- Хорошо, - натянул рукава до костяшек пальцев.
- Расскажи, как ты живешь. Какие эмоции, ощущения, - услышав мою просьбу, Ваня поднимает голову, и я продолжаю радостно: - Мне все про тебя интересно. - Минуту он мешкает, но мои вопросы искренние и простые, поэтому сдается:
- Да как… нормально. Клево.
- Честно-честно?
- Ну, еще и…
Посмеивается. А затем, внимательно глядя в глаза, произносит одно единственное слово:
- Быстро. - И я понимаю, о чем он. Почти не удивляюсь, когда продолжает: - Ты знаешь, время очень быстро идет. И такое ощущение, что жизнь совсем не поменялась, не считая новых моделей телефонов и транспортных развязок по городу. Я вернулся на свое собственное прежнее место, но при этом изменился сам, поэтому не помещаюсь. А нового, подходящего для меня места нет. Вообще без места. Бред несу, да?
- Не бред, - задумчиво качаю головой. Почему-то совсем не волнуюсь, мне спокойно и уютно. Эмоции не сравнить с теми клокочущими, что разрывали изнутри при прошлой встрече. Продолжаю ровным голосом: - Я понимаю, сама такой была, когда осознала, что больше никогда не смогу преподавать. Это пройдет. Если приложишь соответствующие усилия, конечно. Найдешь новое место. Искать всегда сложно.
- Надеюсь. Не хотелось бы… фатально облажаться, - он смотрит на меня задумчиво. Я жду, чтобы добавил слово «снова», сердце разгоняется от волнения. Впиваюсь взглядом в его лицо, стискиваю зубы. Обращаюсь в слух. Но он не добавляет. Интересно, хочет ли?
Это, мать его, самый важный вопрос сейчас на этой небольшой кухне и в моей собственной Вселенной. Молчание затягивается, и я решаю его нарушить:
- Так никто не ждет, что через неделю ты станешь успешен.
- Ждут. Точнее, у всех есть четкие планы насчет того, как я должен жить и что делать. И всем плевать, чего хочу я. Я подумал, может, тебе - нет?
- Ваня, я тебе свои условия озвучила еще тогда. Они не поменялись. Отдыхай, думай, сколько нужно. Я тебя ни за что не выгоню.
- Уверена, что не помешаю? - он все время повторяет один и тот же вопрос, и тем самым начинает давить. И я, кажется, понимаю, о чем он спрашивает. Есть ли у меня кто-то. Есть ли хозяин в этой квартире или только хозяйка. Смотрит на меня именно так, как я мечтала раньше — все внимание к моим глазам приковано, ловит каждое слово, следит за реакцией на свои реплики. А мне хочется «поцарапать» его, ранить в отместку. Одергиваю себя, язык прикусываю. Разобраться пытаюсь, рада ли его появлению, настроилась ведь забыть. «Точки» там какие-то ставила, новые чистые листы перед собой разложила аккуратно, стараясь не пораниться об острые края. У меня свидание на этой неделе, приятельница устроила. Несколько раз переносила его из-за череды простуд, но сейчас точно пойду. Пожимаю плечами, поднимаюсь и готовлю нам с Ванькой чай:
- Я в основном работаю, меня дома-то почти не бывает, так что не помешаешь, - специально не даю прямых ответов. Он прикусывает губу. Я машинально повторяю движение.
Ваня
От одного взгляда на ее свежее лицо, умные глаза и безупречную фигуру злоба тонкой удавкой горло перетягивает, так явно это чувствую, что взгляд отвести тут же хочется. И смотреть больно, и не смотреть невозможно. Как на солнце. Глянь-ка на него в подзорную трубу, человечишка, много интересного тебе откроется. И раньше она мне нравилась от выражения «мозги плавились», сейчас это усугубилось. Они, мать их, не плавятся, они кипят.
Надеялся, что за эти годы Юля… растолстела что ли, облысела слегка или… ну не знаю, постарела, может. Иными словами - на живого человека начала бы походить. Со слабостями и недостатками. Но нет, она, наоборот, где нужно округлела, где необходимо - еще тоньше стала. Вдобавок она сильная, смелая, умная, преданная. Безупречная. У нее всё получается. Попробуй соответствовать, когда у тебя шрамы от запястий до локтей.
Я ведь даже отомстить не могу за нее и за себя. По-хитрому все сделать возможностей нет, а напрямую… предупредили меня за пять минут до выхода из колонии, что если заметят в одном квартале с Младшим, пи**ец мне и матери моей придет. Интересно, реально приглядывать будут или просто напугали? Подправили, называется, настроение в самый счастливый день.
Серьезно, вы думаете, я способен продолжать жить, забыв о том, что с нами сделали? Как ломали эту девчонку, подговорив ее родных и друзей, как изматывали ее морально и… даже избили физически? Вдвое сократили количество нервных клеток моим родителям? Такое, в принципе, прощают? Ломает изнутри при одной мысли перевернуть страницу. Дробит. С этим невозможно справиться. Об меня, об мою девочку ноги вытерли, а я проглатываю, получается? А кто я после этого? Со мной, вообще, стоит иметь дело? Но не могу я приобрести оружие и пойти в лобовую, не месть это будет, а тупизм чистой воды. Хуже только сделаю всем, кто небезразличен. И себе в первую очередь.
У меня ничего нет, кроме возложенных родителями ожиданий. А они тяжеленные, я едва ползу под весом чужих планов и амбиций. Тело раскачал, а легче от этого не стало. Что может тело, когда в голове тысяча страхов, в которых самому себе признаться позорно, не то, что заикнуться вслух. Не мужественно это, по-бабски. Ни денег, ни профессии, ни связей или перспектив. И все вокруг смотрят как-то не так. Не доверяют. Вижу презрение в глазах тех, кто знает. А у самого постоянно голова кружится от красок, запахов и вкусов.
А тут она еще — олицетворение доброты и понимания, сидит напротив меня, смотрит глазами голубыми, на бледном лице кажущимися какими-то нереальными, как озера в горах: девственно-чистые и бездонные. Я видел такие, когда в походы ходил двухнедельные. Только пешим ходом до них добраться можно, обывателю эту красоту увидеть не светит, максимум на фотографиях. Вообще, женская красота меня слепит сильнее всего. Отвык. Конкретно Юлина красота — еще и ранит. Не хочу владеть этой девушкой, и отдать другому не могу. Вот зачем приехал? А для чего она меня впустила?
Злюсь, что на расстоянии держит. Бешусь, что в принципе стала со мной разговаривать после того, что сделал с ней. И еще сделаю. А не могу потому что иначе. Злобы много, она требует выхода. Интересно, существует ли предел ее терпения? Как-то же можно сломать эту девушку, должен быть способ.
Юля оправдывается, что дивана у нее нет, только кровать-полуторка, поэтому если я хочу у нее жить, чтобы завтра же купил надувной или обычный матрас. Киваю, проходя за ней в комнату. Озираюсь по сторонам - обстановка в квартире более, чем скромная, но тут очень чисто, и это учитывая, что гостей она не ждала. Вещей мало, но все в идеальном состоянии. На стене выделяется и приковывает к себе взгляд огромный плакат Лего «Ниндзяго», и когда я останавливаюсь напротив него и начинаю с интересом рассматривать, Юля вдруг заливается густой краской, будто я нашел что-то совершенно личное и интимное. Удивительно. Когда белье передо мной стягивала — не краснела так.
- Когда-нибудь у меня будут дети, которые дорастут лет до десяти-двенадцати, я куплю им огромный конструктор и тогда отведу душу. Мечта детства, не обращай внимания.
- Не обязательно ждать так долго, купи и развлекайся.
- Откуда ж у меня столько времени. Раз уж сегодня матраса нет, то будем спать на кровати. Я в душ, устраивайся пока.
А когда наступает время сна, Юля в пижаме ложится в постель и двигается на левую ее часть максимально возможно. Девушка вжимается в стенку, стараясь освободить как можно больше пространства, и смотрит в потолок затравленно, остекленевшими глазами, будто добровольно приносит себя в жертву мне - ублюдку. В этот момент удавка на моей шее натягивается и режет без стали. Убит. Считайте, умер. В какой, интересно, по счету раз за последнюю пятилетку.
Грудь сдавливает. Думал ведь, что во сне ее потискаю, а сейчас вижу, как она этого боится, читаю по глазам ее мысли, и подыхаю. Потискаю ночью — душу отведу, и ничего она мне не сделает, не выгонит, даже скандал не закатит. Промолчит. Проглотит. Все это по глазам вижу. Она меня просто уже бесит своей слепой покладистостью. Господи, да пошли меня нахрен и выставь на улицу!
Кровать-то сто сорок сантиметров в ширину, не получится вдвоем разместиться так, чтобы не касаться друг друга. А коснуться ее и не потрогать? Реально думаете, что удержусь от искушения?
Я приехал, чтобы продолжать ее мучить, но вместо этого беру одеяло и бросаю на пол. Потому что не могу. Просто не могу вот так и все. Не сейчас. Не сегодня.
- Да ладно, ложись. Ты что делаешь? - она садится на край кровати, распущенные волосы свешиваются, перекинуты через левое плечо. Наблюдает, как я сворачиваю одеяло в два раза, чтобы более-менее мягко устроиться, кладу подушку сверху. - На полу спать придумал? Прекрати, тебе будет ужасно неудобно.
- Нормально. Не холодно - и отлично.
- Вань, если я тебя чем-то обидела, то не хотела. Иди ко мне, я правда не против.
- Успокойся. Не в таких условиях спал. Все, отдыхай, тебе на работу рано вставать, - гашу свет и, не раздеваясь, ложусь на свой импровизированный матрас. Она медлит пару минут, потом встает с кровати, шарит по шкафам, достает плед и укрывает меня. Сама возвращается на прежнее место. Так и лежим в темноте, молчим. Здесь все пахнет этой женщиной, каждая вещь выбрана и куплена ею. Здесь воздух, который пропитан ароматами ее кожи, духами, какими-то шампунями. Страна запахов, они легкие, едва уловимые, я лежу и распознаю каждый, как маньяк двинутый. И у меня крыша трещит от перегрузки. Надо встать и уйти. Просто уйди сейчас. Зажмуриваюсь.
Я хочу быть с этой женщиной, при этом не хочу делать ее счастливой. Не способен и даже пытаться не стану. При этом хочу, чтобы она была счастлива без меня. Но при мысли о другом мужике рядом с ней меня колбасить начинает. А вы думаете, легко быть мной? Вы думаете, легко, будучи мной, не ненавидеть самого себя?
Если бы мне кто-то пообещал, что однажды я смогу соответствовать этой девушке, насколько бы проще мне было начинать сначала. Но такое нельзя пообещать. Ни одна гадалка, ни один чертов умник не может поручиться за другого человека и предугадать его будущее или определить таланты. Только ты сам знаешь, на что способен. Сам решаешь, можешь или нет. Либо делаешь, либо боишься. Я слишком хорошо это знаю, чтобы прислушиваться к советам. Мне действительно нужно немного времени. И, возможно, капельку веры со стороны. Пусть эта вера будет исходить от человека, которого я вообще не хочу видеть. От человека, разделившего мою жизнь на «до» и «не дай Боже кому-то». Девушки, ради которой я убью, не колеблясь. Можно ли любить и ненавидеть одновременно? Я больной мудак. Не надо было ей впускать меня в квартиру.