать…
Зайнаб отвела взгляд, уцепилась за мой локоть, голову опустила. Только бы не заплакала, думаю я. Когда она плачет, мне башню рвёт.
Их я вычислил сходу, скинул скорость, руки в карманы засунул и деловито пошел к выходу. Два человека, напряженно разглядывали прохожих, видимо, пытаясь выискать свою пропажу. А нам идти мимо них, я иду и про Сашкины кишки рассказываю, заслоняя собой от них Зайца. На морде у меня маска медицинская, но блядь, мои два метра мало кого введут в заблуждение. А Заяц — в тапках.
И вот до выхода на служебную парковку метров десять, кажется, что все получится. Мимо топаем, но один из них подносит телефон к уху.
Интуиция не подводит, я буквально шкурой чую, что звонок по нашу душу. Скрываться и таиться смысла больше нет. Хватаю Зай на руки, один чёртов тапок слетает с её ноги. Буквально рывком бросаю себя вперёд, преодолевая последние до свободы метры. Закрываю за собой дверь. Останавливаюсь, напрягая силы буквально отрываю одну из продолговатых дверных ручек, сворачиваю узлом вокруг другой — теперь не выйдут, в обход побегут.
Пять ступеней, скатился по ним, впереди — черный джип "Чероки", без водилы, напротив — платные "неотложки" в рядок. Рванул к крайней, открыл дверь водительскую. Мужик усатый на меня взглянул обалдело, но мне церемониться некогда. Запихнул Зайца в машину, не слушая водителя, а потом и его, за шкирку наружу вытащил.
— Машину на объездной брошу, — сказал торопливо, за руль сел, по глазам сразу вдавил, не успев дверь захлопнуть, делаю крутой вираж, выезжая с парковки.
На Зай смотрю, а у неё глаза круглые. Думал, от страха. Оказалось, от попранной справедливости.
— Так нельзя! — воскликнула она. — Он же живой!
Тоже мне блядь, золотая девочка. Разве всех пожалеешь? Лезу в карман, вытаскиваю бумажник, не притормаживая, бросаю его в окно, попадаю в грудь все ещё охреневающему водителю.
— Так лучше? — едко осведомляюсь я. — Там баксов полторы тыщи, рублями порядком, три карточки, и да, права ещё…
В спину, по традиции уже звучит выстрел, выбрались, гады. Пуля гулко бьётся о кузов автомобиля, Заяц вскрикивает испуганно, я зубы стискиваю и педаль газа в пол топлю.
Глава 33. Зай
Я всю дорогу оглядывалась. Руслан сказал, что оторвались, а я никак поверить в это не могу. В каждом мерещится преследователь. Глаза закрою, будто наяву слышу сухой, не серьёзный какой-то хлопок, а потом скрежет пули по металлу. Я представляю, как она врезается в тело. Не моё, почему-то о себе я в этот момент вообще не думаю. В Руслана. Вижу, как я зажимаю рану ладонью, пытаясь заставить кровь остановиться, но она, упрямая, сочится алыми струйками меж моих пальцев, красит кожу…
Нужно остановиться. Нужно перестать об этом думать.
— Хватит, — словно читая мои мысли, сказал Руслан. — Всё закончилось.
А меня накрывает. Трясёт.