ИосифПрутНЕПОДДАЮЩИЙСЯОмногихдругихикое-чтоосебе
МоейдорогойженеЛеночкепосвящается
Вместопредисловия
УпомянуовыступлениинасвоемдевяностолетиивЦентральномДомелитератороввМоскве:
— Дорогиетоварищи! Таккаквзалебольшинствоизприсутствующих — самыеблизкиемоидрузья, прошунеждатьотменявыспренной, сугубоофициальной, торжественнойречи. Ябудуговоритьсвами, какобычно, простоикратко.
Итак: ядолженбытьзанесенвКнигурекордовГиннесса! Почему? Дапотому, чтотрифильма, поставленныепомоимсценариям, получилиСталинскую, извините, Государственнуюпремию, ая — автор — неполучил…
Вэнциклопедическомсловаре 1980 годая — вотличиеотмногихизвас — упомянутдважды: первыйраз, каклевыйпритокДуная, второй, какучебноесудноЧерноморскогофлота, поддержавшеевзбунтовавшийсяброненосец «Потемкин». Новыневолнуйтесь: на «Пруте» восстаниебылоподавлено.
Такимобразом, вэнциклопедическомсловаре 1980 годанетфамилиидраматургаПрута. Правда, там, скажем, нетислова «красота», имеющегопрямоеотношениекмоейвнешности, равнокакнетислов «честность», «порядочность», которыехотя, бытьможет, внебольшомколичестве, новсе-такиимеютсявмоейбиографии.
НеудостоеняизванияГерояСоветскогоСоюза (заслишкомострыйязык), хотяотметитьэтообязательное, поихмнению, событиеужеготовилисьоднополчане — свидетелимоего (небудускромным) подвига. Правда, получиля, считаю, неменеепочетнуюмедаль «Забоевыезаслуги»…
Кслову, предупреждаю: сегоднябанкетанеждите! Инепотому, чтоуменянанегонетденег: специальноотложилдлятакогомероприятияперсональнуюпенсию — стосорокрэ. Просто — передумал!
Спросите: почему? Отвечу: когдамнестукнуловосемьдесят, яустроилдлявсехвасчудесныйужинвЦДРИивЦДЛ. Сделаноэтобылопотому, чтояточнознал: послетакойвыпивкиизакускивыобязательноприпретесьнамоедевяностолетие! Каквидите: неошибся! Вывсе — здесь!
Анынчеприемдлявасустраиватьнетникакогосмысла, потомучто, когдаябудуотмечатьсвоистолет, вэтомзалеизприсутствующих, пожалуй, никогонебудет… Такзачеммнекормитьвассегодня?! Обойдетесь![1]
НачнужесприездавМосквупредставителяшвейцарскойпрессыкорреспондента «ГазеттдеЛозанн» — ШарляАнриФавроимоейвстречисним. ИнашегообедавресторанеЦентральногоДомалитераторов, кудаяегопригласил. Имоихрассказоводетстве, отрочестве, юности, проведенныхнаюгеГельветическойреспублики — вроманскойеечасти. Омоейтамошнейродне, моихшкольныхтоварищах, вобщем — омоейжизни. Янезнал, чтоФавровсетакподробнозаписал, возможно, ужетогдаунегобылпортативныймагнитофон, которогоянезаметил…
ВрезультатепослевозвращенияФавровШвейцарию, «ГазеттдеЛозанн» поместиларядегоочерков, посвященныхпребываниювМоскве, — опосещенияхтеатров, музеев, овстречахидругихвпечатленияхвнашейстолице. Большоеместобылоуделеноиразговорамсомной. ШарльАнриприслалмневырезки, азатемпришлописьмоотмоегодорогогодругаФернанаТрамбле. Ононачиналосьсловами:
Да, я, нижеподписавшийся, подтверждаю, чтовесной 1915 годамойсоученикировесник, четырнадцатилетнийхулиганизРоссиипоимениЖозеф, апофамилииПрутразбилмненос, державкулакекакой-тометаллическийпредмет, оказавшийсявпоследствиикарманнымичасами. Этотгрубыйпоступок, однако, ненарушилнашукрепкуюдружбу, потомучтосначалаятрахнулПрутапозатылку, иужепослеэтогоонстукнулменя. Поэтомуясчастлив, узнавизгазет, чтомойшкольныйтоварищживиздоров, ибудуещеболеесчастлив, еслисмогуегообнять — либонашвейцарскойземле, либонатерриторииСССР.
Непомнюточно, вразговорелисФавровегопервыйприездвМоскву, либовинтервьюкому-тоизШвейцарииярассказалослучаенафронте, когдашвейцарскаяпесенкаспасламнежизнь…
Делобылоночью. Надобылоузнать, чтопроисходитвстанефашистов. Ещеднемянаметилсебепуть: навозвышенностистоялстогсена. «Вот, — думаю, — ползкомвтемнотедоберусьдоэтогостогаизанимувижу, чтотворитсяунемцев».
Добавлю: происходилоэтовпоследниемесяцывойнынанемецкойтерритории.
Наступилатемнаяночь. Яблагополучнодобралсядостогасена, всталвовесьрост… ивдругслышу: «Верда?!» («Ктоидет?!»). Вэтомгновениевголовепронесласьмысль: «Провоеватьвсючетырехлетнюювойну, остатьсяживымитакнелеповконцеэтойвойныпогибнуть!..» Бог, аяверювегосуществование, меняспас. Ясловноуслышалегоприказ: «Пойпо-немецки!»
Иязапел: «МайнфатеристофанАппензелер, анАппензелер, анАппензелер!»
Немец, услышавтирольскуюпеснюиподумав, чтопередним — пьяный, проворчал: «Гейдушлафен, ду, думехайен…» («Идиспать, ты — дурак…»)
Ятихо-тихопопятилсяивернулсяксвоим.
Этуисториюяирассказалкому-тоизкорреспондентов, тотопубликовалеевшвейцарскойгазете.
ВскоревСоюзписателейпришелтолстыйпакет, которыймневручили. Адресбылтакой: «Россия, Москва, писателюИосифуПруту». Представьтесебе, дошло!..
Когдаявскрылпакет, вначаленичегонепонял: тамнаходилисьлисты, испещренныеподписями. Потомязаметилвверхуодногоизлистовслова: «Мысчастливы, господинИосифПрут, чтонашанациональнаяпесняспаславамжизнь, потомучтонашиотцытожеизАппензеля!» ДалееследовалиподписижителейэтогорайонаШвейцарии.
Втом, чтоБогесть, яубеждалсянеоднократно. Онбылсомной! Недаром, становясьсуеверныминавойне, моиподопечныеиразведчикисопредельнойчастистаралисьнаходитьсяпоближекомне.
Нестанураспространятьсяомногократныхслучаях, имевшихместовразныепериодымоейжизни. ПриведулишьещепримеризВеликойОтечественной.
Вовремязатяжныхбоевместногозначения, вмоментзатишьямеждуартобстреламияприлегвздремнуть. Настенеземлянкивиселиходики. ВозледверисиделвестовойРамазан.
Сплюивижусовершенноявственно, чтодверьоткрываетсяивходитмоямама, окоторойяничегонезналболеетридцатилет!
Мамапоманиламенярукой… ивышла. Часыпоказывалипятьвечера.
Яоткрылглаза, понимая, чтовиделсон. Ноначасахбылоровнопять!..
Селнатопчане, огляделземлянкуи, осознавая, чтомогупоказатьсясошедшимсума, спрашиваюРамазана:
— Ктосейчасвходил?
— Начальник! Ктоможетвойти, еслиятутсижуивыспите?!
— Моямама… Онатолькочтооткрываладверь!
— ДаГосподьсвами! Разятут — мышьнепробежит! Имамавашадалеко, каквырассказывали. Неволнуйтесь! Навойневсякоеможетпривидеться… — сталуговариватьменясолдат, полагая, чтоянемного «тронулся».
Понимаясовершеннуюабсурдностьсвоихдействий, ятемнеменеенадеваюсапоги, набрасываюнаплечишинельиговорюРамазану:
— Пойдемсомной!
Тотпосмотрелнаменякакнабольного, споритьнестал, имыобавышлиизземлянки.
Янаправилсякбольшомудереву, словноономеняпритягивало. Задеревомпослышалсяхрустветок.
Сознавая, чтосхожусума, идувперед, огибаюдерево, убежденный, чтосейчасувижумаму…
Итутраздаетсярезкийсвистлетящегоснаряда. Взрыв…
Когдарассеялсядым, мысРамазаномувиделинатомместеземлянки, гденесколькоминутназадпокоиласьмояголова, огромнуюворонку.
КакпослеэтогоневеритьвБогаилииную, сдругимназванием, сверхъестественнуюсилу?! Причемслучаюэтомубылживойсвидетель!
Вотпочемусолдатыменянетольколюбили, хотяяинедавалимпоблажки, былстрогимначальником. Онисчиталименясвоимталисманом!
КромеВитиШорникова, явсехпривелдомойживыми…
Многолеттомуназадвгазете «ВечерняяМосква» выступалмойколлега — писательГеоргийГулиа.
Онсоздалвэтомпечатноморганерубрику, которуюназвал «Рассказымоихдрузей», где, ссылаясьнаистинныхавторов, пересказывалуслышанныеимзабавные «Интересныеистории».
Непоследнееместовэтих «рассказахсословочевидцев» былоотведеномоейскромнойперсоне.
Позженекоторыеизмоихсоветскихколлегсталипользоватьсяэпизодамимоейжизни, желаяпознакомитьчитателяс «интереснойисторией». Необходилосьибезкурьезов, когдаинтерпретаторпуталсобытия, имена, даподчасумудрялсяприписыватьавторствосамомусебе.
Моижешвейцарскиеколлегипоступилисомнойкудагуманнее. Онизадалимневопрос: «Почемунепишешьмемуары?» И, чтобыподтолкнутьменянаэтотсмелыйшаг, подарилимнедиктофон.
ПервыйтакойагрегатпреподнесЖан-ПьерЛаубшер — отОбществаписателейЖеневы, членом-корреспондентомкоторогоясостою.
Черезпарулет, убедившисьвтом, чтоИосифПрутостается «неподдающимся», сделалповторнуюпопыткуизвестныйжурналистРожэД’Ивернуа. Онктомувременинаписалобомневсвоейкнигеиврядегазетныхстатей, многоезнализмоейбиографии, атакженеоднократнослышалмоеутверждениеотом, что «писаниемемуаров — уделстариков, аяещеспособенсочинятьпьесыисценарии!»
Несмотрянаэто, Рожэвсе-такиподарилмнедиктофон — портативныйиудобный, внадеждепробудитьэтоймеханическойигрушкоймоемонотворчество.
Надознать, чтоктехникеянепитаюприязни: посейденьпишупростымкарандашом (чем, естественно, раздражаюимашинистку, имоюжену, которымприходитсяразбиратьэтикаракули!).
Нонекотороевремяспустяещекто-тоизмоихшвейцарцевснованастойчивопрезентовалмнеочереднойдиктофон (насейразужекарманный) скатегорическойпросьбой, когдаяначнучто-либорассказывать, тольконажатькнопку. Однакоиэтонесдвинуломенясместапочастиписаниямемуаров.
Тогдамояжена — ЕленаЧерняк — журналисткаидраматург, взяласьизлагать (действительнонесовсемординарные) событиямоейжизнивписьмахкнашемудорогомудругу — РожэД’Ивернуа. Онатайкомвключаладиктофони, задаваяразныевопросы, слушаламоирассказы. Долженчестносказать, Еленадобиласьмногого (яимеюввидунекачество, аколичество: перепечаткасдиктофонныхлентсоставилаболее 200 страниц).
Когдаженапоказаламнеогромнуюкипубумагияразобралсявэтомматериале, торешил, чтоонможетпредставитьинтересдлямоихшвейцарскихдрузейтожеичтовсе-такистоитперевестиегонафранцузскийязык.
Яэтосделалидалпочитатьмойопусдобромузнакомому — известномуженевскомуиздателюЛеонуНажелю. Отнегополучилследующийответ:
Очень, Иосиф, любопытно, но… полныймеланж! Врядликто-либосможет, прочитавэто, разобратьсяввашейбиографии! Есливыприведетевесьматериалвнормальныйвид, разобьетеегонаглавы — одноназваниекоторыхстанетвызыватьинтерес; напоследовательностьсобытий — погодам, тополучитсярукописьбольшойиувлекательнойкниги, которуюясудовольствиемвыпущувжизнь!
Такиетеплыесловакрупнейшегоспециалистаиздательскогоделаипобудилименянаконецсдатьсяиуженерассказыватьжене, асамому