— Тебе в душ нужно, — заметил он ровно, хотя больше всего хотелось подхватить Киру на руки и, утащив в спальню, закутать в три одеяла, а затем лечь рядом. — Сама справишься?
Она заторможенно кивнула.
— Да.
— Хорошо. Тогда иди скорее.
Кира еще раз кивнула и ушла в ванную. Сергей, тяжело вздохнув, повесил прежде болтавшееся на предплечье пальто и отправился в гостиную. Ждать.
Прошло около двадцати минут, проведенных в полной тишине, когда наконец хлопнула дверь ванной и в комнату вошла Кира. В теплом махровом халате и тюрбаном из полотенца на голове, раскрасневшаяся от горячей воды и пара, сейчас она являлась противоположностью себя же получасовой давности.
Макияж был смыт, из выражения лица исчезла наигранная циничность, но и собой прежней, спокойной и уверенной, Кира не выглядела. В скрытой под халатом фигуре угадывалась скованность, во взгляде таился то ли испуг, то ли необъяснимая, страшная опустошенность.
Сергей хмуро проследил, как Кира, все еще ничего не говоря, подходит ближе и осторожно садится на противоположный конец дивана, подальше от него.
— Ты как? — не выдержал он первым.
— Хорошо. — Он бросил на нее недоверчивый взгляд. — Правда, хорошо. Ты прости, что я так явилась, особенно после… — она смущенно прервалась, зная, что он прекрасно понимает, о чем речь. — Просто… у меня, наверное, сдали нервы. Извини. Я сейчас уеду домой, — замолчав, Кира уставилась на собственные сложенные на коленях руки.
Сергей выдохнул и попытался успокоиться. Тревога успела разрастись в нем буйным цветом, но не стоило терять головы. Особенно сейчас.
— Что случилось? — произнес он тихо. — Кир?..
Она кинула на него несмелый, однако доверчиво-открытый взгляд. Сергей медленно пересел ближе и с облегчением замер, убедившись, что Кира не против.
— Я сегодня видела своего биологического отца. Того самого, — уточнила она зачем-то. — Как-то это выбило меня из колеи.
— Ты издалека его видела или?..
— Или. — Она кивнула. — Ждал меня в подъезде. Пытался поболтать со мной по душам.
Что-то тяжелое и ледяное ухнуло из груди в живот. Сергей задышал чаще и на миг зажмурился.
— Ты… — Он сглотнул. — Он ничего тебе не сделал?
— Нет-нет, — Кира тут же вскинулась и закачала головой. — Все нормально. Правда.
— Точно?
— Да. — Ее ладонь в успокаивающем жесте коснулась его, и пульс тут же забился где-то в горле. — Я себя так просто в обиду не дам, правда. Да еще как раз соседские дети в подъезд забежали, спугнули, его, видимо.
Сергей взволнованно вздохнул.
— Он ведь и снова придет.
Кира пожала плечами.
— Может в принципе. Но я не боюсь, пошлю его еще раз. — Свободной рукой она озадаченно коснулась лба, но уже секунду спустя улыбалась. Впрочем, Сергей не слишком верил этому показному спокойствию. — Извини, что я так пришла. Да еще в таком виде.
— Все нормально, — заверил он, продолжая внимательно следить за любым изменением в ее мимике и жестах. Сердце сжималось и болело: от накопившейся за минувшие недели тоски, от беспокойства из-за сегодняшнего происшествия и от не реализованной потребности защитить Киру от всех возможных бед. — Я рад, что ты пришла. Ты всегда можешь мне позвонить или прийти ко мне домой. Тем более в беде.
— Спасибо. — Она смущенно отвела глаза и чуть прикусила нижнюю губу. — И все же мне дико неудобно. За все, — добавила она уже шепотом. — Мне лучше уйти. — Кира попыталась подняться, но Сергей мягко придержал ее за запястье.
— Не уходи, — вырвалось у него. — Ты ведь почему-то пришла именно ко мне. Подумай, зачем? — спросил он нетерпеливо, с какой-то пояти яростной надеждой в голосе. — Ты бы не пошла ко мне, если бы ничего не чувствовала, так же?
— Прости, — выдохнула Кира. — Я… я совсем запуталась. И я боюсь. Я не знаю, как поступить. Ты прав, но… — Она устало опустилась обратно на диван, ни разу не попытавшись высвободить из руки Сергея своей. — Но я все равно ужасно боюсь, что согласившись, уступив своим порывам, обману и тебя, и саму себя. Вдруг мои чувства пройдут? Как понять, что это навсегда? У меня нет опыта. Я не знаю, не понимаю… Я боюсь не выдержать нашей разницы в возрасте. Я не хочу сейчас детей, не хочу сидеть дома, но…
— Разве я требовал от тебя детей или отказаться от карьеры?
— Но…
— Что?
— Разве ты не хочешь полноценную семью? Ты старше, ты построил бизнес, тебе, возможно, хочется быть отцом? — Она посмотрела на него вопросительно и добавила нервно, будто с предупреждением: — А я не знаю, захочу ли я вообще детей, понимаешь? Я не могу обещать, что когда-нибудь соберусь в декрет. Или, не знаю, решу осесть дома и стану готовить ежевечерние ужины. Все эти типичные функции жены — это не про меня.
— Кира, — позвал Сергей и, поймав наконец, ее взгляд, заговорил, серьезно и убедительно: — Послушай, не пытайся просчитать все наперед и думать за других. Я предлагаю тебе отношения, которые мы вдвоем и построим. И только мы вдвоем решим, какими они будут. Я выбираю тебя, именно тебя — такую, какая ты есть, — а значит, не против твоих карьерных амбиций и нежелания иметь детей. Меня это устраивает, понимаешь? — Он дождался от Киры согласного кивка. — Я хочу быть с тобой. Потому что ты есть, а не потому что мне от тебя нужны дети или горячий ужин на столе. Если бы я мечтал стать отцом, я сказал бы об этом прямо или вообще давно женился бы. — Сергей вновь ненадолго замолчал и вздохнул, собираясь с мыслями. Верные слова давались тяжело. Казалось, часть вложенного в них смысла теряется, остается недоступной, и это раздражало. Ему было важно донести до Киры свое видение отношений, продемонстрировать, что он не ждет от нее подчинения или смирения. — Мне нужна ты. Такая, какая есть. Но, — добавил он, — это обоюдоострый меч: если ты решишь выбрать меня, тем самым, как и я, дашь обещание не предать этот выбор. Например, когда лет через десять тебе вдруг захочется детей, а я пойму, что уже не готов рисковать. Если мы выбираем друг друга, то даем обещание этот выбор не предавать. Ну а если мы его не сдержим, — Сергей неопределенно качнул головой, — то грош цена и нам, и нашим обещаниям.
Глава 31
В большом ресторанном зале, арендованным их бюро для празднования пятилетнего юбилея, стояли шум и духота. Извинившись перед коллегами, Кира поднялась из-за стола и вышла в холл. Воздух здесь показался свежим и прохладным, хотя ни одного окна поблизости не располагалось. Попасть в безлюдный полумрак было приятно и даже необходимо.
Заприметив неподалеку низкий диванчик, Кира прошагала к нему и, сев, расслабленно вздохнула. Всеобщее веселье, пусть и торжественно-сдержанное, совсем не совпадало с ее собственным настроением. Однако не явиться на первое официальное мероприятие за весь срок ее работы в бюро, разумеется, было невозможно. Тем более на празднование юбилея. Волей-неволей приходилось общаться с другими юристами, знакомиться, улыбаться и всячески налаживать рабочие связи.
Время от времени Кира замечала среди многочисленных безликих лиц свою наставницу Алену Васильевну или Андрея, который тоже активно старался зарекомендовать себя старшим. Из новичков на сегодняшнем сборище оказались только он и Кира как принятые в постоянный штат сотрудники. Посадили их за разные столы, так что держаться вместе, как они изначально планировали, не получилось.
Впрочем, после событий вчерашнего дня Киру мало беспокоил сегодняшний праздник. Она и вспомнила о нем лишь благодаря сообщениям в рабочем чате — настолько затмили собой все остальное появление ее подонка-отца, а затем долгий и откровенный разговор с Сергеем, содержание которого она до сих пор осмысливала, упорно рассчитывая поскорее отыскать внутри себя ответы на все вопросы.
Можно было позвонить Марго и обсудить ситуацию вместе, но Кира хорошо чувствовала: она должна принять решение самостоятельно. Никто, кроме нее самой, не скажет, готова ли она к последнему шагу навстречу Сергею, действительно ли верит в успех и взаимность чувств.
Ночью, когда они вдвоем наконец легли в постель — морально измотанные, даже подавленные, — и, прижавшись друг другу, больше не предпринимали попыток продолжить разговор, между ними будто бы опять что-то изменилось. Кира сравнила бы заполнившие ее тогда ощущения с падением очередной стены на пути к особенному, неведомому ей прежде доверию. Теплому и уютному, пугающе сокровенному.
Эта связь, протянувшаяся от нее к Сергею, вызывала непривычную, странную боль в груди. Пугающую и одновременно нужную, как сама жизнь. И все вокруг словно меркло по сравнению с силой, утверждающей свое существование. Забывались страхи и сомнения, ускользали от внимания любые обязательства и желания, а на замену приходила потребность оставаться рядом с Сергеем всегда.
Вчера они долго не опускали взглядов друг друга. Так и уснули, кажется, не заметив, как сомкнулись веки и сдалось под гнетом усталости сознание. Слова уже были лишними. Все нужное прозвучало и замерло в воздухе, ожидая ответа. Ее, Киры, согласия или… отказа. На этот раз однозначного и бесповоротного.
Тянуть дальше было нельзя. И Кира, воспользовавшись корпоративом как передышкой, прислушивалась к себе весь этот день. Пока Сергей находился рядом, сомнения теряли голос, но стоило ей остаться одной, — и голова тут же пошла кругом от противоречивости мыслей и чувств.
И вроде бы все уже было ясно и почти неизбежно, но что-то тяжелое и неповоротливое держало Киру в нерешительности, заставляло вновь и вновь думать об одном и том же, мучиться и сомневаться. Устав от зыбкости собственных решений, она начала всерьез мечтать о любом, мало-мальски подходящем толчке в правильном направлении.
— Кира? — позвали ее. — И ты здесь?
Повернувшись на голос, она увидела идущего в ее сторону Андрея, и приветственно улыбнулась. Сил на общение не было, но игнорировать такого, как и она, новичка в бассейне с матерыми акулами юриспруденции, не позволяла студенческая солидарность.