лямнеминовалииэтотмагазин: несколькопокупательництерпеливождали, когдадвепродавщицызакончатсвойличный, неимевшийникакогоотношениякихработеразговор.
Непривыкшаякподобнойсистемеобслуживания, Анастасиярешительнопрошлазаприлавоки, указавпродавщицамнаместопокупательниц, сказалапо-английски:
— Выбудетестоятьтам, ая — работатьздесь!
Девушкиненашуткурастерялись: деломоглокончитьсяскандалом, атерятьстольпрестижноеместоработынехотелось. Поэтому, извинившись, продавщицыбыстрообслужилиАнастасиюиееспутницу, вфиналеподаривимпозначкуснадписью «Березка», снятомусосвоейрабочейодежды.
КогдажеАнастасиявернуласьвотель, швейцарзадержалее, указавназначок:
— Проходитьсюдамогуттолькопроживающиевотелеиностранцы!
Потребовалосьвмешательствоадминистратора, чтобыуладитьнедоразумение.
Второйэпизодносилзатяжнойхарактер, ибудьтоприжизнинашего «великогодиктатора», мненавернякаприписалибывсевозможныегрехи, вплотьдошпионажа…
Деловтом, чтовбольшомкоктейлекровеймоейженытечетикавказская. Поэтому, когда, встречаягостейвлазоревомкружевномплатьесобственнойвязки, ЕленауслышалавосторженныекомплиментыАнастасии, онанемедленноснялассебяэтоплатьеипреподнеслагостье.
Стогомоментаиначалось!..
КостяиАнастасия, решив, чтоЕлененеследуетпортитьсвоирукитакойработой, захотелиподаритьейвязальнуюмашину. И… изАмерикивРоссиюпошлителеграммы, которыевблаженнойпамятитридцатыегодынавернякапринялибызашифровки. Этителеграммы, по 10–20 словкаждая, — яхранювсвоемархивепосейдень.
Кпримеру: «Мысчитаем, чтояпонскиемашиныхороши, нолучше — фирма “Зингер”».
Вдругойтелеграмме (якакразсобиралсяехатьвШвейцарию) говорилось: «НадопосоветоватьсясмадамСиордэ (женойФредаСиордэ — нашегосоученикапоЭкольНувэль). ОнапоможетвЖеневевыбратьмашину «Зингер», котораявыполняетмногоопераций». Итакдалееитомуподобное.
Закончилосьделотем, чтоКостяперевелнемалуюсуммуфирме «Зингер» вЖеневе.
КогдаясдочерьюФредаСиордэзашелвмагазин, тасказала:
— Чтобывязатьнаэтоймашине, ЕленепридетсяприехатьвШвейцариюивтечениемесяцаобучатьсявфирме, какпользоватьсяэтимагрегатом.
СопровождавшийнасработникАэрофлотатожесмущеннозаметил:
— Длявас, ИосифЛеонидович, мы, конечно, сможемосвободитьотсеквсамолете… нокаквыразместитеэтутрехметровуюмахинуусебявдоме?! Ведьонапредназначенадляцехабольшогозавода…
Корочеговоря, яугостилшикарнымобедомслужащихфирмы «Зингер» иполучилналичнымиденьги, переведенныеКостейизСШАзамашину. Знаяогорячемжеланиижены «утеплить» меняназиму, янаэтиденьгикупилсебевШвейцариидубленку, котораягреетменяпосейдень.
ЧтобынеобидетьГратцосов, мнепришлосьсъездитьвЛенинградиоттудапривезтименеегромоздкое, нежелиу «Зингера», сооружение: вязальнуюмашинуотечественнойфирмы «Нева». Этидведлинныекоробкитакипокоятсянеоткрытымитолинаантресолях, толиподдиваном: для «отдыхамозгов» женапредпочитаетручнуювязку. НонаслучайприездаКостиимелосьдоказательство, чтоихсАнастасиейжеланиебыловыполненоивязальнаямашинаприобретена.
Однакобольшеувидетьнимоегомилогодруга, ниегоженунамтакинедовелось.
ДядяЛёляЛеонидов,ПаблоПикассоиМаркШагал
ВконцешестидесятыхясталездитьнетольковШвейцарию, ноивоФранцию. ВПариже, кромеРозенталейиблизкихмнеЮдовичей, жилмойдядькаЛёляЛеонидов. ВпервыегодысоветскойвластионбылимпресариоХудожественноготеатраивывозилегозаграницу. Потом — осталсяжитьвоФранциисосвоейженой, бывшейприма-балеринойКиевскоготеатра — ЮлиейБекефи.
НесмотрянаточтоунихродилсясынКонстантин — мойдвоюродный (илитроюродный) брат, старикиоченьпереживалиразрывсРодиной. ИужевстолетнемвозрастедядяЛёляодолевалменятелефоннымизвонкамиителеграммамиотом, чтоонхочетпередатьРоссиисвою (уникальнейшую) библиотекупотеатруирядпроизведенийживописи.
МинистромкультурывсемидесятыегодыбылДемичев. Сего «разрешения» — засвойсчет — ямногократномоталсятудаиобратно, чтобывывезтиэтикниги.
Короче: изнашихбесконечныхтелефонныхбеседфранцузскоеправительствоузналоопредполагаемойакцииивоспротивилось, мотивируятем, чтоЛеонидЛеонидовужедавно — гражданинФранции.
Сбольшимтрудомудалосьвтолковать, чтокнигинаписанынарусскомязыкеиимеютпрямоеотношениекрусскомутеатру… Короче, подключилосьнашепосольствои… бо́льшаячастькнигисчезла (междудомомдядиитогдашнимидеятелямисоветскойдипломатии). ВрезультатемнеудалосьдоставитьвБахрушинскиймузейлишьмалуютоликубогатейшейтеатральнойбиблиотекиЛеонидова. Ниокакойкомпенсациизатратнамоипоездкипоездомиполетысамолетом, конечно, небылоиречи.
Единственнойдляменя «пользой» оказалосьобщениесШагаломиПикассо. Снимидружилдядя.
Таккакобахудожникатерпетьдругдруганемогли, тообедыбывалилибосодним, либосдругим.
Пикассобылболеедемократичен, менеерасчетливибольшемненравился.
Обедаемвтроем.
— Ну, какМосква? — спрашиваетПабло.
— Стоитнасвоемместе, — отвечаю.
— Говорятлиувасобомне?
— Какже! Чтутвеликогохудожника!
— Аанекдотытожерассказывают? Тольконеэтот, чтосочинилЕвтушенко…
— Какойименно?
— Будтосидитдевицавкино. Соседначинаетлезтьвтемнотекнейподюбку. Адевицатихоговорит: «Зрястараетесь! То, чтовыищететам — уменязаухом! Я — модельПикассо».
— Остроумно, нонеочень…
— Авызнаетелучший?!
— Полагаю, чтода.
— Давай, давай! — подбадриваетменядядяЛёля, уверенный, чтоплемянникнеразочарует.
— Приходитквампокупатель. Естественно, делобылодавно, довашейвсемирнойславы.
— Ичто? Художникпишетполотночащевсегодлятого, чтобыегопродать.
— Янезакончил… Смотритпокупательнапредложенныйвамихолстиговорит: «Даюдесятьфранков». — «Как?! — возмущаетесьвы. — Ятолькозахолстзаплатилдвадцать!» — «Возможно. Нотогдаонбылчистым».
— Один-нольвтвоюпользу, Оня! — ПодвелрезюмеЛеонидов.
— Акто-нибудьпокупаетмоиработы?
— Конечно. Недавномнепредложили. Ноэтооказалосьфальшивкой: таксказалиискусствоведы.
— Ачтобылонаполотне?
— Цветы. Ивнизуподпись: П. Пикассо.
— Ивынекупили?! Дурак!
— Зачтостольсурово? — спросиля.
— Выжезнаете, чтоядружусвашимдядей. Привезлибыкартинусюда. Ябынанейнаписал: «ЭтонеПикассо». Иподписалсябы: ПаблоПикассо. Вотвамибольшиеденьги!
— Два-нольвтвоюпользу, — ткнулвхудожникапальцемдядяЛёля.
КогдаМаркШагалбылвМоскве, онподарилмнекнигусосвоимигравюрами.
— Подписать? — спросилШагал.
— Нет, — ответиля. Изнаяочрезвычайнойскаредностивеликогохудожника, объяснил: — Тогдаянесмогуеепродать!
ИсториюизюностиШагала, какинесколькоегоработ, мнепередаламоямама. НашродственникизсемьиСобсовичейжилвВитебскеидружилсШагаломневлучшуюдляхудожникапору. Работыживописцабылинепонятны, иниктоихнепокупал.
Собсович, которыйсамзанималсяживописью, подалМаркуидею:
— Даймненесколькотвоихработ. Яих «подправлю» истанувсемговорить: «Безобразие! Находятсяжетакиетипы, чтоподделываютсяподШагала!» Это — вневсякогосомнения, вызоветктебеинтереситвоикартиныстанутпокупать!
ТакначаласьславаМаркаШагала!
Атеперь, когданесталоэтоговеликогоживописца, егонаследницаорганизовала «ФондШагала» и, чтобыподнятьценунаоставшиесявеевладениипроизведения (ксожалению, дочьунаследоваланелучшуючертусвоегородителя!..), онавсе, чтонехранилосьвмузеяхилинебылозаявленовчастныхколлекцияхприжизниМаркаЗахаровича, объявляет «фальшивками» иповелеваетсжечь! Однако, какнедавновыяснилось, однуизтакихякобыподделокнесожглииона, хотяибылаизъятаувладельцаиошельмована, находится… взапасникахэтойдамы!
Иещеодругих
ВстаромзданиинашегоЦентральногоДомаработниковискусствпослеНовогогодаидетскихелок, когдакреслаиззалавыносилииосвобождалсявесьпартер, побокамуставленныйстоликамиисосвободнойплощадкойпосредине, — мывСтарыйНовыйгод — 13 января — устраивалидлячленовПрезидиумаиихгостей «Посиделки». Вэтидни — развлекалисамисебя, частовыступаявроляхнесвойственных. Так, Зыкина — плясала, кто-тоиздраматическихартистов — пел. Короче — веселились…
ВодинизтакихвечеровСережаОбразцов — мойсверстникитоварищюныхлет — рассказалободнойновогоднейночис 1917 на 1918 годвПитере. Сидявсвоейнетопленойквартире, онисмамойибратомдрожаливожиданииобыска: ихпредупредили, чтобольшевикиобыскиваютквартирывсех «буржуев»…
Дрожалионипотому, чтовдомеимеласьшпага — «оружие»! Азаэтогрозилрасстрел. Шпагаженаходиласьвдомепотому, чтопапа — горныйинженерпопрофессии — долженбылоблачатьсяприторжественныхслучаяхвмундирсошпагой.
Ну, большевикипришли, сделалиобыск, ничегопредосудительногонеобнаружили, идобраядама — матьСережиОбразцова, предложилаим — замерзшимсолдатамирабочим — чаю. Чайонивыпилииушли.
Яжепотомругалсебя, чтонедополнилэтотрассказСережи, клянясебяза «л’эспридд’эскалье» — «остроумиеналестнице», тоестьчто-тоостроумноевспоминается, когдаужепрошловремяеговысказать…
МненадобыпродолжитьрассказОбразцова. Что, мол, втотвечерямогтожебытьвсоставеотряда… Изашлимывэтотдом, потомучтоязнал: мадамОбразцованепременнопредложитчай, амнеоченьхотелосьпить! Ноэтоконечножебылабыфантазия, таккакименновтупоруябылвоФранциивРусскомЭкспедиционномкорпусе…
Как-то — ужеподвечерЮрийКарловичОлеша «перебрал». Явывелеговвестибюль. НавстречушеладмиралХолстовиков. Олеша, шатаясь, беретегозалацкан:
— Швейцар! Такси!
— ЮрийКарлович, — суважениемклюбимомуписателю, обращаетсяХолстовиков, — выошиблись. Я — нешвейцар, я — адмирал…
— Тогдакатер! — немедленнопрореагировалОлеша. (Ксловусказать, ужемногиеуважаемыемноюконферансьеисатирики «переделали» этотфакти, неупоминаяимендействующихлиц, рассказываютэтуисториюкаканекдот…)
ОднаждывосторженныйпочитательговорилЮриюОлеше:
— Когдавыназначилимневстречувхоллегостиницы «Москва», ябылозадачен, таккакпрежденикогдавасневидел. Поэтомуспросилумужчины, который, мнеказалось, ждалкого-то:
— ВыЮрийОлеша?
Тотмнеответил:
— Нет, увы!
Тогдастемжевопросомяобратилсякдругому, атотсказал:
— Нет, упасиГосподи!
Этодоказывает, что, покрайнеймере, одинизнихвасчитал.
— Да! — ответилмечтательноОлеша. — Нокоторый?..
Мыписалидругдругуэпитафии: навсякийслучай — авансом.
ЮрийОлеша — Катаеву:
З