Реальность кусается внезапно, когда теща поскальзывается на каком-то крылечке и ломает бедро, и Юлька вынуждена ехать помогать, оставляя нас с Люсей один на один в квартире. Ломает бедро? Серьезно? Я сочувствую, но почему должен страдать вместе с этой неуклюжей женщиной?
Перед ее отъездом разворачивается грандиозный скандал, каких давно не было. Я не собираюсь отпускать жену в эту змеиную обитель, ее папаша меня по-прежнему пугает неадекватностью, хоть и приветливо машет по скайпу, Юля же считает, что обязана поехать хоть на несколько дней. Так и знал, что мировая с этой семейкой выйдет боком. В итоге она уезжает до того, как мы успеваем помириться. Я чувствую себя брошенным и озлобленным.
По закону подлости у меня море свободного времени. Не знаю, как это объяснить, но неуютно мне находиться в одной квартире вдвоем с Люсей. Внезапно я начинаю замечать, что она больше не подросток, которого жалко из-за придурочных родителей, а взрослая развитая девушка. Они с Юлей похожи внешне, обе фигуристые блондинки с приятными улыбками. А когда Люся одалживает Юлины вещи, так и вовсе со спины не отличить. Иногда, когда она смеется или о чем-то задумывается, мне становится не по себе, как сильно она напоминает мне ту прежнюю Юлю, с которой я познакомился, совсем юную девушку, которая свела меня с ума. Свою красоту и «зрелость» Люся скрывать, судя по всему, не собирается. Завтракать выходит в коротюсеньких покажи-всем-булки шортах и футболке без белья. Если окно приоткрыть, интересно, замерзнет? А оно открыто, замерзла, но не одевается.
- Доброе утро! - радостно говорит мне. - А я тебе завтрак приготовила.
- Спасибо, - присаживаюсь за стол, и Люся тут же начинает суетиться вокруг меня, ставит на стол тарелки с яичницей, бутербродами.
- Кофе будешь? Я только-только сварила.
- Да, спасибо.
- Не удивляйся, я просто запомнила, в какое время ты просыпаешься. Вы с Юлей жаворонки, даже в выходной встаете как по будильнику. Иногда так поспать хочется, а вы шумите.
- Извини, если будим. Привычка.
- Да ничего. Ты кушай, кушай. Вкусно? Юля наказала хорошо о тебе заботиться, кормить, как следует. И развлекать, чтобы не скучал тут, пока ее нет.
- Она звонила тебе вчера? - с интересом. Я ж осел упрямый, первый не написал и не набрал ее номер. И не буду. Понятия не имею, как добралась и встретили ли.
- Звонила. Говорит, что дел по горло, мама сама не ходит, а дома середина ремонта, надо обои доклеить.
- Так а сиделку-то ищут?
- Да… в процессе. Маме ни одна не понравилась, но сегодня должны еще две прийти на собеседование. Ты ей не звони лишний раз, не отвлекай. У меня спрашивай, я тебе все расскажу, с мамой постоянно на телефоне. Ну так что, - садится напротив, смотрит на меня и улыбается, - вкусно?
- Ну да, - пожимаю плечами. Яичницу испортить не так-то просто, поэтому не вижу смысла аплодировать стоя. Практически весь день сижу у себя за компом, играю. Делать все равно нечего. Люся периодически заглядывает, зовет то обедать, то чаю выпить. Булочек напекла.
Следующим утром она встает совсем рано, и когда в семь тридцать подрываюсь по будильнику и после душа захожу на кухню, она уже вовсю хлопочет у плиты.
- Доброе утро!
- Доброе.
- Я уже почти все приготовила, садись. Подкинешь меня до учебы?
- Давай.
- Супер! Очень благодарна буду. Ты не против, если я закажу роллы на ужин? У меня сегодня праздник.
- Да, заказывай.
- А на тебя брать?
- Ну возьми.
- Какие?
- Где рыбы побольше. И горячие какие-нибудь.
- А знаешь, что за праздник?
- Неа.
- Месяц, как я с парнем рассталась. Он полный придурок. Этот день всю жизнь отмечать буду, как один из лучших в моей жизни. Ненавижу его. Ничем не лучше тех гадов, с которыми ты подрался, - и смотрит на меня выжидающе.
- Когда?
- Ну, давно. Тогда, когда… все это и случилось. Жаль, что за меня заступиться некому, я бы это оценила.
..«Тучи над головой сгущаются, ветра в нашем городе по-прежнему нет и, судя по всему, на этой неделе уже не предвидится, воздух тяжелый, с привкусом гари, а мороз такой силы, что огнем обжигает лицо и парализует уличный трафик. Город мертвый, только представь себе, Красноярск без пробок. Вообрази, такой холод, что все люди остались дома…
Дворники на ночь забыл поднять — примерзли к лобовому намертво, утром раскопал машину от снега, а там сюрприз ждет. Теплой водой еле отогрел, в прошлый раз, помнишь, кипятка бахнул, трещина по лобовому пошла? В этот раз обошлось. Пока реанимировал «Кугу», отморозил к чертовой матери пальцы рук и ног, их теперь щиплет адски. Мне больно, блин, а тачка так и стоит под окнами мертвая, жду спасательную бригаду, будем греть. Январь в этом году не щадит ни людей, ни их нервы, а тебя нет рядом, чтобы скрасить все это окружающее меня безобразие. Ты меня бросила, и я не вижу другого выхода, кроме как отбыть на все выходные к родителям. Сбегаю из собственного дома, потому что мне не нравится сложившаяся ситуация. Она неправильная, противоестественна, попахивает никому не нужными проблемами. Вот попомнишь мое слово, зря ты так сделала. Искренне надеюсь, что тебе в сто крат хуже, чем мне, и в скором времени ты одумаешься и примчишься обратно. Домой». Проникновенно получается? Самому нравится, сколько боли и пафоса в нескольких строчках. Я и не так могу, способный. Но вместо сего душещипательного опуса отправляю Юльке короткое: «уехал на дачу», в ответ получаю: «ладно». Вот и поговорили, чудненько.
На даче, как всегда, куча дел, разгребаем снег, который валит безостановочно - занятие бесполезное и тяжелое, но мой отец получает от него какое-то извращенное удовольствие, поэтому… гребем лопатами белый-родимый с раннего утра до позднего вечера, прерывает нас только мама, в шубе и цветастой шали выскакивающая каждые полчаса на крыльцо с криком: «Ваня, тебе звонят! Какое-то имя нерусское, еле выговоришь!» В общем, в перерывах между уборкой двора я общаюсь с иностранными менеджерами, в это время мама тихонечко семенит за мной по пятам из комнаты в комнату и слушает, притаившись в уголке.
Денек выдался тот еще, родители всегда причитают, что я слишком много работаю и устаю, но это совершенно не мешает им загрузить меня по приезду физическим трудом, да так, что вечером руки трясутся. Вымотавшись, я падаю на подушку, но едва успеваю закрыть глаза, как вновь вибрирует мобильный.
- Да? Что-то случилось?
- Ваня, ну что за фигня? - это сосед по лестничной площадке Тимофей Дмитриевич, и судя по голосу, он в бешенстве. Тут же сажусь, напрягаюсь всем телом, ожидая услышать худшее. Только бы не пожар. Пожалуйста, не пожар. Сейф в квартире огнеупорный, но хрен его знает, как оно на самом деле…
- А что? - спрашиваю незамедлительно.
- На часы посмотри, вот что. За полночь, у вас музыка орет. Мне в полицию звонить? Ты дома?
- Черт. Нет, не дома, но через полчаса буду. Не звони никому. Сейчас разберусь.
Прибью вертихвостку. Делать нечего, одеваюсь и под причитания мамы выбегаю во двор. Спешу на разборки, благо машина в гараже стоит, не успела заледенеть. Тимофей Дмитриевич — депутат, который имеет отличные связи, и иногда мне помогает. Ни в коем случае нельзя с ним портить отношения, потеря такой дружбы может обойтись в сотни тысяч.
Ночь, мороз, печка работает на максимуме, но все равно адски холодно. Я лечу из деревни в город, пытаясь придумать хотя бы две причины, почему не должен злиться.
Ну что ж, музыку с нашего пятого этажа слышно в подъезде на первом. Игнорирую лифт и взлетаю по лестнице. Дверь входная не заперта, спасибо, хоть не настежь.
Нетрудно догадаться, какая передо мной предстает картина: девица, глотнув свободы, созвала толпу друзей, которые в моем доме устроили гребаное пати. Тут человек тридцать, не меньше. И хозяйка вечеринки - в центре внимания: сидит на барной стойке с бокалом вина, ногу на ногу закинула, хохочет. Увидев меня, правда, в лице меняется. Соскакивает с места и хлопает ресницами. Краснеет.
- Ваня, я сейчас все объясню. Пожалуйста…
- Пошли вон. Все. Живо. До одного, - вырубаю музыку, говорю предельно спокойно, но с угрозой, и зыркаю на нее. Боится. Одна радость — девка в ужасе.
Сам понимаю, что теперь точно в бешенстве. Последняя капля терпения. Благо, завидев меня, студенты соображают, что к чему, и сами спешат унести ноги, кто не понимает с первого взгляда - выгоняю, а толку-то — дома бардак, накурено. Черт, эта дура малолетняя вообще представляет, сколько труда стоит все это купить, чтобы вот так чужих людей позвать? Делаю несколько фотографий, чтобы немедленно Юле отправить, порадовать, затем передумываю. Жалко ее, и так мечется между двумя городами, еще я начну давить.
Присаживаюсь на край дивана и тру лицо. «Этого мне еще не хватало», - мрачно оглядывая квартиру. Машинально начинаю додумывать утренний пост о жалости к себе. Складно у меня там все получается, хоть в живом журнале публикуй.
Слышу, как кто-то скребется в дверь и жалобно ноет. Ах да. Я же сказал, что всех выставил. Абсолютно всех. Поначалу подумал - пусть ночует на лестничной площадке, дрянь неблагодарная, но когда робкий стук обрывается, начинаю не на шутку беспокоиться. Ладно, глупая еще, не подумала, по юности я тоже отрывался, с друзьями в ночных клубах зависал, ночевал частенько вне дома. Мы и не такие вечеринки устраивали, ну, пока не посадили. А случись что с ней — на моей совести ведь останется. Иду открывать — сидит на корточках у двери, глаза полные слез. Из всех, кого она позвала, не нашлось, по-видимому, ни одного человека, кто бы приютил. Печально, Люся. Сама-то понимаешь, насколько жалко выглядишь со стороны? Нужно поговорить с ней по-хорошему, когда протрезвеет. Все же девочка из провинции, городские мальчики с такими не церемонятся. Может, пару советов дать на будущее.
- Заходи, - говорю строго.
Она пытается встать, скользит шпильками по полу, меня аж передергивает от скрипа, наступает на подол длинного платья, который рвется, девица падает, я ее ловлю в полушаге от лестницы, и волочу в квартиру. Она цепляется за меня, лямки платья спадают, вид открывается - вообразите сами какой. Кажется, она успела замерзнуть, трясется вся. Подхватываю девушку на руки и несу в ее комнату. Она обнимает меня за шею, прижимается. А когда пытаюсь уложить в постель, почему-то отказывается отпускать.