Когда это случилось, мы с Юлей в Китае отлично проводили время. Я работал, она шоппилась — впервые полетели вместе. Со мной, конечно, полицейские поговорили по возвращении, но предъявить-то нечего. Не я ему запрещенную перцовку покупал, не я забрызгивал. Предсмертных записок тоже не обнаружилось. Нелепая смерть.
Я не знаю, осуждаете вы меня или, наоборот, считаете слабаком за то, что так долго тянул с местью. Я не чувствую угрызений совести. Возможно, мне даже стало чуть легче отпускать Юлю куда-то одну. Самую малость. Несмотря на сложную жизнь, нервную работу, какие-то трудности, я, можно сказать, частично обрел гармонию. Минус два — уже неплохо.
Мне нравится жить с Юлей, я вижу наши перспективы. Я абсолютно точно знаю, что мою жену не мучают кошмары по ночам, в сексе она раскованна и активна. Прекрасна. Я действительно был готов перелистнуть страницу, пытаться игнорировать скачущее по пятам Прошлое, чтобы не наломать новых дров и не испортить свое, а вместе с ним - и Юлино будущее, но после срыва беременности сорвался сам. И теперь понимаю, что должен был разобраться с этим делом. Так правильнее. Наверное. Не знаю. Я никому из них не желал смерти, всего лишь… получить по заслугам. Возможно, в их случае так и случилось, одному Богу известно.
Я поблагодарил Павла за то, что он сделал. На этом мы разошлись и теперь общаемся сугубо по делу, хотя, уверен, могли бы стать друзьями. Просто мы - олицетворение той части жизни друг друга, о которой хочется забыть навсегда. Хорошему человеку напоминать о подобном? Ни в коем случае, я пас.
Остался Василий-младший. До него никак не дотянуться, чтобы своих при этом не задеть, слишком высоко забрался. Знаю, что работает, женился, с виду — прилежный гражданин, без пяти минут судья. Живой, здоровый, счастливый. Поэтому Прошлое все еще таится в углу комнаты, забитое уже, хиленькое, сжавшееся в комочек. Дрожит, пока я сижу за кухонным столом со своей Юлей на коленях, и она целует меня в шею, прижимается.
Мы говорим о делах, я специально несколько раз «съезжаю» с темы, умалчивая подробности поездки, пусть помучается. Юля смотрит на меня внимательно и слегка недовольно, но пока не торопит. Рассказывает про события в офисе, последние сплетни. Все утро с ней болтаем без остановки, и уверен, многим еще не успели поделиться.
- Как хорошо, что ты уже дома. Бесят меня эти длительные поездки, столько всего случилось, пока тебя не было! Вань, точно, в следующий раз вдвоем полетим, оставим Оскара за главного, пусть управляется.
- Ты уверена? - смеюсь. - Может, лучше кого-то другого?
- Например?
- Любого случайного прохожего с улицы? - вскидываю брови, она закатывает глаза. У нас вечные споры насчет этого менеджера: Юля видит в нем перспективы, я - вообще его видеть не могу. Как можно доверять мужику, которого родители назвали отличным именем Борис, а он на восемнадцатилетие сделал себе подарок и поменял имя на Оскар? Ударение на букву «а», если перепутаешь - он обижается, чем я и пользуюсь постоянно. Нашел слабое место!
- Между прочим, продажи Оскара в этом месяце бьют все рекорды.
- Только поэтому он все еще не на улице.
- Все еще не случайный прохожий? - теперь смеется она. Я тоже улыбаюсь. - Злодей ты, Ванька. Запомни уже: хороший бизнесмен в первую очередь должен уметь де-ле-ги-ро-вать.
- Как-как? Скажи-ка это слово еще раз по слогам, а то я плохо на слух улавливаю, когда больше трех слогов.
- Да ну тебя! Мы никогда не сможем запустить франшизу, если ты не научишься доверять людям.
- Я доверяю тебе. А ты как раз по части: доверять, проверять и прочее.
Она принимает важный вид, пока размешивает сахар в чае.
- Что еще новенького из того, что не знаю? - спрашиваю.
Некоторое время она рассказывает про Ларису и еще одну свою приятельницу. Совсем неважная информация, но нам обоим смешно, и не хочется сразу переключаться на более сложные темы.
- Я смотрю, ты новые кастрюли купила? - вдруг замечаю.
- И ножи. Нравится?
Пожимаю плечами:
- Да, вполне.
- Только не спрашивай, сколько стоит, это было временное помутнение.
- Ладно… не буду.
- Заберем все это с собой в новую квартиру. Еще присматривала кухни. Мне ж делать нечего вечерами было, вот занялась обустройством нашего гнездышка. Есть специальные программы, туда размеры заносишь, тебе потом покажу.
- Хорошо, что потом.
- Что? Блин, Ваня!
- Обязательно посмотрю.
- Посмотришь, никуда не денешься, - грозно прищуривается, и я хохочу в голос. - Я две недели на это убила, только попробуй отнестись несерьезно!
- Сдаюсь! Юль, - меняю тон, и значительно тише: - ты вчера что-то рассказать хотела. Может, пора?
- О, твоя мама снова звонит! - мне кажется, она рада уйти от разговора. И мне это не нравится.
А когда, после завтрака и поспешных сборов к разозлившимся не на шутку родителям — они же все еще ждут! - мы внезапно занимаемся сексом и я проникаю в нее, то шепчу на ухо о том, как сильно запал. Она улыбается и крутит у моего виска, потому что нелепо такое говорить собственной жене, но охотно отвечает на мои ласки и поцелуи. Мы обожаем друг друга, и пусть наши отношения далеки от идеальных, вместе мы на самом деле счастливы. Как бы больно ни было находиться с ней рядом, как бы сильно ни разрывали меня противоречия, я не представляю, что было бы, разлюби она меня. Я шепчу ей самые банальные в мире слова: моя девочка. Все остальное вкладываю в них. Мы не подходящие друг другу люди и абсолютно все у нас неправильно. Между нами всегда будет наша память. Сука, не стереть, не перекрыть другими воспоминаниями. А вам слабо бы было?
Юля не знает ничего о том, что случилось с двумя из троицы. А может, знает, но мы никогда не говорим об этом. Для нее это не важно, она смогла отречься от прошлого.
Лизнула мою шею после того, как все закончилось, и устроилась в моих объятиях поудобнее. Через минуту придется возвращаться к делам. Продолжим важный разговор по поводу новостей от поставщиков, которые я привез из Китая. Работа. Так всегда, когда пашешь на себя — не бывает выходных и отпусков. Ремонт. Прочие трудности. Но, может, теперь чуть легче. Новости-то у меня хорошие. Она еще не знает обо всем до конца, так бы от радости прыгала.
Юля
Опять в его чемодане половина вещей — подарки для меня. Хороший. Правда хороший, хоть и нервный. Разбираю дорожную сумку, пока спит, параллельно готовлю плотный завтрак. Точно вам говорю, голодный прилетел, а в холодильнике - пусто. Я-то думала, он у мамы переночует, так бы хоть что-то сварила.
Его телефон трезвонит с самого утра. И это умора! Вы бы видели, как Ванька - помятый, спросонья, дезориентированный и вообще не понимающий, что происходит, - делает вид, что давным-давно на ногах и бодрым голосом отвечает на звонки. Иногда путает язык, начинает уверять маму по-английски, что здоров и скоро приедет, психует, повторяет все то же по-русски. Потом закрывает глаза и безжизненно падает на подушки, через две секунды уже сопит. И так с восьми утра, а уже почти двенадцать дня.
Устал, бедненький. Но я посмотрела бегло документы, вроде бы в порядке все. Сейчас мы ведем переговоры с одним важным поставщиком, наша цель — стать единственными его представителями в регионе. Переговоры длятся несколько месяцев, утрясаем детали. Ванька постоянно мотается в Азию, потому что наши будущие партнеры предпочитают общаться с глазу на глаз, скайп их не устраивает.
Он просыпается, шаркает ногами в направлении ванной комнаты. Очень смешной. Видели бы его таким наши сотрудники. Штат пока небольшой, но мы растем. И новенькие всегда в шоке, когда узнают, что мы с Ванькой женаты. На работе, видимо, ведем себя как-то не так, как следует супругам. Впрочем, мы с ним все делаем как-то не так. Легко нам в жизни ничего не дается. Но ничего, мы сами возьмем все, что понадобится.
После нашей близости Ваня заявляет, что никуда не поедет, и вообще, на сегодня сделал все, что было в его силах и возможностях. Обнимает меня со спины и целует в макушку. Сам небрежно проводит руками по телу, будто проверяя, все ли на месте осталось.
Он выглядит намного старше двадцати восьми лет. Когда я показываю нашу с ним фотографию приятельницам, они всегда удивляются: кажется, что это мне - двадцать с небольшим, а ему минимум тридцать три, если не больше. И дело даже не в том, что он высокий и здоровый, время от времени еще и бородатый. Взгляд тяжелый. Две складки между бровей, даже когда не хмурится. Они постоянные - от ответственности, проблем и потерь. Такие морщинки и во сне не разглаживаются.
Ха, мои подруги не верят, когда я рассказываю, что вот с этим суровым дядькой мы опять весь вечер вместе собирали «Лего». В первый наш совместный Новый год он купил мне конструктор за бешеные деньги и положил под нашу двадцатисантиметровую искусственную елочку. Скажу я вам, потешно было: утром просыпаюсь — елка стоит на коробке, которая больше этой самой елки в пять раз.
- Ваня! - кричу я, как безумная. - Дед Мороз приходил!
Ванька подрывается со своего надувного матраса, трет глаза и пораженно смотрит на коробку, которую я уже распечатываю.
- Охренеть, - шепчет спросонья.
- Ты прикинь! Настоящий Дед Мороз принес настоящий подарок!
- Ни фига себе, - повторяет он.
В то время мы хоть и жили вместе, хоть и занимались сексом, но он продолжал спать на своем надувном матрасе. Виной тому одна неприятная ситуация, которая сложилась в вечер его возвращения из первой поездки в Китай. Он снова меня сильно обидел, сам расстроился. Достал свой матрас из шкафа на балконе, надул. Я не стала мешать. Не буду вам рассказывать, что он опять натворил, вы его точно разлюбите, а я-то нет. Лучше не знать вам. Скажу только, что это было бесчестно и неправильно по отношению ко мне. Даже думать страшно, как бы отреагировала Лариса, реши я с ней поделиться… Он после этого первый не приставал, но если я … хм, приходила к нему на надувной матрас, всегда был очень нежен.