- Юля, ты не права.
- Да? Ты уверен?
Он молчит.
- Вот и подумай, Ваня, что тебе важнее, и чего ты больше жаждешь. Меня или возмездия? Пожалуйста, подумай хорошенько и дай мне ответ.
- Ты предлагаешь простить того, кто даже не чувствует себя виновным? Кто не просит этого самого прощения?
- Я предлагаю довериться Господу Богу.
- А если я в него не верю?
- Зато верю я. И знаешь, он мне всегда помогает. Я выкарабкиваюсь, что бы ни случилось, и постепенно мои мечты исполняются. Да, ничего легко мне не давалось, но каждому свое. И если бы мне пришлось пройти все это еще раз ради того, чтобы быть с тобой…
- Ты бы меня не предала, - голос звучит так, словно он обвиняет. На самом деле - защищается. Я лечу позвоночник, потому что меня избили за то, что я защищала его. Он это знает, он чувствует вину. Ему нужно подтверждение, что я не жалею.
Я не жалею.
- Потому что знаю, что ты бы снова кинулся меня спасать.
- Кинулся бы. Я никому не позволю тебя обидеть, - он улыбается, останавливая тем самым поток моих слез. Пить очень хочется, но терплю. - Все будет хорошо, Юль. Я обещаю, что больше и движения не сделаю в ту сторону. Можешь мне довериться. Только и ты должна кое-что для меня сделать.
- Что?
- Ограничь общение со своими. Юля, я сейчас говорю серьезно. Как только они снова появились в нашей жизни, все пошло наперекосяк. Ты это чувствуешь? Нет? Можешь лгать мне, но подумай сама. После каждой твоей поездки домой ты держишься прохладно, как-то не так на меня смотришь. Отдаляешься. Не доверяешь мне. У меня чувство, что каждый раз я тебя немножечко теряю.
- Что у вас стряслось с Люсей?
- Лучше не спрашивай, а то расскажу, - он полностью серьезен, и у меня холодок пробегает по спине. - Не доверяй ей. Никому из них. Они тебе завидуют, и если у нас случится беда, в глубине души порадуются. Знаю, Юль, это больно слышать, ты их любишь несмотря ни на что, но тебе надо… любить только меня. И еще, я тебя больше не отпущу к ним. Ты будешь дома со мной. Всегда. Если мама сломает себе еще что-то, скажи, что муж не разрешает. Да, такой вот го*дон твой муж, запрещает видеться с родной матерью. А если они к нам заявятся — выгоню. Плевать мне, что они там про меня думают. Ваще похрену.
Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, я осмысливаю услышанное, а затем склоняюсь под его волей, медленно киваю, чувствуя, что он меня подавляет. Он страшный в этот момент, и, может, вы меня осудите, но я полностью подчиняюсь его решению. Наверное, в глубине души осознаю, что он прав, хотя каждая клеточка в моем теле сопротивляется этому пониманию. Бастует.
А может быть такое, что это не родители меня такой воспитали, какая я есть, а я у них вообще случайно получилась? Бракованная, не подходящая для той среды обитания, в которой появилась? Меня должно было уничтожить естественным отбором. И меня бы уничтожило, если бы не муж. Я выживаю только благодаря Ване, глупая правдолюбка, для которой предпочтительнее быть избитой, нищей, оклеветанной, чем предать любимого человека.
Мне больно от того, что я понимаю, как изменилось ко мне отношение мамы, когда мы еще летом показали ей нашу новую квартиру. Как загорелись ее глаза, когда я сказала, что помогу деньгами. А еще я случайно видела в одной соцсети мамину фотографию на вечеринке по случаю дня рождения ее подруги, хотя в это время она должна была лежать дома под присмотром сиделки. Я спросила - мама заверила, что это старое фото. Вечером я полезла посмотреть, а его уже не было. Не придала значения.
- Вот и молодец, - тем временем говорит Ваня, обнимает меня и прижимает к себе, поглаживает по волосам. А затем его горячие губы находят мои, и наш поцелуй, сначала нежный, быстро становится горячим и глубоким. Я выбираю Ваню, и он словно подтверждает свои права на меня, целует, трогает, а затем берет на кровати так, как давно у нас не было. Не стесняясь, что кто-то услышит и что-то о нас подумает. Так, как ему нравится, доводя меня до восторга.
Мы часто дышим после, оба раскрасневшиеся, вспотевшие, на голом матрасе, так как простыни, одеяло, подушки — всё на полу. Несколько минут лежим, пытаясь восстановить дыхание. Потом я приподнимаюсь и сползаю ниже, целую его там, он закрывает глаза от удовольствия. Ласкаю несколько минут, как он любит, затем укладываю голову на его живот, и Ваня поглаживает меня по голове.
- Я тебя люблю, все будет хорошо, - говорит он мне. - Я справлюсь. Не бойся удара с моей стороны. Ты важнее, ты всегда будешь на первом месте.
- Знаю, - говорю, не веря его щедрым обещаниям. Он никогда не простит и не забудет, будет продолжать искать возможности, и при появлении первой удачной — отомстит. Это сильнее его. Но теперь, после страшной ссоры, я думаю о том, что, возможно, и правда пора отпустить ситуацию и попробовать родить? Тогда в случае беды у меня останется его ребенок. А это немало. Дело давно не в моих родителях и не в комплексе плохой дочери; не в нехватке денег; даже не в страхе неизвестного, проблема кроется во мне самой. Быть может, мне пора перестать контролировать каждый аспект своей жизни, вместо этого позволить себе мечтать?
***
Так как Лариса категорически отказывается брать у меня деньги за работу, я придумала способ отблагодарить ее иначе — с помощью небольших подарков. И вот снова пришла не с пустыми руками, а с конструктором. У ее детей я давно ассоциируюсь с «Лего» и зовусь не тетя Юля, а «Лего-Юля» или «тетя-Лего». Наверное, звучит не слишком ласково, но вы бы видели, как они кричат и прыгают от радости при каждой встрече. Незабываемые эмоции. И ждут каждый раз. Как не порадовать?
У Ларисы дома очень тепло, но не душно. Мы, как обычно, расположились за столом в комнате, я — в удобном кресле с подушками, подруга рядом на стуле. Наверное, с возрастом я все больше превращаюсь в консерватора, люблю размеренность и спокойствие, вот такие посиделки в гостях у близкого человека. Предсказуемо и, тем не менее, по-домашнему хорошо. В моем городе наберется не менее пяти мест, где я чувствую себя счастливой - мне кажется, это успех.
- Слушай, или у меня фантазия разыгралась, или у тебя грудь стала больше? - говорит Лариса, прищуриваясь.
- О да, и не говори, - вздыхаю. - И я за это уже успела поплатиться.
- В каком смысле поплатиться? Ну-ка, рассказывай.
- Мы с Ваней вчера ходили в парк свежим воздухом подышать, да и просто вдвоем побыть, погулять. У нас сейчас будто каникулы после того, как Люся съехала, - посмеиваюсь, хотя веселого, в общем-то, мало. Мама расстроена, отец считает, что Люсю обидели ни за что, я снова плохая, потому что поверила мужу, а не сестре. Лучше не думать об этом, чтобы себя не накручивать.
- Кстати, как у нее дела? - Лариса показывает мне палитру лаков, и я выбираю красный.
- Нормально. Наверное… Не знаю, прохладно общаемся. В общежитии ей не нравится, а Ваня категорически против, чтобы мы помогали снимать квартиру.
- Прав твой Ваня в кои-то веке. Так что там про грудь? - Лариса не очень любит разговаривать о моей семье, кажется, ревнует меня.
- Я приехала в парк первой, Ваня должен был подъехать с минуты на минуту. Присела на лавочку, греюсь на солнце, глаза прикрыла, хорошо! Размечталась, что вот сейчас пойдем купим кофе с пенкой и по пончику с розовой глазурью, обожаю их, ты же знаешь; а в парке как раз продают наисвежайшие! Или булочку с маком. Уже сил нет ждать, так ароматной выпечки хочется, как вдруг понимаю, что кто-то рядом присаживается. Думаю, наконец-то явился, чуть с голоду не умерла. Ваня молчит, и я решаю не подавать виду, что почувствовала его приближение. Так и сидим, я с закрытыми глазами, он рядом. Вдруг чувствую прикосновение к моей груди, причем такое… ну знаешь, осторожное, робкое. Думаю: офигел совсем, мы же в людном месте! И тут понимаю, что от Вани пахнет вовсе не Ваней. Не его туалетная вода!
- Ого!
- Я в ужасе распахиваю глаза, рывком поворачиваюсь и вижу перед собой чужого мужика!
- Старого?
- Да нет, лет двадцать — двадцать пять, - и мне вдруг так смешно становится об этом рассказывать. Добавляю через улыбку: - Я ж предпочитаю помоложе, ты меня знаешь.
Она подмигивает.
- Симпатичный?
- Что? Да, весьма. Блин, Лора, ты меня сбиваешь! Так вот, я в шоке на него таращусь, а он улыбается и невинно так говорит: «Извини, красавица, не удержался, они у тебя такие бомбовские!» Я судорожно придумываю, что ответить, как боковым зрением замечаю своего ненаглядного, который стремительно приближается через поле, топая прямо по газону. И лицо у него. Мама дорогая, я столько ярости давно не видела, - выпучиваю глаза в притворном ужасе.
Лариса не то пугается, не то хохочет, в общем, не знает, как реагировать:
- И что?! Наподдавал?!
- Как что? Я смотрю на паренька и говорю вкрадчиво: «Беги». Он сначала не понимает, но мой взгляд его тревожит. Я быстро киваю, подбадривая: «Хана тебе». Он оглядывается и видит в паре метров от себя Ваню. А ты знаешь Ваню, попробуй его не испугайся. Как он рванул вперед. Это нужно было видеть! Зацепился за лавочку, чуть не упал! Ванька тут как тут!
- Догнал? Драка?!
- Догнал, еще как. За грудки схватил, встряхнул хорошенько. Тот от страха побелел, извинялся под Ваниным строгим взглядом. Вежливо так, по-джентльменски. Сразу и улыбка с лица слетела, и уверенность пропала.
- А тебя-то Ваня хоть не ругал?
- Нет, за что? Мы даже посмеялись над ситуацией. Представь шок этого паренька, оборачивается — а там муж. Ваня говорит, долго еще глаза несчастного будет помнить. Не на шутку испугался, бедолага, вряд ли когда-то еще захочет с девушками подобными способами знакомиться. Ну а мне велено ходить вне дома в балахонах, чтобы не привлекать внимания, - закатываю глаза.
Мы действительно спокойно перенесли этот, казалось бы, ерундовый случай, который в нашей ситуации мог обернуться скандалом. Ваня посмеялся, понимая, что угрозы не было, просто парень перегнул палку и получил жизненный урок. Мы с мужем так много работали над собой, что смогли отнестись к этой ситуации с юмором. Мы практически стали нормальными людьми.