Он перестает изображать из себя довольного жизнью дурачка, суживает глаза, искривляет губы в усмешке. Ваня разваливается удобнее и, окинув меня оценивающим взглядом, говорит неприятным голосом с жестокой надменной интонацией:
- И че, бл*ть, мне жениться на тебе за это теперь? - унижая и взглядом, и тоном. И смотрит в ожидании реакции. Я вытаращиваю глаза, не ожидала. Чувствую, как горят щеки.
До этого было шоу. Вдруг понимаю, что он настолько великодушен, что играет роль «хорошего мальчишки» перед своими родителями и родственниками, чтобы они были довольны. Он их любит, боится расстроить. С них хватит, они натерпелись. А сейчас сидит передо мной настоящий Ваня. Тот, которым стал. А может, и был изначально, попробуй за неделю узнай человека.
- Нет, я не про свадьбу, - начинаю оправдываться.
- Задолбали со свадьбой уже. Че ты тут трешься который день? Че надо-то? Я не обещал тебе ничего. Думала - выйду и сразу в загс за руку? Да не просил я тебя ждать. Не надо мне этого было.
Сердце колотится, сейчас выпрыгнет из груди. И правда не просил. Оно само собой вышло.
- Я просто подумала… что если тебе захочется… давно ж не было… то чтобы противно не было со мной… после других, - стискиваю колени, опускаю голову. Ну вот, хотела — получила. Наслаждайся каждой секундой, которую заслужила. Мало намеков тебе было? Так смакуй прямой текст.
Он фыркает и поднимается.
- Правда за четыре года ваще никого не было? - с усмешкой. Качаю головой. - Даже не целовалась? - снова качаю. - И за ручку не держалась?
Замираю и поднимаю глаза, затем снова смотрю в пол. Он высмеивает меня. Со всей жестокостью потешается над моей слепой преданностью. Мне хочется сжаться в комочек. Я в комнате с беспощадным, совершенно чужим мне Ваней. Он подходит к двери, и я понимаю, что не буду его просить даже подвезти до города — возьму такси, хоть нам и в одну сторону. Наверное, мне нужно было пережить нечто подобное, чтобы поставить, наконец, точку. Решиться положить перед собой чистый лист.
Но вместо того, чтобы уйти, он замыкает дверь.
Я слышу щелчок замка и поднимаю глаза. Стоит возле двери, смотрит на меня, скрестив руки и улыбается.
- Честно говоря, мне вообще пофигу: было или нет. Могла не стараться.
- Это было несложно, - произношу, спрашивая у самой себя: можно ли пасть еще ниже?
Оказывается, еще как можно!
- Ну давай, раз хочешь. Стягивай трусишки, - он открывает тумбочку и достает оттуда запечатанную пачку с презервативами, посмеивается: - Родители позаботились, представь. Мать все просила, чтобы мозги включал, дрянь никакую не подцепил. Целое состояние на презервативы грохнули. Тебе какие лучше? Тонкие или с пупырышками? Тут, бл*ть, на любой вкус и цвет. Я ведь сам даже защиту не могу себе позволить купить. С ароматом банана, убиться можно. Помнится, ты перлась от пупырышек, выбираем их, - он поднимает на меня глаза в немом вопросе: - Все ради тебя и твоего кайфа. Чего сидишь-моргаешь. Трусики скидывай или пошла вон.
- Вань, зачем же ты так… Жестоко. За что? Ты злишься на меня? Хочешь отомстить?
Он подходит, опускается передо мной на корточки и смотрит снизу вверх:
- Отомстить? Да, еще как хочу, но не тебе, это точно. Приехала, звездочка моя, вся чистенькая, беленькая, аж на солнце сверкаешь, глазам больно. Че ты от меня ждешь-то, Юлька? - он так смеется, что будто сейчас заплачет, но подобное длится недолго, и он, взяв себя в руки, продолжает: - Не золотая я тебе рыбка, мечты не исполняю, твои девичьи — тем более. Я там много лет провел, я иногда жить не хотел. Там знаешь… всех берут и под одну гребенку ровняют, способов дохренища. Не смотри на меня, как на героя. Я другой совсем. Уж точно не герой. Говорил же — живи без меня. Кого ты там себе выдумала, пока ждала? Не я это. Я другой.
- Мне нужен такой, какой есть, - лепечу.
- Ну тогда ноги раздвигай и не жалуйся, - бросает. Чужие интонации, чужие слова — не его. Все не его. Не привыкла пока. Он меня руками не трогает, не заставляет, первый и движения не делает. Сидит у ног и смотрит, выжидает. - Ну? - торопит с решением. Не гладит, не обнимает. Не касается даже. Он считает, что не оправдывает ожиданий? Но это не так. Мне вообще не важно, что дальше будет, я просто люблю его и все.
Сглатываю и одеревеневшими руками лезу себе под платье, беру полоски стрингов и стягиваю с себя, приподнявшись. Он так и сидит внизу, наблюдает. А когда я снимаю их с ног, то забирает и прижимает к лицу, жадно вдыхает. Разворачивает и рассматривает, ощупывает.
- Тонкие такие, гладенькие, - говорит с нежностью. Вот бы и со мной так. - Сама пришла, Юль, я не звал, но отказываться не стану, - хватает меня за талию и бросает на кровать повыше, запрыгивает следом. Он задирает мне платье и разводит широко ноги. Впивается жадным взглядом и несколько секунд рассматривает. По вздымающейся груди я понимаю, как часто он дышит. Замираю в предвкушении. Волнуюсь, чувствую дискомфорт от ситуации, но перебарываю себя, каждый раз напоминая, что со своим Ваней в кровати. Сердце колотится. Никто не говорил, что будет легко. Но ведь это мой любимый Ваня, которого ждала всей душой и телом целых четыре года. Мечтала о нем, его теле, его внимании. У меня ведь правда никого не было после нашей недели вместе. А хотелось, еще как. В моем распоряжении были пять гигов порнухи с его ноута.
- Красавица, - цокает он языком. Склоняется и прижимается туда лицом. Сначала он просто глубоко вдыхает мой запах. Вижу, что от восторга ресницы дрожат. Скучал. Хотел. Знаю, мой хороший. Все знаю. Бери, я тут. И правда чистенькая, здоровая, вся-вся для тебя. Он проводит языком и начинает целовать, лизать, жадно сглатывая. Его губы и язык хаотично движутся у меня между ног, поцелуи настойчивые, сочные… вот только они не приносят удовольствия, какое могли бы.
Мне некомфортно. Я не могу настроиться и расслабиться, поймать волну. Да что такое-то! Ванька же мой, не страшно с ним ничего. Столько раз вспоминала нашу близость, тысячи раз представляла его себе. Кончала, когда во сне приходил ко мне и трахал, а сейчас лежу, чувствую его поцелуи, любимый запах кожи, и ничего. Совсем ничего.
Он вообще обо мне не думает. Ни разу глаза не поднял. Ему вообще плевать, каково мне. Он целует мои половые губы, потому что сам этого хочет, изголодался по вкусу и запаху женщины. Лижет и тащится.
А мне бы… хотя бы одно объятие или нежное слово… Клянусь, мне многого не надо, я тоже изголодалась, мне бы хватило. Но нет, ничего из этого он и не думает подарить мне, как-то расслабить, настроить.
Отрывается от меня и устраивается сверху, целует шею, стягивает платье и мнет грудь, целует, не задумываясь о засосах, которые оставляет. И только мне становится приятно, только я расслабляюсь, как он прекращает и делает что-то другое, снова бесчувственное. Ласки, в которые не вкладывается ни одной эмоции. Ласки для галочки. Неловкие, мешающие.
Он снимает штаны, я приподнимаюсь на локтях и вижу его розовый, возбужденный член. Ровный, чуть загнутый вправо — и от этого едва заметного взглядом дефекта просто безумно кайфово в постели, я еще тогда обратила внимание. Анатомически он мне идеально подходит. Презервативы с пупырышками вновь рушат романтический настрой, не нужна мне подобная дополнительная стимуляция. Слово бы шепотом страстно на ухо от него… Но Ваня надевает презерватив, падает на меня и сразу толкается внутрь. Но у меня… настолько сухо, что у него не получается. Он пальцами расправляет и снова входит. Шипит.
Нужно потерпеть. Пытаюсь убедить себя, что он не виноват, просто… забыл о том, каково быть нежным. Нужно потерпеть. Чуть-чуть. Он ведь спас меня, из-за меня с ним все это случилось. Я злюсь на себя: чего ты ноешь, утверждала, что любого будешь ждать. А сейчас хочешь исчезнуть и в другом месте оказаться?
- Как узенько, Юлька. Правда, что ли, никого? - почти ласково, почти заботливо, куда-то в шею. И начинает двигаться. Я обнимаю его руками и ногами с жаром и потребностью и, наконец, начинаю получать долгожданное удовольствие. Его движения внутри меня приятны, я мечтала об этом. И вскоре начинаю тихо стонать, сжимая его лопатки через футболку, которую он не позволяет снять. Он вдруг меняет позу, переворачивает меня на бок и тут же снова входит сзади. Чтобы принять его так, приходится сильно выгнуться и расслабиться. Толчки быстрые, сильные. Он держит меня за грудь, вколачиваясь в мое тело. Подстроившись, я снова начинаю стонать, кусаю губы. Опускаю руку на клитор, мне очень хочется разрядки. Она необходима мне.
- Еще чуть-чуть, милый, еще, - молю я, захлебываясь воздухом, но в этот момент он кончает и останавливается. Я позволяю себе разочарованный стон, тогда он выходит из меня, легонько шлепает по промежности, гладит, снова шлепает и этого хватает, чтобы кончить. Но оргазм получается поверхностный, бледная вспышка, крошечная искра вместо обещанного пожара, оставляющая после себя неприятный осадок.
- Класс, - говорит он через минуту, тяжело дыша. Отстраняется и звонко шлепает меня по заднице. - Отличная ты, - потом почти сразу берет меня еще раз, так же бездушно, поднимается с кровати и начинает одеваться.
Я просто лежу с открытыми глазами, таращась в одну точку, понимая, что достигла предела. Упала-таки в пропасть. Он меня не принуждал, не делал больно, не оскорблял грубым словом, просто никак не старался в процессе. Оказывается, это обидно, я не знала раньше, насколько бывает обидно после секса по согласию. Я позволила сделать это с собой добровольно. Я в чертовой пропасти, он меня не уважает, сама себя не уважаю. Надо отдышаться и выбираться оттуда.
- Я поехал, пацаны ждут. Ты тут спи, я, скорее всего, только утром вернусь, повторим. Если… захочешь.
Он поспешно застегивает ремень и уходит. А я, вспомнив свою старую любимую позу, подтягиваю колени к груди и сворачиваюсь калачиком.
Некоторое время пытаюсь уснуть, но дает о себе знать простуда. Горло саднит с каждой минутой сильнее, хорошо бы чаю горячего выпить. Наконец, понимая, что уснуть так и не получится, я поспешно одеваюсь и выхожу из комнаты.