рю: неукраду! Честноеслово!
— Тогдаладно! — торжественнопроизнесКирсановиизрек: — «Улица — караулица!» Здорово, правда?!
Маяковскийусмехнулся.
— Ну, Сенька, тебедействительнонеповезло! Неуспелтыещертараскрыть, какяужеэтурифмуутебявтысячадевятьсотдвенадцатомгодуукрал.
МоивоспоминанияоЗавадском — человеке, скоторым, повторяю, япродружилпятьдесятпятьлет, вероятно, сумбурны: я — предельнонеорганизованный, апосемупишутак, каквспоминается, безвсякоговременногоилисюжетногопорядка…
Какяужеупоминал, наступилапора, когдамоистаршиетоварищи — драматурги — сказали: кинематограф — этонетаксерьезно, кактеатр. Порабратьсязанастоящеедело… Иявзялся. Перваянаписаннаямноюпьеса «КнязьМстиславУдалой» вМосквешлавтрехтеатрах: ЦентральномКраснойАрмии, филиалеМалогоивПервомРабочемХудожественном.
ЗавадскийпоставилэтотспектакльвЦТКАпервым.
Я — нетеатральныйкритик. Поэтомусвоегомненияорежиссерскомискусствемоегодругаисоратникавысказыватьнебуду. Натоимеетсядостаточнопричин. Преждевсего, оЮрииЗавадском — актереипостановщике — ужемногонаписанотеатроведами, аво-вторых — изсобственнойскромности. Объяснюпоследнее. ВБольшойСоветскойэнциклопедиисказано: «Режиссерскиеуспехи 3. (Завадского. — И. П.) связаныспостановкойспектаклей “Гибельэскадры ” А. Корнейчукаи “МстиславУдалой” И. ПрутанасценеЦТКА, вкоторых 3. сумелправдивоотобразитьгероическуюборьбусоветскогонародавгодыиностраннойвоеннойинтервенцииигражданскойвойны». ВэнциклопедииТеатральнойнаписано: «…Искусство 3. (Завадского. — И. П.) достиглозрелостиксер. 30-хгг., когдавыявилисьлучшиечертыеготворчества — лиризм, рождающийсяврезультатепроникновенногораскрытияхарактеровсовременников, оптимизмвосприятияжизнихудожником. Героическое, великоераскрывалосьимкакзадушевное, органическиприсущеекаждомучеловеку — спектакли “МстиславУдалой" Прута…»
Крометого, ЮрийАлександровичпоставилвсвоейстудиимоюпьесу «Пятьдесятседьмаястраница», азатемвРостове-на-Донубылрежиссеромещеодногомоего «опуса» — «ДороганаЮг» — оленинскомпланеразгромаДеникина.
Инаконец, ужевруководимомимТеатреимениМоссоветаонпринималдеятельноеучастиевпостановке «КатринЛефевр» («Женасолдата») сМарецкой, ПляттомиОленинымвглавныхролях.
Еслинекасаться «театральной» стороныдела, мыпросторадовалисьнашим, ксожалениюнеоченьчастым, встречам, всегданаходячтосказатьдругдругу. Этитеплыебратскиеотношениямыпронесличерезвсепрепоныипреграды, стоявшиенажизненномпути.
Ставя «Мстислава», Завадскийвнушалактерамтемуинтернационализма. Внемонвиделсилусоветскогостроя, союзарабочих, крестьяниинтеллигенциивсегонашегомногонациональноготрудовогонарода.
ВскромныхгерояхГражданскойвойныэтотвыдающийсярежиссерчувствовалсилубылинныхбогатырей. Поэтомуонпостояннонаставлялисполнителей:
— Играйтетех, ктовамподухуближе: ИльюМуромца, ДобрынюНикитича, АлешуПоповича, МикулуСеляниновича, Святогора!.. Или, еслихотите, ДюкаСтепанковича, ЧурилуПленковича, ДунаяИвановича! Всеониотличалисьвоинскойилитрудовойдоблестью, красотой, мощью, умом!..
Ивдругодинмолодойартист, игравшийЛёньку — помощникамашиниста, — сусмешкойспросил:
— Ну, акемжемнеприкажетебытьвстольпочетнойкомпании?
— Соловьем-разбойником! — неудержалсяя.
Раздалсясмех. АЗавадскийсовершенносерьезнодобавил:
— Остроумно. Нонеслишкомлищедро? Ему — втойкомпании — бытьлиботолькоСоловьем, либо — просторазбойником.
(Дажетогдаужеводилисьите, идругие.)
ЯчастонаблюдалработуЗавадскогои, над «чужими» пьесами.
Однажды, нарепетиции «Гибелиэскадры», Завадский, раздраженныйтемобстоятельством, чтоодномуизведущихактеровникакнеудавалосьвыполнитьегорежиссерскоезадание, вскочилискриком «Пойдуиповешусь!» — выбежализзала.
Испуганныйэтимпоступкомначальниктеатра — ВладимирЕвгеньевичМесхетелисхватилменяиФаинуГеоргиевнуРаневскуюзаруки, умоляя:
— Дорогие! Спаситеего! Верните!
Неуспеляотреагировать, какэтавеликаяактриса, котораябылаещеивеликимпсихологом, актомужеотличнозналаЗавадского, совершенноспокойно, чутьзаикаясь, проговорила:
— Неволнуйтесь! Онвернется… сам. ЮрийАлександровичвэтовремявсегдапосещает… туалет.
КромеФаиныГеоргиевныниктоникогданеосмелилсябыприЗавадскомпроизнестинеприличноеслово: этобылаисключительноеепрерогатива…
Считаюсвоимморальнымдолгомвэтих «мемуарах» упомянутьобольшомактереимоемдальнемродственнике.
АртисттеатраМоссовета (речьидетужеопослевоенномпериоде) — АлександрИосифовичКостомолодскийбылдвоюроднымбратоммоегоотца: егомать — РозалияИосифовна — роднаясестрамоегодедаПрута.
Янеприсутствовалвденьпремьерывозобновленного «Маскарада», нопятыйегопоказвсе-такипосмотрел.
Однажды, послеочередногопросмотраспектакля, ужинаясЮриемАлександровичемЗавадскимвресторанеВТО, поздравилегосудачей, сблестящимвторымрождениемэтойудивительнойпьесы. Имеждунамипроизошелразговор, который, возможно, заслужитвниманиебудущихисториковсоветскоготеатра. ЯобратилсякЗавадскомусвопросом:
— Скажимне, Юра, какойпринциптывзялзаоснову, когдаприступилкпостановкевтороговарианта «Маскарада»? Какуюновуютворческуюплатформу, объясняющуютвоидействия, могбытвердозафиксировать, точносформулировать, выразитьсловами? Чтопомоглотебеувидетьспектакльсегодняименнотаким, какимувиделиегомы — твоитоварищи, зрители? Еслинеможешьответитьсразу, я — подожду!
— Данет, почему? Могу! Япростопостаралсяпредставитьсебе: тридцатыегодыпрошлоговека. Петербург. Дежурнаякомнатаофицерскогособрания. СидитуокнапоручикЛермонтов, задумчивый, сосредоточенный. Азадуматьсяемуестьнадчем: каквсегда, сложноедушевноесостояние, политическиенеурядицыирезкиевысказывания, грозящиебольшиминеприятностями. Хватаетитворческихсомнений. Вдруг… Наумприходиттолькочтозаконченнаядрама. И, чтобыотвлечьсяотмрачныхдум, этотгений, ещенедавнийюноша, мысленнопредставляетсебесвоихгероев, но — оживших: насцене. Видитсебя, сидящеговложебенуара, видит, какоткрываетсязанавес, видит, какначинаетсяпервоедействие. Вот, учитываявсеэтоипредставляясебе, чтомолодойавторкоситсянацарскуюложу, следязареакциейповелителяРоссии, яипостаралсявникнутьвсостояниеМихаилаЮрьевича. Ведьэтоонприбавилксвоимбессмертнымрифмованнымстрочкамбиениечеловеческихсердец, живуюкровьиощущениесвоеговремени. Еслияпридумалоркестр, которогонетвдействительностиикоторогонетвавторскихремарках, топоворотголовыдирижера, смотрящеговсторонуцарскойложи, придумалиподсказалмнесамЛермонтов. Ибоонпередоверилименнодирижерусвойстрашныйвзгляд, говорящийгосударю: «М-да, вашевеличество! Нелегкобытьсочинителемпривашемправлении! Ох, какнелегко!»
И, каквидишь, янеошибся. Прессаединодушноотметилаэтотжест, блестящевыполненныйШурой. Яспециальносохранилвсе, сказанноекритикамиобэтомэпизоде, выписалотдельно! Вот, например, чтов «Известиях» отпервогомартатысячадевятьсотшестьдесятчетвертогогодаписалонемИраклийАндроников: «…Искаждойповойсценой, вывсебольшеубеждаетесь, чтодирижер — артистА. Костомолодский, великолепноисполняющийэтумалокомудоступнуюроль — дирижируетнетолькооркестром, нетолькоспектаклем. Ондирижируетсудьбамилермонтовских, героев».
— Яэтопомнюнаизусть. Уменявпортфелеидругиезаметки. Смотри. — ИЮрапередалмнететрадьсвклеенныминаеестраницырецензиями. Яихпереписалдлясебя:
«Литературнаягазета», 26.V.64 г. «Человекиегосудьба». А. Солодовников.
«Вспектакле “Маскарад”, зановопоставленномЮ. А. ЗавадскимвТеатреим. Моссовета, естьодинвпечатляющийобраз — дирижер. ЕгонетвпьесеЛермонтова, однакокажется, что, извлекаяизсмятенныхдушгероевхачатуряновскуюмузыку, именнодирижервластнонаправляетходсобытий. Онсталнеобходимымдействующимлицом.
Большетого: безнегонебылобытакогоспектакля…»
«Театр», № 5, 1964 г. «Сосброшенноймаской!» И. Вишневская.
«…Аизчернойоркестровойямыстрастным, трагическим, тревожным, рвущимдушувальсомАрамаХачатуряна, егомузыкойдирижируетстарыйкакмир, весьвчерном, дирижер. Этоноваярольвпьесе “Маскарад”, рольбезслов, роль, состоящаяизодноймимики, толькоизжеста, толькоизвыразительнейшегогрима, рольдаженесыгранная, апрожитаяпереднамиактеромА. Костомолодским. Ноэтарольнедописана, непридумана, онасамакак-тородиласьизнутрипьесыЛермонтова, она — эпиграфдрамы, она — еесимвол, еенастроение. Чтоделаетдирижервспектакле? Ондирижируетмузыкой. Этолишьпервыйпластроли. Новнеместьбольшее: этостоитперед “Маскарадом ” самажизнь, страшная, седая, трагическая, диктующаяипорабощающая, иприказывающая, ижалкая. Вотдирижерчутьповорачиваетсявзрительныйзал — иналицеегосплотносжатымигубамиразныевыражения, словноразныемаски. Вот — презрение, вот — отчаяние, вот — боль, вот — ненависть, вот — безразличиесудьбы, вот — холодвысокомерия, вот — жалостьчеловеколюбия, вот — сожаление, вот — печаль, вот — ирония, вот — насмешка, вот — тайныескрытыегорькиеслезы…»
«Московскаяправда», 28.VI.64 г. «Встречи, которыезапомнились». В. Рыжова, театральныйобозреватель.
«…ЯркийлучпрожектораосвещаетдирижераА. Костомолодского. Онподнимаетруку — иначинаетсямузыка. Онавозникаетвезде, вразныхуголкахтеатра, онанезвучиттольковоркестре, ибо… оркестранет. А. Костомолодскийдирижируетнеоркестромидаженемузыкой: ондирижируетспектаклем, онруководитдействиямигероев…»
«Театральнаяжизнь», № 12, 1965 г. «СражающийсяЛермонтов». Дм. Зорин.
«…Сего «странным» дирижером (А. Костомолодский), управляющимнетолькомузыкой, ногде-тоимаскараднымирожами, имеетсамуюестественнуюземнуюоснову».
«Театр», № 5, 1966 г. «РежиссериВремя». М. Любомудров.
«…Вкакие-томоментыдирижернеожиданноповорачиваетсявзалисмотритназрителядолгимсуровымвзглядом. Ивмигисчезаетграницамеждузаломисценой.
Вэтомдвижениидирижераестьнечтоглубоковолнующее…
Объединяютсязалигордыйдемоническийстарец. Завадскийистремилсякэтомуединствузрителейитеатра…»
— Интересно! — сказаля, закончивпросмотрипрочтениеотзывовпрессы. — Нониводномизних, Юра, яненашелтвоегоединомышленника, человекаодногостобоймненияобудивительномжесте — поворотеголовыдирижера.
— Амнеиненужныединоверцывтакомделе, какмое — сугуболичное — пониманиеискусства. Ск