февраля 1930 года. ПрисутствовалибуквальновсеведущиеактерыМосквы: ВасилийИвановичКачалов, ЛеонидМироновичЛеонидов, ОльгаЛеонардовнаКниппер-Чехова, АнтонинаВасильевнаНежданова, НадеждаАндреевнаОбухова, ЛеонидВитальевичСобинов, ЕкатеринаВасильевнаГельцер, АлександраАлександровнаЯблочкина, ВарвараНиколаевнаРыжова, ПровМихайловичСадовский, СтепанЛеонидовичКузнецов, БорисВасильевичЩукин, РубенНиколаевичСимонов… Ну, вобщем, этобылпарадмастеровискусств, сидящихвкрошечномзале, гденасчитывалосьмаксимумстомест.
ТоржественныйвечероткрылпервыйпредседательПравленияэтогоКлуба — ФеликсЯковлевичКон. ЕгозаместителямибылиИванМихайловичМосквиниВалерияВладимировнаБарсова.
Надодобавить, чтонаэтомвечеревыступилВладимирМаяковский, которыйпрочиталнамвступлениексвоейпоэме «Вовесьголос».
НовыйКлуббыстрозавоевалпопулярностьсредидеятелейискусствМосквы. Егопосещалинетолькоартисты. БывализдесьГорький, Луначарский, ДемьянБедный, АлексейТолстой. Тутчиталилекциивиднейшиеискусствоведы. Простотрудноперечислитьименавсехтех, чьитворческиевечерасостоялисьнасценеэтогоКлуба. Причеммероприятия, проводившиесяздесь, отличалисьзавиднымразнообразием: нарядусвеликимимастерамитутвыступалитанцевальныекавказскиеансамбли, игралиськапустникиискетчи, организовывалисьвыступленияотдельныхартистов. КонцертывелиМенделевичиСмирнов-Сокольский. Надосказать, что, пожалуй, самойпривлекательнойформойработысталинашивеселыекапустники. Внихучаствовалиимолодежь, икрупнейшиемастератеатра. Достаточновспомнить, чтовподобномсатирическомпредставлениивисторическийвечероткрытияклубавыступилхор (вынеповерите!), которыйсостоялизтакихартистов, какВасилийИвановичКачалов, СоломонМихайловичМихоэлс, МихаилМихайловичТарханов, ЛеонидВитальевичСобинов, ПровМихайловичСадовский, ЛеонидМироновичЛеонидов, МихаилМихайловичКлимов, ИванНиколаевичБерсенев, братьяРобертиРафаилАдельгеймы. АдирижировалхоромИванМихайловичМосквин.
Янемогузабытьвпечатления, котороенанаспроизвеласцена, когдавеликиемастератеатра, словнопослушныеученики, неспускаяглазсосвоегодирижера — Москвина, запели:
Колпакмойтреугольный,
Треугольныймойколпак,
Аеслинетреугольный,
Такэтонемойколпак…
Вследующемкуплетеотпадалаперваяфразатекста. Втретьемкуплете — отпадалидвефразы. Иделокончалосьтем, чтопелиужебезслов, однулишьмелодию. Зрелищебылофеерическое, смешноеинеожиданное.
Впоследствиибольшимуспехомпользовалисьнашисатирическиеколлективы «Будильник» и «Крошка», внихпринималиучастиеужеболеемолодые: РостиславПлятт, ОсипАбдулов, ЕвгенийВесник, СергейЦейц, НиколайПарфеновимногие-многиедругие.
ЯоченьлюбилбеседоватьсостарикамиМосковскогоХудожественноготеатра. ОднаждыпосетилЛеонидаМироновичаЛеонидова. Онсиделвчудесномхалатевкреслезадумчивый. Яговорю:
— Смотрюнавасидумаю: вотсидитпередомнойсоветскийМочалов!
ЛеонидМироновичусмехнулсяиответил:
— Да, наверное, я, каквыговорите, «советскийМочалов», нопочему-товселучшиеролииграетКачалов!
АнасчетВасилияИвановичатожедивноевоспоминание.
Мыкак-тобыливресторанеЦентральногоДомаработниковискусств. Истойжефразой, чтокЛеонидову, яобратилсякКачалову:
— Смотрюнавас — великогорусскогоактера…
АКачаловперебивает:
— Тыдумаешь, я — великий?
— Господи! Божемой, уменявпечатлениетакое, чтонетуголкавСоветскомСоюзе, гдебываснезнали!
Онже — вответ:
— Понимаешь, мнекажетсятак: вМоскве, скажем, вкольце «Б» — знают. Авотчутьподальше… Ты, по-моему, заблуждаешься!..
— ВасилийИванович! Какэтоя «заблуждаюсь»? Чтовыговорите?!
— Пожалуйста, приведутебепример. Прошлойзимойчто-тоязапил… КонстантинСергеевичрешилменянемножкоутихомиритьиотправилвнашдомотдыханаОку. Зима, понимаешь. Окаблеститсеребром, и, главное, вместоконьякамнеприказаныбылипрогулки… Выхожуякак-топогулять: намне — доха, боброваяшапка, буркинатолстойподметке — словом, весья, какнакотурнах. Большой, вобщем!.. Идуподороге, аиз-заповоротавдругмужичонка. Просто, тыпонимаешь, действительно, будтоизнекрасовскогостихотворения: «Сам — сноготок…» Илошадкабольшенасобакупохожапоразмеру, идровни — вродесалазок. И… незнаюотчего: можетбыть, янеожиданнодлянеевышелиз-заповорота, — лошадкашарахнуласьвсторону. Амужичонкатолькобросилкосойвзгляднаменяицыкнулнасвоюлошаденку:
— Вотдура, говнаиспугалась!
Такчтотыошибаешься, Оня, насмалознаютвпровинции.
Ещебольшойактер — ЮрийМихайловичЮрьев. Как-тояприехалвМосквуужесфронта (заканчиваласьВтораямировая), иЛеонидОсиповичУтесовпригласилменяобедатьвЦДРИ. Длятогочтобыясмогтампоесть, егосупруга — ЕленаОсиповна — отдаламнесвоюкарточкунаобед. АдоэтогоЛёдяповезменякчеловеку, которыйраспределялартистампапиросы. Можетесебепредставить, мнетожеперепалотрипачкипостоштук «Казбека»! Снимиябудупервымчеловекомнафронте! ЛеонидуОсиповичудали, конечно, больше.
МыприехаливЦДРИ. МилаяофицианткаМарусякормиламеняи, хотямненеполагалось, поставиластограммовводки. Сидим, вдвоемсУтесовымзамаленькимстоликом, обедаем. ВходитЮрийМихайловичЮрьев: высокий, торжественный, каквсегда, красивый. Увиделнас, спросил:
— Мальчики, можноквашемустолику?
Мы, конечно, вскочили:
— Просимвас, ЮрийМихайлович!
Ясвоипапиросыоставилвнизу, подконтролемномерка, боясь, чтоуменяодолжатиливыкурят, амненадобылоихдовезтицелымидочасти… АЛеонидОсиповичвзялсвойпакетнаверх. ЮрийМихайловичувиделпакет, спросил:
— Чтоэтоутебя, Лёдечка?
Утесовответил:
— Папиросы, ЮрийМихайлович. Вотсейчасбылитаму… (назвалфамилиючеловека, которогототзнал) — получилшестьсот.
ТогдаЮрийМихайловичговоритмнепо-французски:
— Вотвидишь, какяплоховыбралсебепрофессию! Мнененадобылобытьдраматическимартистом, алучшебыдирижеромджаз-оркестра!
ЛеонидОсипович, которыйнемногозналфранцузский, сказал (ужепо-русски):
— Ничегонепонимаю: вы — великийрусскийартистизавидуетемне — скромномуджазовомуоркестранту? Почему?!
— Естьоснования, — ответилЮрьев. — Мнедалитриста.
Утесовповторил:
— Непонимаю: привсемпритом, выжезнамениты! Свашейпопулярностью…
— Да? — усмехнулсяЮрьев. — ВотдавечаехалявоВладимирнавыступлениенасвоеймашине. Везменямойшофер, очаровательныймальчик. Проезжаеммымимокакого-тогородишки — нетоКовров, нетоСтолбов, непомнюсейчас, — онговорит:
— ЮрийМихайлович, моторбарахлит. Нужносменить… (нетолапку, нетосвечку — янеразбираюсь). Пожалуйста, зайдитевруководствоздесь, вправительственныйорган…
Каконтамвыразился, непомню. Вобщем, мыподъезжаемкзданиюместнойпартии, я — ему:
— Идите!
— Данет. Зайдитевы. Вамнаверняканеоткажут!
Ну, япошел. Спрашиваю:
— Гдеувасздесьпрезидент? Илипредседатель?
Ониговорят:
— Унаспрезидентаипредседателянет. Есть — первыйсекретарь.
— Неможетжебытьсекретарьсамымглавным?!
— Ноунастак… — ониобъяснили. Странноеучреждение!
— Хорошо! — говорю. — Ведитеменякнему.
Привели, Сидитзастоломмолодойчеловек, очаровательный! Япредставился:
— Здравствуйте! Я — народныйартистСоветскогоСоюзаЮрийМихайловичЮрьев. Вызнаетеменя?
Онулыбнулся.
— Васнеочень… АИзабелласвами?!
Вотивсямояпопулярность. Правда, лапкуилисвечкудали…
Втегодымхатовцы, даимногиестарыеактерыбылипоразительнополитическиневежественны.
Скажем, например, АлександраАлександровнаЯблочкина, котораячислиласьпредседательницейВсесоюзногоТеатральногоОбъединения (ВТО).
БылагодовщинаОктябрьскойреволюции. Впрезидиумеяселрядышкомсней (малоличтоподсказать, есличего…). Онавсталаиговорит:
— Дорогиетоварищи! Сегодня, вденьславнойВеликойОктябрьскойСоциалистической… (оназапнулась. Яейподсказываю: «революции!»). Онаотмахнулась: — Язнаю! — Иговорит: — Республики!..
Такаянаивностьбыланетольковэтом… Мыпоказывали «Вампуку» длянародныхСоветскогоСоюза (числоихвтупорубылозначительноменьше, нежелисейчас!..). ВпервомрядусиделаАлександраАлександровна. Ябылрядомсней. ВампукупелаЛидочкаПеткер, женаБориса. Онистоятнасценеипоют:
— Бежим, бежим! — продолжаястоять.
АлександраАлександровнанаклоняетсякомне.
— Странно: говорят «бежим», анедвигаютсясместа?!
Или, например, делалискетч «Сверхметкиестрелки»: сценадуэлиОнегинаиЛенского. Ленский — Козловский, Онегин — ПетяСеливанов, асвидетель — ВолодькаКанделакиснаклееннымздоровеннымносом.
ЯсижурядомсЯблочкиной. Ну, ивот:
«Куда, кудавыудалились?..» — Идетсценадуэли. — «Хотьчеловеконнеизвестный, ноужконечномалыйчестный».
Вобщем, Канделакикомандует: «Сходитесь!» Раздаютсядвавыстрела, ипадает «мертвым» Канделаки.
— Этонеправильно! — сердитосказаламнеАлександраАлександровна. — ВедьубилижеЛенского!
ЯзаехалзаАлександройАлександровнойЯблочкиной, чтобыотвезтиеевВТОнаюбилейныйвечер.
ПроезжаямимоТеатраОперетты, нашшоферчто-тонарушилибылостановленмилиционером, которыйподошелипотребовалдокументы. НоАлександраАлександровнаобратиласькнемусоследующимисловами:
— Я — народнаяартисткаЯблочкинаиспешунаконцерт, такчтонезадерживайтенас, пожалуйста, уважаемыйтоварищгородовой!
Растерявшийсямилиционеротдалчесть, имыпоехалидальше…
КлубмастеровискусстввСтаропименовскомпереулке…
Помню, какоднаждыприсутствовалитамКонстантинСергеевичСтаниславскийиВладимирИвановичНемирович-Данченко. Онисиделивпервомряду. Я — вовтором, заними. Надосказать, чтоКонстантинСергеевичнезналпочтиникогоиздеятелейдругихтеатров. Мимонихпрошлаактрисаипоклонилась. Обастарикаответилинаеепоклон. ПотомКонстантинСергеевичспросилусвоегоколлеги:
— Ктоэ-этамилаядама?
— КлавдияНовикова — премьершаТеатраОперетты, — снекоторымраздражениемответилВладимирИванович, ибоужевчетвертыйразобъяснялсвоемувеликомусоседуименаифамилиитех, ктоснимиздоровался.
Впроходепоявилсямужчинасоченьчернойбородойиусами. Онтакжетеплопоприветствовалдвухкорифеевипрошелдальше.
— Аэтокто? — вновьспросилСтаниславский.
— Надовсе-такизнатьсвоихколлег! — нервнопоглаживаябороду, ответилНемирович. — Это — Донатов! РежиссерОперетты.
Станиславскийусмехнулсяи, наклонившиськсоседу, тихопромолвил:
— Чтовы