- Так мы думаем о будущем. Каждый день думаем, - заявляю туманно.
- А жить когда будете? Пора, Юля, давно пора начинать жить сейчас. Нам с отцом внуков понянчить хочется. Всех денег все равно не заработаете, а так детки подрастать будут, пока вы делами своими занимаетесь, - и смотрит внимательно в глаза. Елена Дмитриевна не сомневается, что умеет осторожно завуалированно намекнуть, скрывая истинные мысли и мотивы. Ничего у нее не выходит, на лице написаны все мысли и сомнения. Она хорошая женщина. Да, иногда сложная, но в своем возрасте может себе это позволить.
- Да я ж не против, как Ваня скажет, - отмахиваюсь и пожимаю плечами.
- Юль, если бы я ждала, пока Андрей захочет детей, мы бы так и прожили жизнь бездетными. Не переживай, это сначала они нервничают, потом еще любить будут больше жизни. Давай, не тяни. Двоих подряд как минимум.
Смеюсь.
- На преступление толкаете меня.
- Какое же это преступление? У вас семья, положено детей заводить. Если ты переживаешь о работе, то, Юль, я тебе обещаю, что помогу. Я ж ничем, по сути, не занимаюсь, кроме хозяйства. Привози в любое время и хоть на сколько, буду нянчиться. Я очень хочу маленьких Ванюшек, пожалуйста, не откладывайте на будущее. Пока у меня есть силы и здоровье — рожайте.
- Спасибо, - отвечаю, когда наши глаза встречаются. Она говорит искренне, она правда всей душой жаждет внуков, и не сомневаюсь, что будет помогать.
Боже, дай мне сил сделать все правильно. Мимо как раз проходит Ваня в одних рабочих шортах, спина блестит от пота, на плечах грязные разводы от досок, которые таскает. Он снова хмурый, не в восторге от физического труда после насыщенного дня, но ничего, справится.
- Какие планы на следующие выходные? Приедете?
- Если не будет много работы, - лгу. Страшновато признаться, что на следующих выходных приезжают мама с Люсей, и что я пока не представляю нашу встречу никак, кроме как в ночных кошмарах. Но, может, как-то удастся наладить отношения? Мама первой сделала шаг, неужели же я не брошусь навстречу? Я верю, что помирившись с мамой, наконец, почувствую, что прошлое полностью отпустило. И мы победили Василия. Восемь лет с тех пор прошло — это не мало. Вдруг настало то самое время? Учитывая, что мы все жаждем начала новой жизни, мировая с родными стала бы наилучшим для нее фундаментом.
Поймите меня правильно, я хочу ребенка. Почему нет? Мы давно женаты, любим друг друга. Осенью, дай Бог, переедем в свое жилье. Бизнес, даже если текущая сделка провалится, приносит стабильный доход, на улице не останемся. Да Ваня и не допустит, если что-то случится — придумает выход. Он в этом плане надежный, столько раз уже выбирались из финансовых ям, поднимались после очередного кризиса.
Но я кое-что знаю. В суде поклянусь на библии, здоровьем своим, если понадобится, поклянусь, да хоть жизнью! - что это неправда, но ведь одного из проклятой троицы убил он. Якобы маму возил к родственникам, хотя за все годы ни разу в наш старый городишко без веской причины не сунулся. Ни в какую не хотел ехать. Осознанно держался подальше. А как у нас это случилось… В общем-то, ничего ужасного, просто месячные пришли на десять дней позже, обильнее и болезненнее. Если бы у нас презерватив не порвался, и я бы осознанно не ждала в этом месяце сюрприза, не сделала бы тест еще до задержки, то и не заметила бы за хлопотами, что что-то было. Но Ваня пережил болезненно. Придумал там себе что-то, поехал в наш маленький город под предлогом свозить маму к ее брату. Ох, как я умоляла Елену Дмитриевну присматривать за ним, но разве это возможно? Лишь бы дров не наломал! Он не наломал, сделал все аккуратно.
Знаете что… шепотом: он умеет пугать. Действительно умеет, я видела, как он ругается с другими мужиками, даже которые его старше в два раза. По работе много раз видела и однажды после ДТП: я была на сто процентов виновата, сглупила, поцарапала чужую машину. Водитель на меня орал благим матом, я даже выходить из машины побоялась, двери заперла и сидела, пока он в окно долбился, ГИБДД ждала. Как обычно, Ваня приехал раньше властей и… черт, он его пальцем не тронул, но задавил морально. Он таким из колонии вышел. Иногда очень, очень страшный. Говорит практически без мата, но такие слова подбирает, и с таким тоном их произносит, что провалиться сквозь землю хочется. У меня кровь в жилах стынет, когда он на кого-то повышает голос. На меня — никогда, даже если явно перебарщиваю. Однажды я ляпнула, что он долбанулся, только… упс, немного иначе выразилась. Рот ладонями зажала, смотрю на него в панике, сердце стучит в ушах, как у кролика. Понимаю, что все, капец мне. Допрыгалась девочка. Ваня губы стиснул, прищурился, а затем ушел на пару часов прогуляться, напоследок припечатав ладонью по косяку. Не кулаком, а ладонью - мне кажется, это важно. Не оборачиваясь. И не так чтобы со всего маху: чашки на полках не задребезжали, стекло в окне не треснуло, - но ощутимо, показательно.
Тот случай мы никогда не обсуждали, стали общаться как ни в чем не бывало, но я поняла, что больше подобные эпитеты в его отношении использовать не стоит, они его обижают.
Так вот, Ваня на меня никогда не кричит, но даже мне в моменты его ссор с другими людьми хочется забиться в угол и сидеть там, не высовываясь. Иногда кажется, что он вообще никого не боится. Если бы я не находилась рядышком в каждую его минуту слабости, я бы не смогла с ним жить. Честное слово. Он бы казался мне бесчеловечным.
Я знаю, что он довел до самоубийства одного из троицы. Знаю, что его вызывали на допрос после нашего возвращения из Азии, потому что он был первым в списке подозреваемых, мотив — месть. Я знаю, что они виделись, и он что-то сказал Среднему. Но докопаться не смогли. И я понимаю, что если ситуация повторится - я не смогу выносить ребенка - он просто убьет Младшего. Даже если я сделаю вид, что для меня это неважно и я не расстроилась. Он просто поедет и убьет его, потому что не простил и не смирился. А я этого не хочу. Больше всего на свете я боюсь потерять Ваню снова. Я просто… не смогу одна. Во время каждой его командировки я испытываю сильный стресс, который выливается в бессонницу, потерю аппетита, кошмары по ночам. Когда он в городе, даже если далеко, лишь бы на расстоянии телефонного звонка, я чувствую себя уверенной и смелой.
Поэтому мне страшно начинать планировать. Я боюсь потерять одновременно и его, и будущего ребенка.
Ваня для меня - целый мир. Когда мне плохо, страшно, в первую секунду я думаю о нем. Никогда - о родителях, подругах или ком-то еще. Только о нем. Когда мне хорошо и спокойно — он обязательно рядом. Всегда в первую очередь своим горем или радостью я спешу поделиться именно с ним. Я готова простить Василию все что угодно, пожелать счастья и добра, лишь бы мой Ваня оставался рядышком со мною.
Время - второй час ночи, мы снова занимаемся любовью, не можем оторваться друг от друга. Ваня хочет, изголодался. Он смотрит с обожанием, прижимает меня к себе и шепчет хрипло, что любит. Три недели - это невыносимо долго, даже замкнутого, хмурого, битого жизнью бизнесмена Ивана Роминского они с легкостью превращают в милого и романтичного парнишку, который сладко стонет от удовольствия.
А помнишь, четыре года ждали?
Каждый день ты был в моих мыслях, при каждой вибрации сотового надежда — вдруг ты смог найти способ позвонить? Ждала, отстояла, добилась. Теперь мой. Такой, о котором мечтала.
Он сидит на кровати, я - на нем сверху. Двигаюсь так, как мне нравится, ласкаю себе грудь, сосредоточившись на собственных ощущениях. Он придерживает за бедра, смотрит, кайфует. Твердый, большой, идеальный для меня. Знаю, что не изменяет. Я-то ему никогда на свете, но и он только мой. Слишком ценит то, что между нами. Мои руки опускаются к клитору, Ваня обхватывает губами мой сосок и сильно втягивает в рот. Прикусывает, лижет. Он никогда не кончает со мной одновременно, всегда ждет, ловит мои ощущения, причина тому вовсе не возвышенная: для достижения пика нам нужны совершенно разные темпы, мало того, самые яркие оргазмы мы испытываем в разных позах. Я улыбаюсь тому, что даже в этом сугубо личном вопросе мы разные, неподходящие друг другу. Не могу похвастаться вам, что мы стонали в унисон и кончили одновременно, выкрикивая имена друг друга. Не бывает у нас такого. Зато бывает иначе, лучше. Он продолжает сзади, вижу, что поглядывает через зеркало на мое лицо, грудь, убирает с плеч закрывающие обзор волосы; он чувствует, что я полностью расслаблена и готова, поэтому берет меня очень сильно, вспотевший весь, горячий. От удовольствия кричу. Громко. Без стеснения. Кричу, потому что не могу справиться с эмоциями. Люблю больше жизни.
Ваня
Юля ведет себя неестественно. Если на минуту представить, что мы не знакомы, и она пришла устраиваться на работу в мою компанию, то, спорю, поначалу разговаривала и улыбалась бы именно так, как сейчас. Она хочет понравиться родной маме, и от этого у меня сердце щемит. Так не должно быть. А еще.. вы же знаете Юлю, как она вообще может не нравиться?
Теща скромно сидит на заднем сиденье «Куги», опустила глаза в пол, рядом с ней Люся изо всех сил поддерживает разговор, рассказывает о приключениях в плацкартном вагоне, сборах в дорогу и вообще про планы на учебу. Она полна энтузиазма, взахлеб болтает о перспективах и будущем. Юля задает наводящие вопросы, хвалит и со всем соглашается.
Совершенно на нее не похоже.
Нам всем ужасно некомфортно, ее мама зачем-то пытается вырвать из моих рук тяжелую сумку, которую только-только вытащил из багажника. В итоге выходит конфуз, сумка едва не падает ей на ноги, я вовремя подхватываю, Юлина мама ойкает и отскакивает в лужу, грязные брызги марают мои светлые брюки, она бледнеет, затем краснеет и испуганно извиняется.
- Да я донесу, Маргарита Никитична, никаких проблем. Идите.
- Точно?
- Разумеется. Догоняйте Юлю с Люсей, я следом.
Сумка и правда тяжелая. Как позже выясняется, не просто так — дорогие гости задерживаются у нас аж на две недели. В первый день Юлина мама заходит в нашу квартирку, оглядывается и начинает чувствовать себя, видно, как дома. На равных с нами. Поначалу атмосфера, мягко говоря, натянутая, звенит при каждом неловком взгляде, лишнем слове, а после всего, что было, едва ли не любое слово кажется лишним, то и дело повисают неудобные паузы.