О чем, собственно, уже раз двадцать за последние несколько дней ей успела пожаловаться Марго. Даже Андрей, с которым Кира продолжала болтать в обеденный перерыв, мимоходом выразил свое неудовольствие, отчего у нее невольно поползли вверх брови: тот впервые повел себя как живой человек, умеющий расстраиваться по пустякам.
На самом деле зацикливаться на грядущем праздновании Нового года для Киры не имело смысла, но терять последние крохи праздничного настроения из-за капризов природы было вдвойне обидно. Пусть в полночь она останется наедине с бокалом шампанского и оливье, но, глядеть в окно на образцовый снегопад намного приятнее, чем слушать неритмичное падение дождевых капель о металлический скат.
— Ты точно не хочешь праздновать с нами? — продолжала настойчиво допытываться Марго, пока они вдвоем бродили по торговому центру, разглядывая интерьерные украшения, переливающиеся огоньками гирлянды и елочные игрушки в переполненном магазине. — Мама с папой не против, ты же знаешь. Они тебя любят.
Кира обернулась и с улыбкой на губах покачала головой.
— Не могу. — Она вновь принялась изучать стенд с рождественскими венками. — Неловко.
— Ну почему неловко-то? — Тут же заканючили у нее под ухом. — Я ведь сама тебя приглашаю!
— Не знаю, — Кира неопределенно повела плечами. — Просто неловко. Это семейный праздник. И когда ты одна единственная гостья со стороны, то чувствуешь себя… Неловко, да.
Марго громко и выразительно фыркнула.
— Ты мне как семья вообще-то!
— И ты мне тоже, — Кира вновь обернулась и даже коротко обняла подругу, несмотря на тесноту вокруг, и добавила шутливо: — Но твои папа и мама все-таки нет. Давай я первого к тебе приду, хорошо?
— Хорошо-хорошо, — сдалась Марго. — Приезжай первого обязательно. Но меня все равно бесит, что ты каждый год отказываешься отмечать с нами и сидишь дома одна. Это грустно!
Они пошли дальше. Как всегда не озаботившаяся покупательской корзинкой Кира несла в руках две гирлянды и пышный еловый венок с цветами остролиста, продолжая внимательно изучать прилавки: наверняка она спустит здесь половину месячного бюджета, но зато дома воцарится красота, и настроение не упадет до плинтуса даже в новогоднюю ночь.
— Не так уж и грустно, — ответила она, противореча собственным мыслям. — Буду много есть, пересматривать «Реальную любовь» и пить шампанское. По-моему, просто шикарно после этого бешеного года спокойно сидеть на диване и никуда не торопиться.
Марго покосилась на нее недоверчиво.
— Не заливай мне тут, Кира Владимировна. Никто не хочет отмечать Новый год в одиночестве. Даже такая сильная и независимая дама, как ты.
— Ну все, — Кира с намеком толкнула Марго локтем, — завязывай. Ничего со мной не будет. Однажды я даже выйду замуж и буду встречать Новый год с мужем тебе на радость.
— Кстати, о замуж! — Марго подпрыгнула на месте, чудом не снеся полами модной шерстяной шубы выложенные на прилавке тарелки с зимним орнаментом, и уставилась на встрепенувшуюся в ожидании разрушений Киру с горящим любопытством во взгляде. — Что там Сергей?
— Осторожнее! Ты чуть все здесь не уронила!
— Ой, вот что ты так переживаешь? — отмахнулась Марго. — Знаешь же, что по закону покупатель не должен компенсировать упавший со стеллажа товар, если задел стеллаж нечаянно. А я — нечаянно! И не переводи тему!
Кира закатила глаза и, подхватив понравившуюся пару кружек с изображением щелкунчиков, сказала:
— Как я тебе уже говорила едва ли не сотню раз, я не планирую встречать с Сергеем Новый год, если ты снова об этом.
— Ну и почему? — с набившей Кире оскомину недоуменной интонацией поинтересовалась Марго, забирая с прилавка такие же кружки, что и она минуту назад. — Вы разве не встречаетесь? Не понимаю, почему у вас нет никаких планов на Новый год.
— Ты все? — Марго кивнула. — Тогда пойдем на кассу — там очередь человек десять. — Толкаясь среди входящих и выходящих из магазина людей, они с трудом пробирались к кассовой зоне. — И мы не встречаемся так, как тебе хочется.
— Разве?
— Да. Ну сама подумай, какие могут быть «встречания» в его сорок? Только для секса. — Парень в очереди бросил в их сторону заинтересованный взгляд, Кира в ответ — холодный и презрительный, дабы чрезмерно любопытные не совали свой нос в чужие разговоры. Парень стушевался и вперился в пол. — Вот и все.
— Ну не знаю. — Марго не казалась убежденной. — По-моему, это просто ты хочешь, чтобы так все и было.
— Не буду спорить, но оно и правда так. Думаешь, он не поговорил бы со мной, если имеет какие-то другие ожидания от наших отношений? Ему все-таки не двадцать, вряд ли он до сих пор верит в чтение мыслей.
— Так и ты с ним ни о чем не говорила, — ввернула Марго, наградив Киру выразительным взглядом. — Может, вы это, два сапога — пара? Ты думаешь, что знаешь, чего он хочет, а он думает, что знает, чего хочешь ты. Как бы вам потом не пришлось решать эту проблему.
— А что тут решать? — бросила Кира ровно, занятая передачей покупок кассиру. — Ты придумываешь то, чего нет.
— А мне кажется, это ты очень не хочешь замечать неудобные для тебя факты. Притом, что я даже не могу понять, что такого плохого случится, если Сергей захочет на тебе жениться, например?
— Жениться?! — Голос Киры на миг взлетел, но она сразу же заговорила в разы тише, не желая посвящать в свои дела окружающих. — Еще чего не хватало. Как ты себе это представляешь? Он меня старше почти на восемнадцать лет. Мне еще учиться полтора года минимум, потом карьеру делать — это еще лет десять. — Она вздохнула, принимая пакет от кассира, и уступила место Марго, продолжая негромко сыпать аргументами: — Сергею уже сорок. Он не будет ждать столько времени. Даже наши ровесники, возможно, не захотят ждать. Да и я не желаю, чтобы меня ждали. Не говоря уже о разнице в возрасте как таковой. Ты сама представь: мне будет тридцать, а ему — пятьдесят. Мне сорок, а ему — шестьдесят! Шестьдесят, Марго!
— Ну и что? — Вот и спорь с подругой, которая готова откинуть все доводы противоположной стороны как несущественные. — Живут же пары. Вон, Джордж Клуни до сих пор красавчик. Думаешь, в сорок лет ты бы мимо такого прошла?
— П-ф-ф, сравнила: голивудский актер и обычный русский мужик. Ты наших шестидесятилетних актеров видела? Они выглядят хуже, чем мой дедушка в семьдесят пять.
— А если ты его полюбишь? Или уже любишь, м? — продолжила допрос Марго, когда они вышли из магазина и двинулись к эскалаторам.
— Никого я не люблю. Просто… просто он мне нравится. Но я хорошо понимаю, что старым и больным он мне нравиться перестанет. Как мужчина, я имею в виду.
— Вот уж не знаю…
— Зато я знаю, — отрезала Кира, останавливаясь в удачно подвернувшемся спокойном закутке. — Я с детства жила с двумя пожилыми людьми, и — поверь мне, — это то еще «удовольствие». Как бы я не любила своих бабушку с дедушкой, но я устала, Марго, понимаешь? Я устала за те годы, потому что постоянно тряслась, думая, как бы с ними ничего не случилось. Устала ждать наступление «черного дня». С пожилыми не получается внушать себе, что проблемы и смерть далеко. И жить так снова я не хочу. Я не хочу больше втайне приглядываться и оценивать, в каком состоянии человек рядом со мной, не хочу ждать «скорую», не хочу никого хоронить.
Марго смотрела на нее растеряно.
— Я даже не знаю, что сказать. Как-то не задумывалась об этом с такой стороны.
— Это нормально, — улыбнулась Кира грустно. — Я бы тоже хотела не думать, но, как видишь, не получается.
На той же неделе в воскресение Сергей позвал ее на очередное свидание, и Кира с радостью согласилась, стараясь не вспоминать минувший разговор с Марго. Тревога все равно зрела в глубине, но пока поддавалась контролю и силе самовнушения.
Они просто проводят время вместе — и ничего более.
Они просто занимаются сексом, ведь их физически тянет друг к другу.
Они просто посещают вместе выставки, концерты и спектакли, потому что устали ходить на все культурные мероприятия в одиночку.
Друзья иногда делают все вышеперечисленное. И даже занимаются сексом. Вот и Кира с Сергеем всего лишь хорошие приятели с привилегиями — и ничего более.
— Что ж, понравился ли тебе балет?
Они только что вышли из Большого, и Киру окатило холодным влажным воздухом с ног до головы, но она, разгоряченная и восторженная, была рада ударившей в легкие морозной свежести. Эйфория захлестывала, хотелось изящно кружиться и прыгать, подобно балеринам на сцене; в голове еще играла потрясающая, обожаемая ею с раннего детства музыка Чайковского, и сердце билось взволнованно и довольно.
— Очень! — выдохнула она, поворачиваясь к Сергею, не выпуская его руки из своей. — Спасибо за приглашение! — Он лишь довольно улыбался. — Правда, спасибо. Не знаю, когда бы я сама дошла до Большого.
— Не за что, — ответил он, но в его голосе угадывалась какая-то светлая, греющая Киру радость. — Я и сам сто лет здесь не был.
— А ты любишь балет?
Сергей хмыкнул и провел пальцем свободной руки по ее щеке, заправил за ухо пряди растрепавшихся волос и склонился ниже, чтобы прошептать:
— Никому не говори, но… да.
Кира засмеялась и на пару секунд уткнулась ему в плечо. Она чувствовала себя чуточку опьяненной, хотя бокал шампанского вряд ли мог настолько ее одурманить.
— Не скажу, — заверила она серьезно, хотя смешки еще прорывались даже сквозь плотно сжатые губы.
— Вот и славно, — прищурившись, Сергей несколько мгновений смотрел на нее с неопределенным выражением глаз, но затем, еще раз поправ ее волосы, предложил: — Погуляем? Или замерзнешь?
Кира активно закивала головой.
— Давай погуляем.
И они прекрасно провели следующие полтора часа, прохаживаясь по центру среди гигантских иллюминаций и толп высыпавшего на улицу народа. Грелись иногда в попадавшихся на пути заведениях Сергея, где заодно запаслись местным глинтвейном, который Кира и прежде особенно любила, а теперь уж точно никогда не забудет и не станет покупать другой.